Добрыня отдыхал. На Шмокодявке он обрадовал Кормоеда, сумев проложить путь всего за двенадцать переходов до конечной точки. Промежуточные остановки носили непривычные режущие слух названия, поэтому я даже не старался их запоминать. Как сказал гоблин, пёс, по самым скромным подсчётам сэкономил путь в два раза, так что все были довольны – и проводник, и заказчик, и Добрыня.
Собак, явно гордясь возложенной на него миссией, проскочил первые две пересадки, обе опять-таки синими коридорами, больше не балуясь дополнительными визуальными эффектами. Но, после третьего прыжка он вывалил язык на плечо, и нам пришлось сделать привал. Гоблин же вообще стал относиться к псу чуть не с благоговением. Как он мне объяснил, любому проводнику после перехода требуется отдых. В среднем два-три часа. А тут такая шустрость.
Мы решили отдохнуть в небольших зарослях эндемиков на третьем мире, редкие рощицы которых были разбросаны по заросшей невысокой травой холмистой равнине. Дракон, который всё же увязался за нами, трансформировался в крылатую ипостась и полетел размять крылья. Полиморф – без имени, поскольку не соизволил нужным представиться, общался только с Кормоедом, время от времени что-то втолковывая ему противным скрипучим голосом. Я не понимал, из-за чего Федя проявил такой интерес к заказчику. Варежка, правда, попыталась мне рассказать, что раса полиморфов очень редко встречающаяся и очень загадочная, но я легкомысленно отмахнулся. До сегодняшнего дня я и драконов-то не встречал. Как, впрочем, и гоблинов. И вампиров.
У меня же наступило такое переполнение новыми впечатлениями, что не удивляло уже ничего – ни изумительный по красоте морской пейзаж на первой остановке, ни ночное звёздное небо усыпанное светилами настолько, что казалось, мы находимся где-то в центре галактики, на второй. Почувствовав, что засыпаю, пригревшись у костра, я сотворил мягкое кресло, кожаное, чтоб не промокало, зонтик-навес над ним и погрузился в блаженную полудрёму. Варька мирно, по-домашнему, мурлыкала за пазухой.
Сколько удалось поспать, я не знаю, но пробуждение было явно не из приятных. Снег, огромной шапкой собравшийся на зонтике, продавил-таки его и микро-лавиной хлынул вниз, погребая нас с кошкой в мягком и пушистом, но таком холодном и сыром сугробе. Варёк выцарапалась из куртки, и, высоко поднимая лапы, перебазировалась под бочок к Добрыне.
Снегопад всё не прекращался. Дракона не было. Добрыня тоже не высказывал желания немедленно продолжить путь. Я сотворил себе одежду, взамен промокшей, и, ёжась от неприятных пожаливаний белых мух, переоделся. Вся сонливость пропала. Заняться было решительно нечем. Не знаю, зачем – в такую погоду и не видно-то ничего дальше собственного носа, я всё же решил побродить по окрестностям. Наугад выбрав направление, я побрел, следуя ему, с трудом пробираясь по колено в снегу.
Пройдя не более ста метров, я в недоумении остановился. Снега не было. Обернувшись назад, я обнаружил всё ту же зыбкую пелену, сотканную и непрерывно падающих снежинок. А буквально через шаг, по-прежнему вовсю светило солнце, и температура была вполне приемлемой – градусов пятнадцать-семнадцать. Поудивлявшись такой аномалии, я отошёл подальше и обнаружил интересную особенность. На небе не было ни единого облачка. Снежный ливень рождался как будто из ниоткуда и просыпался на идеально круглый пятачок диаметром примерно в двести метров. Как раз, в центре которого и отдыхала наша команда.
Откуда-то сверху и сзади послышался мелодичный свист. Повернув голову, я обнаружил заходящего на посадку Федю.
– Ты чего свистишь? – спросил я приземлившегося дракона.
– Тебя предупреждаю о посадке.
– А почему не рёвом?
– Спасибо, нарычался один раз.
– Ясно. Ну, как тебе такое явление? – кивнул я.
Тот озадачился.
– Не знаю. Это не настоящий снегопад. Магией пахнет.
– Кому тут понадобилось магичить-то? Ты сверху никого не заметил?
– Близко – нет. Хотя, там, – дракон указал лапой направление на постепенно склоняющееся к горизонту солнце, – пол часа лёту, примерно, какие-то развалины мелькали.
– Что-то мне это не внушает оптимизма. Давай-ка двигаться к нашим, и, если Добрыня уже готов, надо драпать отсюда.
Федя наклонил голову и тараном вломился в снежный завал. Я отправился следом.
На привале ничего не изменилось. Кроме того, что пёс с кошкой, окончательно засыпанные снегом, превратились в небольшой сугроб.
– Добрыня, – позвал я. – Не спи – замёрзнешь.
Сугроб взорвало изнутри. Звери выскочили из него, яростно отряхиваясь. Собак начал нарезать круги между нами и деревьями, а кошка, не заморачиваясь, опять забилась ко мне под куртку.
– Ты как, готов? – осведомился я у пса, который, то выскакивал из белесой мглы, то снова пропадал в ней.
– Ага. Сейчас, согреюсь только.
– Пойдём-пойдём. Потом согреешься. Надо быстренько убраться из этой аномалии.
– Какой аномалии? – заинтересовался гоблин. Дракон ему объяснил.
– Ого! Чудны дела твои, континуум, – Кормоед не на шутку встревожился. – Кто-то недоволен вторжением. Хорошо, что только недоволен, а не разозлён. Иначе бы нам уже не поздоровилось.
– Подожди, у нас же есть я, – несколько привыкнув к свалившемуся на меня дару, я был неприятно удивлён возможными проблемами.
– Есть, конечно, только от внезапной магической атаки ты не защищён.
– А если щит поставить?
– Какой?
– Ну-у… от холода, например…
– Поставь. А тебя каким-нибудь файерболом припечатают.
– Понятно. Универсальные щиты бывают?
– Не знаю. Ты ж у нас манипулятор.
Поговорили. Одно я вынес из разговора с гоблином – расслабляться не стоит.
Наша компания быстро собралась, хотя чего там собирать-то было – вещи все при себе, а костёр и сам давно погас. Вновь использовав ящера в качестве живого бульдозера, мы двинулись за пределы холодной аномалии.
Снаружи ничего не изменилось. Только местное светило уже нависло над самым горизонтом, угрожая вот-вот нырнуть вниз, и затопить равнину прохладными сумерками.
Добрыня уже привычно выцепил направление и потрусил к точке перехода. Пространство начало замедлять своё обратно-поступательное движение. Всё медленнее и медленнее. Наконец совсем остановилось. Однако, никакого светового эффекта, сигнализирующего, что мы достигли центра коридора, не появилось. Мы ещё несколько мгновений продолжали изображать бег на месте, но всё оставалось по-прежнему. Наконец пёс, а следом за ним и мы постепенно остановились.
– И что теперь? – обратился я к гоблину.
– Не знаю. Такое может сотворить только очень опытный маг, или ещё одна команда манипуляторов. Только – зачем? Судя по всему, нам мягко намекнули, что нашей компании здесь не рады. Да мы и сами уже уходили…
– Добрыня, а ты что скажешь? – всё происходящее меня тоже мало радовало.
– Не знаю. Здесь-то точно тупик. Может попробовать стартануть из другого места? Отойдем подальше… В принципе, можно пройти отсюда зелёным коридором. Рискнём?
И тут, откуда-то с высоты, раздался не очень громкий, но явно ехидный смешок.
Мы задрали носы вверх, но на темнеющем небе, по-прежнему не наблюдалось ничего постороннего.
Мы всё же попробовали пройти зелёным коридором. Потом опять синим. С тем же результатом.
Единственное, чего мы дождались – это кромешной тьмы, которая наползла с востока, полностью скрыв от нас окружающий мир.
* * *
После недолгого совещания, решено было двигаться в сторону замеченных драконом днём развалин. По утверждению Феди, он облетел достаточно, чтобы сделать однозначный вывод – больше присутствия жизнедеятельности кого-либо на равнине нет. Добрыня с гоблином в один голос заявили, что если где-то поблизости и есть разумные – в небесах, на земле, или под оной, то они успешно маскируются.
Передвижение в темноте нас не напугало. Сопоставив среднюю скорость дракона в полёте, я пришёл к выводу, что добираться до руин мы будем часов пять-шесть. Многовато, учитывая, что последние сутки отдыхать пришлось мало и урывками.
А потом я ещё раз убедился, что маг из меня может и сильный, но, до безобразия неопытный. Получилось как – я задумал осветить дорогу. Сначала, не мудрствуя лукаво, я сотворил всем по мощному фонарику. Как оказалось – перестарался. Добрыне и Варьке они вообще не нужны, да и нести их нечем – не на спину же привязывать. Дракон тоже заявил, что в любой ипостаси прекрасно видит в темноте. У полиморфа конечностей вообще не наблюдалось (какой же он полиморф после этого?). Оставались мы с гоблином.
Почти сразу выяснился недостаток фонарей – ровно на ходу светить не получалось, руки уставали, да и мечущийся свет сильно мешал тем нашим спутникам, кто обходился ночным зрением. Пришлось придумывать что-то другое.
