Я покивала, твердо пообещав себе, что если и пройдусь по академии, поджав губы, то только после того, как узнаю все, что мне нужно!
Когда я вошла в свою скромную, заставленную коробками обитель, Виль уже вальяжно разлегся в моем кресле за рабочим столом. Рыжие пряди, почти не собранные сегодня, разметались по плечам, а взгляд у него был такой, будто он сюзерен, пригласивший на отчет нерадивого вассала.
— Хочешь, можем поиграть в начальника и подчиненную? — промурлыкал он таким тоном, будто я действительно с неделю намекала ему, что хочу, и вот он наконец понял намек и благодушно согласен.
И улыбался еще при этом так маняще и понимающе, что я и сама начинала верить, что это я хочу, а он всего лишь озвучивает — добрая душа! Такая откровенная наглость даже не злила. Скорее хотелось восхищенно похлопать. А может даже и согласиться… Его трогательно-смазливые, по-женски нежные черты лица потрясающе преображались, стоило ему улыбнуться своей наглой улыбкой. Сразу вспоминала, что передо мной мужчина. Сильный, хитрый и обаятельный.
Я подошла поближе, привалившись бедром к столу и, не удержавшись от соблазна, все же облокотилась о стол и наклонилась к его лицу, будто собираюсь поцеловать. В голове промелькнула мысль, что я все-таки молодец, что сегодня внимательнее отнеслась к тому, как выгляжу. Все же уверенности это прибавляет! Виль довольно прищурил глаза.
— А может лучше в преподавателя и провинившегося студента? — предложила я, понизив голос до волнующей хрипотцы.
Мужчина вздрогнул и скривился, тут же растеряв весь запал, и посмотрел на меня до смешного обижено.
— Вы же меня без ножа режете!
— Можем еще поиграть в работающих людей, — предложила я, прикусив губу, — Как вам? Страстный роман со статистикой на рабочем месте…
Во все времена те, у кого было бессомненное право отдавать приказы и ожидание, что их будут выполнять, как само собой разумеющееся, не задавая вопросов, не высказывая недовольство, не подвергая сомнению, пользовали свое право на насилие — свою монополию на насилие! — и в хвост и в гриву, даже когда в этом не было нужды. Почему? Потому что могли. Потому что эта власть, это ощущение своей возвышенности, своего права и своего в праве развращают… Потому что это удовольствие нечто более полное, чем даже плотское, потому что полная долгосрочная власть над другим разумным существом — это самое грязное, самое развратное, самое мерзкое и самое приятное, что когда-либо испытывала человеческая душа.
Но когда у тебя нет юридических оснований для власти над другим разумным существом, а преступать закон страшно — как же тебе получить этот запретный плод в свои руки?.. Что же тебе делать, чтобы ощутить это?
Для таких случаев существует это место…
Сюда отдают юные неокрепшие умы, которым нечего противопоставить им, которые слишком неопытны, чтобы понять манипуляции, заметить уловки, задать правильные вопросы… Их легко запугать, ведь любая угроза от взрослого в их воображении приобретает небывалый масштаб и, вырастая, они уже не могут понять: как я на это повелся?..
В этой мрачной обители нет места надежде, вере, сопереживанию… Есть только взрослые, насаждающие свою власть, поднимающие за твой счет свое самолюбие, свое чувство собственной важности, насаждающие свои правила и наказывающие за их неисполнение самым жестоким образом, они…
— Хватит! — оборвала я, не удержавшись, — Ну сколько можно?!
В свое оправдание могу сказать что эти пессимистичные рассуждения лились мне в уши с того момента, как мы сели в карету, выезжая в сторону академии, и не прекращались ни на минуту до сих пор, когда мы уже прошли ворота и направлялись к главному входу.
Граф глянул на меня мрачно, как умудренный старец на глупое дитя, а потом с невыразимой тоской посмотрел на лестницу, ведущую к тяжелым изрезанным узорами дверям учебного заведения. Его губы искривились.
— В это место не проникают солнечные лучи, здесь вечный затхлый полумрак душит на корню все порывы души…
Я попыталась отрешиться от этого унылого бубнежа, разглядывая залитые жарким летним солнцем аллеи. Зелень сочным цветом разливалась вокруг академии, освежая и спасая тенью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Сюда не девочек надо пропихивать, отсюда мальчиков надо спасать…
— Если бы мне в свое время предложили отучиться в королевской академии, я бы на срок обучения вообще бы забыла про все порывы души, про то, что она вообще у меня есть, — все же не удержалась я, — От чего надо мальчиков спасать? От одной из крупнейших библиотек королевства?
— Библиотека и дома есть, — скривился граф, а потом уныло добавил, — хотя и розги дома есть…
Я усмехнулась.
— Прям-таки розги?
Он не успел мне ответить, потому что все его внимание занял другой человек.
— Вот он — главный злодей этого надземного отдела преисподней… — благоговейно прошептал Виль, когда с грохотом распахнув дверь, нам на встречу не то чтобы выбежал, но очень быстрым шагом вышел ректор, — Ты видишь рога у него на голове?
Я отрицательно помотала головой, растягивая на лице доброжелательную улыбку.
— А они есть.
— Перестань немедленно, — шепотом одернула его я, продолжая давить улыбку, — если ты все испортишь, я тебе в кошмарах сниться буду, честно-честно! Улыбнись и поздоровайся!
— Это не поможет, — он покачал головой на мое требование, но все же расплылся в радостной улыбке.
Ректор крупно вздрогнул и остановился, опасливо разглядывая моего спутника. Чем ласковее граф улыбался, тем злее выглядел ректор, так что я уже пожалела о своем неосторожном требовании. А вот у графа, кажется, настроение стремительно поднималось…
— Добрый день, мистер Хант…
— Не пущу! — воскликнул он, закрывая грудью вход, — Я столько лет ждал твоего выпуска, ты не пройдешь обратно!
— Мистер Хант, извините… — я попыталась привлечь внимание, но тщетно.
— А я тебе говорил, — ухмыльнулся граф.
— Помолчи! — шикнула я, — Мистер…
— Даже не надейся, бес рыжий, в это святое место ты не пройдешь, — мужчина зло сощурил глаза и щелкнул шеей так, будто собрался драться.
— А то я только об этом и мечтал всю жизнь! — закатил глаза Виль, тряхнув волосами.
— Опять он паясничает… — зашептал ректор, устало потирая висок, — Только пришел и уже паясничает… Первая же фраза — и сразу паясничает…
Мужчина, не смотря на отнюдь не юные лета, как и все одаренные сверх меры магией люди, выглядел довольно молодо, но солидности ему добавляли глубокие тени под глазами, выразительные скулы исхудавшего человека и застывшая меж бровей морщинка вечно хмурого существа. Темные, чуть отросшие волосы были наспех собраны на затылке. И если бы не такая выразительная сцена сразу при встрече, я бы пожалела его со всем пониманием вечно недосыпающего человека.
— Мистер Хант! — повысила-таки голос я, но упорно продолжала улыбаться, — Мы по направлению министерства культуры пришли, у нас есть документ…
— Задницу себе подотрите своими документами! — рявкнул ректор, — Какой умалишенный пустил этого павлина в министерство культуры?! — возмутился он, — А хотя нет! Я не хочу знать!
Как же замечательно было работать с герцогом…
— У нас всего один вопрос! — вдруг крикнул ему граф, — Что вы думаете о том, чтобы обучать еще и девушек в застенках вашего святого места?
— Что ты?!.. — я вскинула на него возмущенный взгляд, но было поздно.
— Что за глупость?! — скривился ректор, — Девушки не осилят нашу программу! И вообще — будут отвлекать юношей от учебы!
— А я же говорил, — кивнул мне граф, и я не удержалась и придавила ему ногу каблуком.
Виль возмущенно ахнул, обиженно скривившись, а ректор вдруг слегка расслабился, рассматривая меня с интересом. Я решила ковать, пока горячо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мы от профессора! — быстро вставила я, пока снова не начали лаяться, — Нижайше прошу прощения, что мы отвлекаем такого занятого человека, но я надеюсь, что вы будете к нам снисходительны, — я поймала его взгляд и начала тихонько подходить, разговаривая с ним самым мягким и уважительным голосом из своего арсенала, — Нам нужно только задать пару вопросов — это не займет много времени!
