Проводив адвоката к выходу, Ноулз сказал ему на прощание:
– Если хочешь хоть чего-то добиться, оборачивайся быстро, я имею в виду, приходи сегодня же.
***– Боже Всемогущий, нет! Провести всю оставшуюся жизнь за решеткой?! Это невозможно, невообразимо! – Дженсен сразу сорвался на истеричный крик.
– Невообразимо, согласен, – сказал Стивен Круз, – но в твоем случае, боюсь, вполне возможно. Это лучшее, чего я смог добиться, и если только ты не предпочитаешь умереть на электрическом стуле – после всего, что ты мне наговорил, опять-таки вполне реальная угроза, – советую тебе принять этот вариант.
Опыт подсказал Крузу, что наступил тот момент, когда нужно без утайки сказать клиенту суровую правду.
Они встретились теперь в комнате свиданий тюрьмы округа Дейд. Дженсена привели в наручниках из камеры, куда он был доставлен из здания полицейского управления, находившегося в квартале оттуда. На улице совсем стемнело.
Чтобы встретиться с подследственным в столь поздний час, Крузу понадобилось специальное разрешение, но по звонку из прокуратуры оно было ему оперативно дано.
– Есть еще один вариант, и как твой адвокат я должен указать тебе на него. Ты можешь не отдавать им кассету и предстанешь тогда перед судом только как обвиняемый по делу об убийстве Нейоми и ее дружка. Хотя при таком раскладе всегда будет оставаться опасность, что обнаружатся материалы, изобличающие вас с Синтией в причастности к убийству Эрнстов.
– Обнаружатся непременно, – мрачно сказал Дженсен. – Теперь, когда я сам настучал на себя, полицейские, а особенно этот Эйнсли, будут копать до тех пор, пока не получат доказательства. Эйнсли встречался с Дойлом перед казнью, а потом пытался передать что-то из их разговора Синтии, но она оборвала ею, потому что насмерть перепугалась.
– Ты знаешь, что Эйнсли был раньше священником?
– Да. Вероятно потому он и обладает особым чутьем, – кивнул Дженсен, который уже сделал свой выбор и потому сказал более решительно:
– Я отдам им все материалы. Хочу, чтобы они поскорее все узнали – устал лгать и, что бы ни ожидало меня, пусть и Синтия свое получит.
– Тогда вернемся к твоей сделке, – сказал Круз. – Ты согласен на их предложение? Я обещал сообщить им ответ нынче же вечером.
Однако прошло еще почти полчаса, прежде чем Дженсен слезливо выдавил из себя:
– Я не хочу умереть, и если это единственный выход, передай им, что я согласен. – Он издал глубокий вздох. – Господи, еще совсем недавно, когда я был на вершине успеха, разве мог я себе представить, что окажусь в таком положении?
– Увы, – хмыкнул его адвокат, – ты не первый, от кого я это слышу.
Направившись в сопровождении охранника к выходу, он через плечо бросил:
– Я позабочусь, чтобы завтра утром ты смог передать кассету и документы следственным органам.
***Назавтра первым посетителем отделения банка “Ферст Юнион” в Корал-Гейблз был Малколм Эйнсли. Едва банк открылся, он вошел и прямиком направился к кабинету заведующего. Секретарша поднялась навстречу, готовая остановить его, но Эйнсли сверкнул ей в лицо жетоном и скрылся за дверью кабинета.
Управляющий, щеголевато одетый мужчина лет сорока, узнав, что перед ним сотрудник полиции, смущенно улыбнулся.
– Честно говоря, я и сам понял, что превысил скорость по дороге на работу.
– Мы не будем вас наказывать, если вы поможете решить небольшую проблему, – сказал Эйнсли.
Он почистил, что снаружи в машине ожидает вкладчик банка, все еще подследственный. Его следовало препроводить в помещение для индивидуальных сейф-боксов, где он вскроет свою ячейку и передаст представителям полиции ее содержимое.
– Наш подопечный сделает это совершенно добровольно, можете спросить его самого, если хотите, а посему никакого специального ордера мы не привезли. Хотелось бы проделать эту операцию тихо и быстро.
– Мне бы тоже этого хотелось, – заверил управляющий. – Кто этот клиент?
Эйнсли подал ему листок, на котором Дженсен написал свое имя и номер бокса.
Взглянув на него, банкир удивленно вскинул брови.
– Все это похоже на эпизод одного из романов мистера Дженсена, – заметил он.
– Возможно, – согласился Эйнсли, – но сейчас все происходит в реальной жизни.
Несколько ранее в то же пятничное утро Эйнсли наведался в камеру хранения, где были вещи, изъятые у Дженсена при аресте. Ему не составило никакого труда найти на связке маленький ключик от банковской сейфовой ячейки.
Чтобы открыть сейф, много времени не потребовалось. Дженсен, чья правая рука была свободна, а левая прикована наручником к правой руке Руби Боуи, дал обычную в таких случаях расписку, и металлическую коробку извлекли из ячейки.
С этого момента дальнейшую процедуру взяла на себя женщина-эксперт из группы криминалистов. Надев резиновые перчатки, она открыла крышку коробки и по одному извлекла из нее четыре предмета: заметно обтрепанную брошюру агентства по торговле недвижимостью, исписанный листок из блокнота, корешок авиабилета и микрокассету “Олимпус-ХВBО”. Все это эксперт поместила в прозрачный пластиковый пакет, который сразу же опечатала.
Эксперт отправит все в лабораторию, где с каждого предмета снимут сначала отпечатки пальцев, а потом по две копии, в том числе и с записи, что, по общему мнению, было важнее всего. Затем Эйнсли предстояло доставить оригиналы и по одному экземпляру копий в офис прокурора штата. Вторые экземпляры останутся в распоряжении отдела расследования убийств.
– Отлично, здесь закончили. Поехали, – нетерпеливо сказал Эйнсли.
При этом у стоявшего у них за спинами управляющего возник вопрос.
– Как я заметил, ваш бокс теперь пуст, мистер Дженсен, – сказал он. – Он вам еще понадобится?
– Крайне маловероятно, – ответил Дженсен.
– В таком случае, не могли бы вы вернуть мне ключ?
– Извините, сэр, – вмешался Эйнсли. – Ключ" нам пока придется оставить у себя как вещественное доказательство.
– Да, но кто будет платить за аренду сейфа? – тщетно взывал управляющий к торопившимся к выходу полицейским.
***Остаток дня прошел за обменом информацией. Оригиналы и копии материалов, полученных от Дженсена, сам Эйнсли доставил Кэрзону Ноулзу в прокуратуру. Когда же он вернулся к себе в отдел, они трое – Лео Ньюболд, Руби Боуи и Эйнсли – заперлись в кабинете лейтенанта и прослушали свою копию записи.
Ее качество оказалось поразительно хорошим; каждое слово из диалога Синтии Эрнст и Патрика Дженсена звучало отчетливо. Пленка еще не дошла и до половины, как Руби завороженно прошептала:
– Здесь действительно сказано абсолютно все. В точности, как обещал Дженсен.
– Да, и обратите внимание, как хитро он повернул разговор, чтобы на пленку попала вся нужная информация, – заметил Ньюболд.
Эйнсли, повергнутый услышанным в полнейшее смятение, не сказал ни слова.
***Ближе к вечеру Эйнсли вновь попросили приехать в офис прокурора штата, где его встретила Адель Монтесино и Кэрзон Ноулз.
– Мы прослушали запись, – сказала Монтесино. – Догадываюсь, что и вы тоже?
– Да, мэм.
– Хорошо. Я должна кое-что вам сообщить и сочла за лучшее сделать это лично. Заседание большого совета присяжных назначено на утро во вторник. Мы будем отстаивать необходимость привлечь комиссара Синтию Эрнст по трем статьям обвинения, самая серьезная из которых, само собой, предумышленное убийство. Вы должны будете выступить свидетелем.
– На подготовку остается три дня – уик-энд и понедельник, – вступил в разговор Ноулз. – За это время нужно все успеть: подготовить свидетелей и улики. Мне нужны ваши письменные показания о признании, которое сделал в вашем присутствии Дженсен. Если не возражаете, давайте перейдем отсюда в мой кабинет и начнем прямо сейчас.
– Да, разумеется, – пробормотал Эйнсли чисто машинально.
– Прежде чем вы уйдете, – поднялась из своего кресла Монтесино, – позвольте мне сказать вам вот что, сержант. Как мне стало известно, вы были единственным, кто с самого начала не поверил, что убийство Эрнстов – одно из серийных преступлений. И вы не пожалели сил и времени, чтобы подтвердить свою точку зрения доказательствами, что вам в итоге блестяще удалось. Я хотела поздравить вас и поблагодарить. И будьте уверены, мое высокое мнение о вас не останется неизвестным остальным. – Она улыбнулась. – Доброй вам ночи сегодня. Отдохните хорошенько. Впереди у нас нелегкие четыре дня.
***Два часа спустя по дороге домой Эйнсли подумал, что, вообще говоря, должен ощущать радость триумфатора. Вместо этого им владела бесконечная грусть.
Глава 3
– Мы работали как проклятые, чтобы свести все материалы воедино, – жаловался Кэрзон Ноулз Эйнсли. – Все помогали, получилось мощнейшее обвинение, но как же не ко времени эта жара!
