обещаниями инвестиций в уже существующие или новые системы вооружений, и эти обещания также входили в сферу интересов сенаторов, в чьих штатах находятся военные предприятия или ядерные лаборатории — иными словами, почти всех сенаторов. Поэтому администрация Обамы в обмен на ратификацию Сенатом Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений 2010 года (New START/СНВ-З), который предполагает лишь скромное урезание ядерных вооружений, согласилась на масштабную модернизацию американского ядерного оружия и производственных мощностей, которая в следующие три десятилетия обойдется в сумму от 900 млрд до 1,1 трлн долларов.[768] В результате этой сделки в 2014 году Соединённые Штаты потратили на исследования, разработки, тестирование и производство ядерных вооружений больше (с поправкой на инфляцию), чем в любой другой предшествующий год,[769] даже в период военных приготовлений Рейгана и Джорджа Буша-млад-шего.
Традиционное и ядерное оружие разрабатывались либо для отражения советского наступления, либо для противостояния советским системам вооружений, предназначенным для сдерживания американского наступления. Поскольку в Европе у Советского Союза было больше войск, чем у США, у офицеров и корпораций, которые занимались лоббированием в Конгрессе, имелось стратегическое обоснование необходимости направлять всё больше ресурсов в ядерное оружие и другие передовые виды вооружений. Их предназначением было либо противостояние превосходству стран Варшавского договора в людской силе, либо нейтрализация этого фактора за счёт получения возможности нанесения упреждающего удара. Вооружения, находящиеся в разработке в настоящий момент, которые поглощают большую часть бюджета военных закупок, по-прежнему предназначены для противостояния советским или китайским силам, а не для тех разновидностей войн против повстанцев, которые действительно ведут Соединённые Штаты. Требования военных офицеров и корпораций оплачиваются «ради производства вооружений, которые слишком дороги, слишком быстры, слишком неизбирательны, слишком велики, слишком громоздки и слишком мощны для использования в реальных условиях войны. Ещё меньше смысла в проектировании вооружений, затраты на разработку которых таковы, что производить их можно лишь при условии, что они будут проданы кому-то ещё — в особенности потому, что сроки выполнения заказов сейчас настолько велики (от 10 до 15 лет), что возникает вероятность превращения некоторых покупателей в противников».[770] Любое стратегическое обоснование для данных вооружений устранил распад СССР, однако их разработка и производство продолжались.
Показательным примером ограничений для военных закупок США, которые сохраняются с начала Холодной войны, и институциональных препятствий для реформ служит истребитель F-35 «Совместный удар» — самый дорогой вид оружия по расходам на его разработку (в совокупности, а не за один экземпляр). Считалось, что благодаря единому проекту, который будет использоваться всеми родами войск, F-35 позволит сэкономить средства. Однако ВВС, ВМФ и морской пехоте удалось затребовать модификации самолета, которые соответствовали бы их особым нуждам. В результате ситуация развивалась по самому худшему из сценариев. Самолёт оказался более сложным и более тяжёлым, чем при ином решении были бы отдельные воздушные суда для каждого рода войск. Так произошло потому, что F-35 должен учитывать особенности каждого из трёх родов войск, которые будут использовать самолет, а производиться при этом будут три варианта, что приведёт к потере значительной части той экономии на издержках в случае единого самолета, на которую возлагались надежды. Сложность самолета увеличивает и сложность его производства без фатальных дефектов. Прототипы F-35 не смогли удовлетворить требуемым характеристикам, а в ходе игрового моделирования боевых ситуаций их легко сбивали существующие китайские и российские истребители. Тем не менее концерн Lockheed Martin убедил Конгресс и Пентагон приступить к производству ещё до того, как конструкторские недостатки были устранены. Союзники США, такие как Австралия, частично оплатили издержки проектирования и намерены закупать эти самолеты, даже несмотря на то, что у модификаций, которые они получат (а это ещё один дополнительный вариант к трём версиям для вооружённых сил США), будут отсутствовать некоторые из наиболее передовых характеристик, что с ещё большей вероятностью позволит «перещёлкать их как детёнышей тюленя» в реальном бою.[771]
Сложность, стоимость и вероятность поломки всех новых американских систем вооружений повышается ещё одним дополнительным требованием к ним — необходимостью обеспечивать неуязвимость солдат, которые обслуживают эти системы, для попыток неприятеля убить их или взять в плен. Например, в F-35 используются технологии самолёта-невидимки, а танки оснащаются всё более тяжёлой бронёй, что замедляет их скорость и при этом поглощает невероятные объёмы горючего. Последнее, как показали войны в Афганистане и Ираке, можно доставлять на линию фронта лишь с огромными затратами, с высокой вероятностью подвергая американские войска или подрядчиков опасности нарваться на засаду.
Отказ от тех или иных вооружений почти никогда не происходит. И это — несмотря на технические провалы, отсутствие применения тех или иных видов вооружений в войнах, которые реально ведутся Соединёнными Штатами, или растущие издержки, которые приводят к тому, что в дальнейшем военные закупают меньше экземпляров конкретных самолётов, ракет, стрелкового оружия или кораблей. Тем самым повышаются удельные издержки их производства, поскольку масштабные расходы на исследования и разработки распределяются между меньшим количеством единиц вооружений. В то же время ВВС регулярно пытались вывести из эксплуатации относительно дешёвый и эффективный штурмовик А-10 «Бородавочник», чтобы можно было перенаправить средства на гораздо более дорогой F-35.[772] Президент Джордж Буш-младший дважды успешно отказался лишь от армейской самоходной артиллерийской системы «Крестоносец», преодолев лоббистские кампании под предлогом реструктуризации вооружённых сил. Все прочие системы вооружений времен Холодной войны, унаследованные от предыдущих администраций, в президентство Буша продолжали производиться.[773] Обама был несколько более успешен в «ликвидации программ вооружений, которые пережили первые попытки их свернуть, включая истребитель F-22, президентский вертолёт VH-71 и армейскую программу "Боевые системы будущего"».[774]
Попытки снижения издержек с использованием «серийных» технологий, разработанных для гражданских целей частными корпорациями, до последнего времени были ограниченными.[775]Основанное в 2012 году при администрации Обамы Управление по стратегическому потенциалу, специальной задачей которого были закупки или адаптация коммерческих продуктов для использования военными, с того момента стремительно выросло, но в 2017 году распоряжалось бюджетом лишь в 907 млн долларов.[776] Его усилия сталкиваются с сопротивлением со стороны оборонных подрядчиков, которые, продавая свои дорогостоящие специальные компоненты и системы, понесут убытки в конкуренции с более дешёвыми гражданскими поставщиками, а также со стороны офицеров, чьи карьеры основаны на командовании очень сложными и специфичными в обслуживании вооружениями. Кроме того, военное командование указывало, что гражданские информационные технологии легко взламываются, выдвинув связанные с соображениями безопасности возражения по поводу использования серийных компонентов и систем. Недавние попытки использовать коммерческие беспилотники, которые на несколько порядков дешевле, чем сделанные по
