виду, я не знаю. Суд Владимовы проиграли:
«Мы вышли из суда ограбленные, но и НТС потерпел большой урон».
Конечно, вся эта ситуация НТС тоже очень нервировала. Владимов считал, что именно они подстегнули атаку советской прессы:
Они мобилизовали «Литературную газету» на подмогу. В 1987 году там появились помойные статьи, где я был представлен склочником, клеветником и лжецом. Причем в одной из них цитировалось, что я говорил одной из сотрудниц НТС в частном разговоре о Максимове. Понимаете, мы с Максимовым всегда были близкими друзьями и соратниками. Но, как о писателе, я о нем не особенно высокого мнения. Максимов публиковал в «Континенте» что бы я ни написал. Вот они и решили нас поссорить, призвав на помощь «Литгазету» – давнишний рупор КГБ (ГВ).
В «Литературной газете» в 1987 году появились две статьи[400], подписанные псевдонимом Б. Иванов (Владимов узнал позднее и сказал мне, что реальное имя автора было Юрий Баранов), – «Отщепенцы начинают и проигрывают» и «Еще раз об играх отщепенцев».
Первая была набором всех возможных клише, передергиваний и искажений: НТС был на службе гестапо, и, конечно, связь с ЦРУ всячески подчеркивалась и обыгрывалась. Владимов был представлен как средний, не особенно продуктивный писатель, попытавшийся использовать махровую антисоветскую организацию с корыстной целью обогащения. Автор корреспонденции сурово заклеймил двурушничество писателя, который печатался под псевдонимом, вместо использования отцовской фамилии Волосевич или материнской Зейфман – заодно и как бы боком сообщалось, что у Владимова еврейская кровь. По какой причине честный Юрий Баранов подписал обе свои статьи редким псевдонимом «Б. Иванов», я объяснить не берусь. При этом цитировалась переписка с «Посевом», изъятая у Владимова во время обысков и находившаяся в недоступных простым смертным анналах КГБ. По просьбе В.Е. Максимова Владимов опубликовал в «Континенте» свою реакцию на первую статью: «…Я совершил массу предосудительного – выступал в защиту Синявского и Даниэля, Солженицына, Сахарова, Орлова, Щаранского, Гинзбурга, альманаха “Метрополь” и журнала “Поиски”, выходил из Союза писателей и возглавлял московскую группу “Амнистии”, осуждал оккупацию Афганистана и, наконец, по выезде, два с половиной года редактировал мерзкие “Грани” – все это время советская печать безмолвствовала. Когда же ее терпение лопнуло? Когда я выступил против НТС.
Перед этим феноменом остановимся и разведем руками…»[401]
Вторая статья была целенаправленной: ее явной задачей было создать конфликтную ситуацию между Владимовым и Максимовым и произвести раскол в эмиграционных кругах. Ссора между писателями, действительно, произошла, и одной из причин было то, что после Владимова редактором «Граней» стала Е. Самсонова-Брейтбарт, родная сестра Максимова, хотя Максимов был этим крайне недоволен и удручен. Писатели так и не помирились, но Владимов всегда отзывался о Максимове с большой теплотой и грустью.
В одном из писем Романов написал, что «…надежды на сотрудничество с вами не оправдались, а надежды были большими». Такой печальный принял тон… Я позднее узнал, что в какой-то момент приезжали представители ЦРУ с идеей перебросить меня на какой-то другой журнал, но НТС оказал на них такое давление, что они ничего не предприняли.
Ну, а потом перестройка началась, новой формы деятельности они как-то не нашли, и субсидии прекратились. Сейчас они, кажется, заняты спекуляцией вещами и помогают русским бизнесменам ориентироваться в Германии, работают переводчиками, гидами. Часть своего здания сдают какому-то музыкальному ансамблю (ГВ).
Это практически дословный рассказ Георгия Николаевича о конфликте, лишившем его любимой работы и средств к существованию.
Когда мы были в гостях у В.П. Аксенова в Вашингтоне, я спросила его об этой истории. Уже отойдя от первой обиды за друга, он сказал, и я записала в тот же вечер его точный ответ: «Жора напрасно с ними так разругался. Они были довольно безобидные, суетились, конечно, чтобы деньги от ЦРУ получать, но журнал-то они ему вести не мешали. А редактор он был замечательный! Всегда там кто-то что-то говорит, всегда в журналы анонимки приходят… И, конечно, там много антисемитов, а где их нет? Не обращал бы внимания. Дело делал прекрасно, деньги получал хорошие. Они бы его не тронули, им тоже скандал был ни к чему».
Я слышала и от В.В. Войновича схожее мнение, в моей записи его слова: «Зря Жора себе так напортил. Журнал при нем был прекрасный, платили очень хорошо. Конечно, они были ему люди чужие, так ведь не детей ему было с ними крестить. Серьезно работать не мешали…»
Войнович, знавший больше подробностей, чем Аксенов, считал, что главной причиной конфликта была Наташа.
Человек более гибкий и легкий, взвесив pro и contra, может быть, нашел бы для себя приемлемый status quo и, продолжая работать и получая деньги, вести журнал. Но Владимов таким человеком не был. Цельность и страстность характера, привычка борьбы, выработанная с ранней юности и обострившаяся во время жизни в СССР, отрицание политических и личных компромиссов и очень высокие нравственные мерки и к себе, и к окружающим, которые сделали его символом мужественного противостояния тоталитарной системе, в эмиграции привели к яростному конфликту с НТС, обернувшемуся для него жизненной драмой, так тяжело сказавшейся на его и его родных последующей жизни.
Василий Аксенов, навестивший их через месяц после увольнения, в июле 1986 года, писал Белле Ахмадулиной и Борису Мессереру: «…эта семья оказалась в трагической и унизительной ситуации. Они сидят на десятом этаже в унылой хрущобе (хоть и с бассейном), по неделям ни с кем не разговаривают живьем, униженные и оскорбленные и, как мне показалось, основательно растерянные и убитые потерей Е.Ю.[402]. Наташка, хоть на поверхности, держится даже лучше, чем Жора; его же я никогда прежде не видел в таком нервном, раздраженном и неуверенном состоянии»[403].
Результат разрыва с НТС был ужасный. Гонорары за книги подходили к концу. Владимовы оформили социальный грант, при котором они получали деньги на оплату квартиры и самые основные нужды. В связи с этим переезд куда бы то ни было был очень осложнен, и Владимовы оказались в изоляции в маленьком, провинциальном немецком городке, без родных, без друзей, без работы, без языка и с минимальным количеством денег. Единственной отдушиной было общение с Львом Копелевым и Раисой Орловой, которых они время от времени навещали в Кельне. Наташа начала писать корреспонденции и критические статьи в «Русскую мысль», Владимов иногда выступал на «Радио Свобода»[404], но все это были нерегулярные случайные заработки. Их одиночество, неблагополучие и начавшаяся болезнь Наташи сделали жизнь очень тяжелой и морально, и материально.
В мае 1990 года во
