– Мне нравится, – кивнула Мелани, удовлетворенная выбором.
Глава 31
Жаркий воздух создавал эффект сауны. Душно. То ли от количества присутствующих возле фонтана туристов, то ли от нагретого за день асфальта и зданий. Воздух стоял, ни малейшего дуновения ветерка. Пот скатывался струйками по спине, хотелось утонуть в фонтане или бежать в кондиционированное здание торгового центра в рядом стоящем самом высоком здании мира Бурдж-Халифа. Но все резко изменилось, когда заиграла песня в исполнении Андреа Бочелли и струи воды в фонтане начали плясать под нее. Брызги капель попадали на людей, слегка охлаждая. Но все забыли про духоту, очарованно любуясь танцем воды и громкой музыкой, которая возбуждающе въедалась в душу. То состояние, когда тысячи мурашек бегут по коже, когда не хочется, чтобы музыка заканчивалась и высокие струи воды вновь упали замертво в фонтан. Растянуть эти минуты как можно дольше, чтобы мелодия пронеслась через все тело, а вода поднималась в небо.
Небо. Оливия подняла голову, смотря на яркие звезды, и заметила вдалеке мерцающие огни самолета. Сколько раз она пролетала так же, любуясь с высоты миллиардом огней зданий. Теперь она внизу, а кто-то смотрит в окно самолета на эту красоту.
– Впечатляет, – произнес Патрик, когда музыка закончилась и все начали расходиться. – Хочешь холодного кофе? Здесь ужасно душно.
Услышав «кофе», Оливия вновь посмотрела в небо, но самолет уже пролетел. Кофе – это рефлекс, от которого она хотела избавиться.
– В кофейню? – улыбнулась она, и он кивнул.
Зайдя внутрь помещения, она почувствовала, как ее разгоряченное тело обдал холод кондиционеров, и резко захотелось не холодного кофе.
– Двойной эспрессо, – будет тяжело избавиться от этого напитка, – и кусок шоколадного торта с шоколадом внутри… – Оливия тут же замолчала, потупив взгляд.
– И полит шоколадом, – договорил за нее Патрик, видя, как официантка записывает в блокнот. – А мне холодный американо со льдом.
Оливия не понимала, как могла сказать словами Даниэля. Он преследует ее в образе кофе и торта.
– Я встретил сегодня Даниэля в аэропорту, – произнес Патрик, и девушка тут же посмотрела на него, желая закричать, только чтобы он не продолжал свой рассказ, – оказывается, он в отпуске и отправляется домой в Испанию. Не помню, в какой город.
– В Аликанте.
– Да, точно. Вы лишились КВС, кто теперь ваш капитан?
– Дюпре.
Патрик улыбнулся, видимо, вспомнив капитана Дюпре по миссии в Гамбурге.
– Странно, что два капитана имеют такую большую разницу в возрасте. Ты знала, что Фернандес был назначен капитаном «Эйрбаса 380» в двадцать шесть лет, а Дюпре в пятьдесят пять?
Оливию это не удивило. Хотя она хорошо помнила свое изумление, впервые столкнувшись с молодым капитаном у стойки регистрации. Теперь она не представляла его в другом звании.
– Молодые пилоты более способные, они стойкие и выносливые.
– Возможно, ты права. Но его сокурсник Джек Арчер стал капитаном не так давно.
Оливия нахмурилась, вспомнив Коломбо. А Дюпре сел бы на полосу вдвое меньше положенной? А Арчер? А другие пилоты?
– Патрик, – произнесла она, желая закрыть тему, – ты смог бы посадить самолет на полосу в два раза короче положенной, рискуя жизнями более пятисот человек?
Она видела, как он задумался, как заходили желваки у него на лице.
– Нет.
– Поэтому Даниэль капитан. Он был уверен, что сможет.
Им принесли напитки, и запах кофе тут же окутал Оливию. Она пришла забыть, а получается – только вспоминает.
– Давай больше не будем говорить о моих капитанах… – Взгляд упал на торт. Шоколадный с шоколадом внутри и полит шоколадом. Захотелось встать и уйти. Убежать. Но она продолжала сидеть, пытаясь не думать о кофе и шоколаде, который сама же и заказала.
– Конечно, прости, что напоминаю тебе о работе. Я скажу еще кое-что, и больше мы не затронем эту тему.
Оливия удивленно посмотрела на собеседника. Что еще можно сказать?
Девушка заметила, как он набрал больше воздуха в легкие, закрыв глаза, потом резко выдохнул, открыв их:
– Когда я впервые увидел тебя, Оливия, на собрании у Мухаммеда, – он облизнул пересохшие губы и продолжил: – ты мне очень понравилась. Вернее, я влюбился в тебя, как подросток…
Патрик потупил взгляд, нахмурившись, пытаясь подобрать нужные слова. Оливия, напротив, смотрела на него, широко открыв глаза. Сердце, услышав признание, не взорвалось от радости, не забилось учащенно, скорее наоборот. Она предпочла бы это не слышать. Патрик только что признался ей в любви. Или влюбленности? Не важно. Она должна была ответить, но продолжала молча смотреть на него.
– Ты сидела такая красивая, – он улыбнулся, – удивительная девушка, которая защищала своего капитана. Я был очарован тобой. Но… – Чувствовалось, как тяжело ему даются эти слова. – Тогда мне показалось, что между тобой и Даниэлем Фернандесом что-то есть, вас будто что-то связывало, но я не мог понять что. То вы ругались, то улыбались друг другу. Ваши улыбки расклеены по всему зданию аэропорта. И если бы я не узнал правду, то, наверное, не сидел бы здесь рядом с тобой.
Оливия побледнела, хватаясь за чашку с кофе, и сильно сжала ее в руках. О какой правде он говорит? На секунду ей захотелось оказаться как можно дальше отсюда, а желательно – выше. Над землей.
– Какую правду? – тяжело произнесла она.
– Между вами ничего не может быть, ведь Даниэль Фернандес – гей.
Чашка с грохотом ударилась о блюдце. Руки не могли ее больше держать. Смеяться или плакать? Облегченно вздохнуть или что-то доказывать?
– Нет, – Оливия закрыла лицо руками и засмеялась, – он не гей. Это я оклеветала его, но я не знала, что сплетни тут так быстро распространяются. Кто сказал тебе про него такое?
– Нет? – Девушка увидела на лице Патрика лишь напряжение. – Стюардесса Дюпре, Меган.
– Это я ей сказала в тот день, когда мы готовились к вылету из Гамбурга. Я обменялась капитанами с ней, она должна была лететь с вами. Но Даниэль предложил мне лететь в кабине пилотов, и мне пришлось придумать, что он гей, лишь бы только она передумала. И она передумала, я полетела с
