в голове, – подмигнула подруга.
– Где Даниэль? – спросила, успокоившись от смеха, Мел. – Надеюсь, ты с ним ничего не сделала?
Оливия присела на диван и с наслаждением произнесла:
– Он в отпуске. На три месяца!
Это слово стало ее любимым. Она могла повторять его каждую минуту. «Даниэль Фернандес Торрес в отпуске». «Капитан Фернандес в отпуске». «Его не будет три месяца». «Он в от-пус-ке».
– На три? – удивилась Мел.
– К сожалению, только на три. Месяц от-пус-ка и два месяца какой-то учебы для отправки на Луну. Надеюсь, он хорошо сдаст экзамены, и… – Оливия помахала рукой, – я больше никогда его не увижу.
Мелани вновь рассмеялась. Оливия вскочила с дивана и отправилась в комнату одеваться. Впереди их ждал завтрак и отдых. Она не хотела рассказывать подруге все, что случилось прошлой ночью. В голове все стерлось. Не просто «забылось», а «ничего не было». Этот секрет она унесет в могилу, как свою самую страшную в жизни ошибку. Страшнее закопанного трупа кота на заднем дворе дома. Никто не узнает, что произошло между стюардессой и капитаном одного экипажа.
Через минуту в дверь позвонили, и Мелани пошла открывать ее. Она недовольно пробурчала что-то себе под нос, чуть не споткнувшись о чемодан, преграждающий ей путь. Отодвинув его, она открыла дверь, и тут же белые цветки махровым букетом упали ей на руки:
– Распишитесь.
Она не сразу поняла, кто вообще произнес эти слова, зачарованно любуясь чистотой цвета белых роз. В мыслях она приписала этот букет Герберту и, улыбаясь, взяла в руки ручку, ставя подпись на листке бумаги.
– Для Оливии Паркер, – произнес голос, – внутри букета конверт.
После этих слов у Мелани возникло сильное желание ударить этим букетом Герберта, чтобы шипы вонзились со страшной силой в его кожу. Представляя этот самосуд, Мел вернулась в гостиную, пытаясь отыскать конверт:
– Лив, тебе цветы.
Оливии показалось, что она ослышалась. Но все говорило об обратном. Букет белых роз. Большой. Красивый. При виде его сердце сжалось, и в памяти вновь всплыла ночь в гостинице Рима. Даниэль прислал ей розы. Она вновь ощутила его губы на своих губах, мягкий поцелуй с легким ароматом кофе. Его тело, его объятия, его дыхание, даже его ухмылку.
Мелани протянула ей конверт, пытаясь угадать реакцию подруги.
– Ты знаешь, от кого они? Читай вслух, а потом я пойду и выскажу Герберту все, что я о нем думаю. Все мужики как мужики, дарят цветы, конфеты, красиво ухаживают, а мне что? Читай.
Оливия боялась открыть белый конверт. Она не любила розы. А сейчас ненавидела себя за то, что в одну минуту может полюбить их. Руки не слушались, было сложно вытащить из конверта сложенную записку. Она предпочла бы не знать ее автора. Приятно было просто гадать.
– Да читай уже, не тяни!
Развернув лист, девушка сразу посмотрела подпись – Патрик Лайт. И сердце вновь забилось в привычном ритме. Она усмехнулась, будто ждала чего-то другого. Другого никогда не будет, умом она это понимала. Уже третий букет она приписывала человеку, который никогда не подарит ей его. Легкое разочарование заскребло где-то внутри, но она старалась не подать виду. «Ночной Дубай ждет нас сегодня в 7 вечера. Ориентир – красивая музыка возле самых ярких фонтанов. Патрик Лайт».
Мелани закричала, хватаясь за голову, уже позабыв про Герберта и свою месть, думая над внешним видом Оливии:
– Что ты наденешь? Тебе надо быть самой красивой. Кто такой Патрик? Почему ты мне ничего про него не рассказывала?
Оливия сложила записку и забрала розы из рук подруги, ненавидя себя за то, что никогда не полюбит эти цветы.
– Я с ним летела в одном самолете из Гамбурга. Патрик – второй пилот, родом из Бирмингема.
Мел снова вскрикнула:
– Тот букет тоже он подарил?
– Да.
– Я думала, Даниэль.
Оливия тоже так думала, но ошиблась. К счастью. Так было легче.
– Плохо думаешь. Зачем ему дарить мне цветы?
Но она прекрасно помнила про букет необычных цветов для Дженнет и его: «Не розы». Даниэль прекрасно знал про розы, намекая Оливии на ее отношение к этим цветам.
Ей стало жаль бедные цветы, и она прижала их груди. Они не виноваты, что они розы. «Орхидеи подходят тебе. Их корни такие же вредные, как ты. Единственные цветы, которые живут непонятно как: то ли в земле, то ли в воздухе. Но от своей вредности они могут расти и там, и там», – вспомнила она слова Даниэля и улыбнулась. Он прав. Они могут расти и там и там. И такие же вредные, как она.
– Патрик летел с тобой одним рейсом до Гамбурга? – переспросила Мелани, вспоминая тот рейс, и Оливия кивнула. – Пилотов было так много, но кроме Даниэля я никого не помню.
Это было неудивительно, Оливия сама не знала всех.
– Патрик тебе нравится?
Еще один вопрос Мел заставил подругу без раздумий ответить:
– Нравится.
Сегодня ей нравились все. Настроение было слишком хорошим, чтобы углубляться в рассуждения.
Мел подмигнула ей, хитро улыбаясь. С этой секунды ее мозг начал работать, вырисовывая картину предстоящей встречи. Она завидовала подруге. Ночной Дубай, поющие фонтаны, романтическая музыка – это было и ее мечтой тоже, но, к сожалению, Герберт не любил шумные места и свидания, он не был романтиком. Этого Мелани очень не хватало, поэтому она все силы кинула на подготовку Оливии к предстоящей встрече.
Что-то щебеча подруге на ухо, Мел делала замысловатую прическу, поднимая волосы и закалывая их крупными кольцами, полностью оголяя шею. Потом в ход пошла одежда, вытащенная из шкафа и разложенная на кровати. Девушки смеялись, примеряя наряды. На глаза Оливии попался длинный сарафан небесно-голубого цвета с перекинутым шелковым шарфиком на плечах. Тот самый, в котором она пошла на фотосессию Нины и Марка. Тот самый шарфик, за который Даниэль потянул ее, чтобы она не упала, оступившись…
Ее рука коснулась шелка, нежно погладив его.
– Я надену этот сарафан, – решение было принято мгновенно. Девушка ничем даже не могла его мотивировать. Шелк сыграл свою роль.
