Работа оживила его, теперь он забыл про Оливию.
Зато она вздрогнула, услышав голос Даниэля. Три месяца она не услышит его. За три месяца ее жизнь должна измениться настолько, чтобы больше не вздрагивать.
Посадка прошла мягко. Шасси коснулись нагретого асфальта в родном аэропорту, и Даниэль спокойно выдохнул, понимая, что весь полет провел в напряжении. Он так и не понял, с чем оно было связано: фаршем, перекрученным одним из двигателей, или сексом с Оливией Паркер.
– Мне надо заполнить кучу документов и осмотреть двигатели. – Даниэль встал, беря в руки пиджак, но понял, что ему и так жарко, повесил его обратно. – Ты можешь меня не ждать. Встретимся у меня дома.
Марк кивнул, улыбнувшись. Сегодня он переедет в большой дом Даниэля. На время, разумеется, но и это было отлично.
Даниэль открыл дверь, вышел из кабины и обнаружил в салоне своих бортпроводников, аплодировавших ему. Или не ему? Он оглянулся, но больше никого не было. Значит, ему. Он непонимающе смотрел в их улыбающиеся лица, пытаясь найти подвох. А они все продолжали хлопать, пока наконец Келси не произнесла:
– Мы провожаем тебя в отпуск, Даниэль. Хотя у нас есть маленькая надежда, что ты передумаешь и останешься, но если нет – мы желаем тебе отличного отдыха. Не думай о работе, но и не забывай нас.
Хлопки стали еще сильнее, Нина прослезилась, не сдержавшись. «Мы будем скучать».
Это было так мило, что Даниэль не выдержал и улыбнулся, слегка засмущавшись – не ожидал таких проводов. Даже Марк вышел на шум из кабины.
– Месяц пройдет быстро, – сказал Даниэль, подходя ближе к ним, минуя выход из самолета, – но я уже скучаю по вам.
– Через четыре месяца, – Джуан прокашлялся и поправил галстук, – у нас начнутся экзамены. Ты будешь в комиссии? А то нас завалят.
Учеба и экзамены для бортпроводников проводились каждые полгода. Волнительное временя. Комиссия многочисленна, но среди них обязательно должен присутствовать свой капитан. Кому как не ему принимать решение об аттестации своего коллектива. Даниэль всегда понимающе относился к опросу, на многое закрывая глаза. Он был одним из немногих, кто защищал своих людей от нападок других членов комиссии. Он прекрасно понимал их график: сложно совмещать работу и учебу, иногда приходилось спать по три часа в сутки.
– Я уже буду здесь. И я буду присутствовать на экзамене, не переживайте, – он снова улыбнулся, успокаивая их. – Мне хуже, среди моих экзаменаторов не будет вас.
Все засмеялись. Ему будет тяжелее, и все это понимали, их экзамен по сравнению с его – детский лепет. Пилотов строго опрашивали лучшие командиры. Не было поблажек. Не было понимания. Экзамены принимали несколько дней. Письменно, потом устно, потом на тренажере, потом в полете.
– Спасибо, и удачи вам. Марк остается с вами и будет вашей поддержкой и опорой. Не стесняйтесь обращаться к нему, – Даниэль хлопнул второго пилота по плечу и прошел к выходу из самолета, всего на секунду оглянувшись. Ему махали. Не все – Оливии не было. Она хоть долетела до Дубая? Ее отсутствие начало пугать. Он мог только догадываться о том, что она избегает его, прячась на кухне или на втором этаже. Ее отсутствие одновременно и радовало и огорчало.
Капитан спустился и подошел к правым двигателям. Рабочие уже вовсю работали с самолетом. Люди были повсюду, но возле двигателей Даниэль был один – пытался рассмотреть лопасти обоих и не видел изъянов. Он оказался прав, птица не попала в движок. Но перестраховаться было нужно, и он рукой махнул рабочим, подзывая их к себе.
Оливия зашла в квартиру, кидая чемодан в прихожей. Мел с Призраком ушли в рейс и не смогут побеспокоить ее. Можно было плакать, вспомнив ночную ошибку, можно было танцевать под громкую музыку, осознавая, что не увидит Даниэля целых три месяца. Можно смотреть в окно и грустить, а можно лечь спать и забыть обо всем. Но все эти желания смешались в одно. Лидировал сон. Потом грусть. Радости не было места.
Смотря на увядающий букет роз на подоконнике, Оливия решила завтра же начать жить новой жизнью. Без Даниэля Фернандеса.
Она села и закрыла лицо руками, ощущая проникающее внутрь одиночество и пустоту. Лучше бы Мел не улетала. Забравшись с ногами в кровать, девушка легла и, укутавшись одеялом, уснула. Завтра она проснется другим человеком.
Утро встретило ее ярким солнцем, пускающим лучи в окно, и окончательно завядшим букетом. Громкая музыка в гостиной как бы доказывала, что утро началось с хорошего настроения.
В ночном топике и коротких шортах Оливия танцевала в ванной, чистя зубы и смотря на себя в зеркало. Новый день уже принес ей радость. Даниэль в отпуске, она спокойно может работать, и ей никто не будет перечить, дерзить, издеваться, играть с дурацкие игры и… Оливия сплюнула зубную пасту в раковину. Никто не ворвется в ее номер, обвиняя в глупых сплетнях, никто не прикоснется к ее губам, крепко сжимая в объятиях, никто не разбудит посреди ночи…
Расслышав сквозь громкую музыку голоса, она закрыла кран и схватила полотенце.
– Оливия! Что здесь происходит? – Мелани влетела в квартиру с широко распахнутыми от удивления глазами. – Ты устроила вечеринку?
Оливия, танцуя, прошла к магнитофону, поднимая в руке полотенце, и сделала звук тише, чтобы услышать недовольство подруги.
– Вечеринка в честь меня, присоединяйся!
Герберт быстро проскочил к себе в комнату, чтобы не стать свидетелем женской склоки. Оливия не запомнила его лица.
– Оденься, с нами живет мужчина.
– Мужчина? Я его даже не вижу. Мужчины не бегут при виде полуголых женщин к себе в комнату, – засмеялась Оливия.
Мелани выхватила из рук подруги полотенце, смеялась и шлепала ее по ягодицам:
– Оливия Паркер, что с тобой? Почему ты такая счастливая? Твой чемодан стоит у входа в квартиру, ты когда вернулась? Ты пьяная?
– Я трезвая. Вернулась вчера. Зачем убирать чемодан, если завтра снова в рейс. А счастливая, потому что моим капитаном на три месяца будет Дюпре. – Эту фамилию девушка произнесла с сильным французским акцентом, при этом выпучив губы и хлопая ресницами.
Видя эту картину, Мелани рассмеялась:
– Он же старик.
– С сединой
