— Дэн!
Крик оказался напрасным. Давыдов был без сознания, да и сам Ян ничем не мог ему помочь: ни поймать, ни остановить несущуюся следом тварь. Хотя нет, тварь остановилась, услышав его крик. И следом у него в голове раздался ее шипящий голос:
«А ты должен быть вкусным, раз тебя касался Изначальный Огонь, и пламя твое ярче пламени обычных творцов!»
Ян вздрогнул и медленно поднял голову. Женщина висела напротив всего в метре от него: смотрела и неприятно скалилась полуразложившимся ртом, а под ее глазами, словно проступившие слезинки, копошились личинки.
— Как же давно ты умерла? — пробормотал он, едва удержавшись, чтобы не попятиться.
«Около ста лет назад или чуть больше. Слишком стара для тебя, да?»
Ян нервно сглотнул и приготовился умереть, насколько к этому вообще можно было быть готовым.
— Боюсь, — послышался злой голос Милы за спиной у твари, — у него уже есть подружка.
Тварь неспешно развернулась, подавшись чуть в сторону. Она чувствовала себя хозяйкой положения, и объявившийся новый противник ее не пугал. И, как оказалось, совершенно напрасно. Мила, не став утруждать себя монологом пришедшего сражаться героя, хлопнула в ладони, активируя заранее нарисованную руну, а затем этими же ладонями сдавила себе виски. От ее пальцев потянулись синие линии, которые очень скоро опутали мертвую тварь прочной паутиной, врезаясь в куски мертвой плоти словно стальная леска. Тварь не кричала, не сопротивлялась, только смотрела на зажмурившуюся Милу и улыбалась, пока было чем улыбаться. Когда паутина искрошила мертвое тело, схватив темно-синюю пульсирующую субстанцию и втянула ее в тело девушки, Мила дернулась назад, едва не опрокинувшись, но потом вернулась в вертикальное положение и открыла глаза. На вид она была почти нормальной, разве что бледнее обычного.
Она, тяжело дыша, подлетела к Яну поближе, и спросила:
— Ты как?
— Нормально, — соврал он. — А ты?
— Тоже, — Мила улыбнулась… и потеряла сознание.
Ян не понял, как умудрился перевалиться через веревочные перила и схватить ее за руку. Не понял, как удержался в воздухе и не упал. Просто висел и, до крови закусив губу, держал Милу за руку, не давая упасть. Только когда ноша стала вдруг легче, он пришел в себя и посмотрел вниз. Там, почти у самых его ног, парил Макс Нилан, державший Милу на руках.
— Давай спускаться, — поймав взгляд Яна, предложил он.
Ян кивнул и закрыл глаза. Не то, чтобы он боялся высоты, но тот случай в детстве иногда давал о себе знать, и чаще всего не вовремя, вот как сейчас. Макс без слов понял его состояние, поднялся выше и предложил:
— Держись за плечо.
Ян снова кивнул. И через минуту они уже стояли на твердой земле. Макс критически осмотрел Милу, удрученно покачал головой, когда наткнулся на мелкие синие точки на висках и вокруг глаз, потом сказал:
— Я отправлю вас в поместье Густафа Маркони — это последняя сохранившаяся точка силы Земли. Расскажешь, что сделала Мила, ей помогут. Тебя, скорее всего, посадят под домашний арест. Попробуй не бесноваться и не пытаться сбежать, а использовать время с пользой — у Густафа прекрасная коллекция старых книг, есть даже переводы по воззванию к богу Огня: ритуалы, молитвы, благословляющие руны. Как только закончу здесь, я тебя заберу. Твоя рука как раз отдохнет от сегодняшних подвигов.
— Я ничего не сделал, — хмуро откликнулся Ян.
— Ты не дал ей разбиться, а это очень много, поверь мне. Хотя знаешь, я был уверен, что дважды вывалившись из окна, ты никогда не раскроешь свои крылья. Рад, что ошибся. Очень рад.
Ян хотел, но не стал спрашивать почему «дважды», когда помнил всего один случай. Вместо этого он обернулся к водопаду и указал в его центр:
— Дэн улетел куда-то туда. Тварь его отбросила…
— Хорошо, что сказал. Сейчас отправлю за ним кого-нибудь. Непонятно, правда, кто его будет лечить — сбежавший Ванька на пару с Дереком убили всех находящихся в Шамбале целителей. Не знаю, согласятся ли остальные нам помогать.
— Не все… Я… Я кого-то телепортировал ко мне в квартиру. Девушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ян вкратце рассказал про незнакомку, которую спас. Макс пообещал, что тоже отправит за ней кого-нибудь. Он был очень собран и спокоен, в то время как сам Ян растерян и подавлен. Он не спас сестру, а в битве с монстром оказался всего лишь наблюдателем.
— Не раскисай, — подбодрил его Макс. — Ты мне еще понадобишься. Например, успокаивать мать, когда я закончу здесь, и мне придется рассказать ей, что Лану похитили. И меня это пугает больше, чем открытые в Шамбале Врата и сменившая пристанище богиня Воды.
Ян моргнул. С одной стороны, то, что сестру похитили, говорило, что она жива, и ее можно спасти. С другой, Дерек, убивающий целителей, вызывал опасения. Еще и богиня Воды, про которую он столько слышал… Та тварь — это ведь была она?
— Мила, — возразил Ян. — Мила же уничтожила ту тварь!
— Прости, — Макс удрученно покачал головой и сжал плечо Яна. — Мила и есть теперь та тварь.
Эпилог. Блинчики с ирисом
Дети быстро растут — что свои, что чужие. Мчат куда-то, торопятся, меняя увлечения и привязанности, листая календарь настроений и значимых дат. И новым циферблатом сияют отметки роста на косяке детской, ставшей вдруг обычной комнатой. Ты не успеваешь удивиться необходимости покупать новую обувь на размер больше, как слышишь: «Мам, я съезжаю!» Да, дети растут быстро.
Только для Александры они навсегда остались детьми, детьми, которых хотелось защитить. Жаль, что ее сил хватало разве что на то, чтобы выслушать и попытаться дать совет. Она не жаловалась — знала с самого начала, что когда ее малыши вырастут, уйдут в сложный и жестокий мир творцов, мир их отца. Только надеялась, что ему удастся их защитить. Надеялась и сейчас, расхаживая по пустой квартире, полной воспоминаний и тишины.
Ян позвонил спустя час после того, как они втроем «ушли». Сообщил, что с Ланой теперь все в порядке, и к утру она будет огурцом. Жаль, не сказал, по какому часовому поясу ждать утро — в Питере стояла темная, из-за набежавших на небо облаков, ночь. Ночь, в которую Александре, несмотря на усталость, не спалось.
— Надеюсь, что все-таки питерское утро, — глядя в окно на уличные фонари, пробормотала она. — Следующее утро в Шамбале ждать гораздо дольше…
Но даже оставшееся до рассвета время нужно было чем-нибудь занять. Чем-нибудь убить… Убивать время проще всего было на кухне, потому что Саша любила готовить, особенно под подходящее настроение. А Лана наверняка вернется голодной, да и остальные тоже. Только в отличие от остальных ее еще и побаловать хотелось.
«Блинчики с ирисом», — подумала Саша и улыбнулась.
Блинчики с ирисом в последний раз она пекла утром, когда все-таки столкнула Вика с кровати, только потом сообразив, что их могли услышать. Но нет, Лана не услышала, а Ян не проснулся, потому что Виктор заранее наколдовал «купол» в их комнатах. Позже на кухне, наблюдая, как она жарит блины, Лана доверительным шепотом рассказывала свой «сон». А Саша изо всех сил пыталась не расплакаться, не только из-за себя — из-за всего, что она знала. Сейчас состояние было похожее, а потому блинчики с ирисом казались отличным решением — ведь тогда все наладилось.
Спустя полчаса первый блин румянился на сковородке, а Саша чистила ирис от оберток, чтобы потом поставить его топиться на водяную баню. Мобильник играл какую-то балладу из плей-листа Вика, которого она так и не привыкла звать Максом — приходилось себя контролировать. Это муж, будучи настоящим писателем, легко вжился в нового персонажа, без проблем отыгрывая его на публику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Боль пришла неожиданно. Секунду назад Саша думала, что этот мягкий ирис совсем не похож на тот, что был в ее детстве, и вот она уже сидит на полу, обхватив голову руками, а сознание пронизывает боль от чудовищного предательства. Предательства, которое нельзя пережить. Предательства, после которого хочется умереть. Все длилось примерно минуту, а потом чья-то холодная рука уверенно потянула Сашу за запястье, обрывая давно не открывавшийся канал связи с дочерью.
