И зубчатая стена тут же ощетинилась стражниками.
Вероятно, кастелян сообщит Роберту об этом инциденте, и тот узнает о намерениях Стефана быстрее, чем предполагалось. Однако сейчас у Стефана было недостаточно солдат, чтобы осадить крепость, и время работало против него. Он решил направиться в Кентербери, но так как не спал уже двое суток и не ел со вчерашнего дня, то остановился на постоялом дворе, чтобы быстро перекусить и коротко вздремнуть.
Добравшись до Кентербери, Стефан обнаружил, что небольшая задержка дорого ему обошлась. Люди в здешнем замке, также принадлежавшем Роберту, очевидно, уже были предупреждены кастеляном из Дувра, и городские ворота оказались закрытыми. «Неужели все было зря?» — спрашивал он себя, напуганный такой враждебной встречей. Что же ожидает его в будущем?
Однако, когда он приехал в Лондон, все стало по-другому. Знатные горожане, среди которых Стефан всегда был популярен, в почтительном молчании выслушали известия о смерти короля, вероятно, уже случившейся, уронили несколько слезинок, а затем с восторгом оказали Стефану радушный прием. Наиболее влиятельные горожане, не имея на то никаких официальных прав, созвали генеральную ассамблею, на которой заявили, что хотят видеть на троне только Стефана. И все его сомнения развеялись.
— Люди добрые, я заключаю с вами договор! — выкрикнул он в толпу морозным декабрьским утром. Его высокая фигура возвышалась над всеми, сияющая улыбка озаряла лицо, и зимнее солнце, как светло-золотой нимб, освещало непокрытую голову. В толпе воцарилась тишина. Любовь и доброжелательность, возникшие между Стефаном и всеми, собравшимися послушать его, ощущались почти осязаемо.
Он выбросил вперед руки в воздушном рукопожатии.
— Ради блага каждого я посвящу всего себя восстановлению порядка в государстве, как это делал мой дядя! Даю торжественное обещание перед Богом и всеми его святыми!
Один из самых знатных горожан закричал в ответ:
— Пока ты будешь жить, мы всеми силами будем поддерживать и охранять тебя как нашего короля!
Громовой отклик прокатился по толпе простолюдинов Лондона, приветствовавших его громкими возгласами и подбрасыванием вверх шапок. Потом его понесли на руках. Опьяненный триумфом, Стефан чувствовал, что достиг предела своих устремлений.
34
Англия, 1135 год.
На следующий день Стефан послал гонца к епископу Винчестерскому с сообщением о том, как его приветствовали в Лондоне. Особо подчеркивая срочность дела, он настойчиво торопил брата поскорее собрать всех влиятельных церковников и знать. В особенности был нужен архиепископ Кентерберийский. Проведя несколько дней в столице, чтобы укрепить свое положение, Стефан уехал в Винчестер.
Скача во весь опор из Лондона, он надеялся, что брат получит доступ к казне. По его предположениям, дядюшкины накопления должны были быть огромными. И все же, обладая казной и поддержкой лондонцев и нормандских баронов, не менее важно было предъявить права на трон и заручиться поддержкой церковного руководства. Будущего короля мог короновать только архиепископ Кентерберийский. Стефан знал, что должен полностью довериться брату, от которого зависел окончательный успех всего предприятия.
В Винчестер он приехал с первой зарей следующего дня. Епископ Анри, окруженный толпой знатных горожан, дворян и прелатов, с улыбкой приветствовал Стефана и сердечно обнял его. И все же в нем чувствовалось какое-то напряжение.
— Замечательно, брат! — прошептал Анри. — Ты все сделал быстро, и я весьма доволен тобой.
Стефан окинул взглядом толпу, заметив епископа Солсберийского, архиепископа Кентерберийского и других важных духовных лиц, а также казначея.
— А они признают меня? — шепотом спросил он. — Ты завладел казной?
— Этот день еще не наступил, — пробормотал Анри, и в его взгляде промелькнула настороженность. — Архиепископа волнует клятва, данная королевской дочери; казначей также мучается угрызениями совести и не желает отдавать ключи, пока не поймет, откуда ветер дует. Как бы там ни было, ты здесь, так что давай посмотрим, сможем ли мы справиться с этой ситуацией.
Изысканным жестом епископ перекрестился, повернулся к собравшимся и поднял руки, призывая к молчанию.
— Благословенны будьте! Почтенные горожане, знатные лорды, слуги Господни! Все мы знаем, что король Генрих призван на небеса, чтобы получить заслуженное воздаяние. — Он подождал, пока присутствующие перекрестились и пробормотали слова молитвы за упокой души их умершего монарха. — Наследник этого могущественного повелителя, — продолжал Анри Винчестерский, — не просто горячо любимый племянник короля, а истинный Лев Справедливости — Стефан из Блуа, граф Булони и Мортэйна. Человек, который, в сущности, вырос в Англии… — Анри помолчал. — Вырос в Англии, вы слышите меня? И хорошо знаком с обычаями нашей страны. Этот человек, известный каждому из вас, не иностранец, воспитанный в чужих краях, а нормандец, как и вы, внук великого Завоевателя, мой брат и преданный сын Святой церкви; приветливый и храбрый, блистательный и скромный. Во всем королевстве нет лучшего воина! Он женат на дочери саксонского дворянина. Кто может отрицать, что Стефан более всех достоин носить корону Англии?
Толпа важно закивала в знак согласия. Тех, кто был склонен поддерживать претендентов на корону, «воспитанных в чужих краях» — Мод и Жоффруа, — здесь не было или они затерялись в толпе. «Красноречие моего брата способно убедить самого дьявола», — подумал Стефан, осторожно поглядывая на архиепископа Вильгельма Корбэ, болезненного пожилого мужчину, избегающего его взгляда.
Анри повысил голос:
— Лондонцы уже провозгласили, что Стефан — желанный для них король. Не хотите ли и вы также признать его?
Из толпы раздались одобрительные возгласы. Стефан заметил, что священники, как стая черных ворон, держатся поодаль от всех.
— Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из собравшихся здесь хотел, чтобы ими управляла женщина и ее муж-анжуец, но как же быть с присягой на верность, которую мы принесли королю и его дочери? — выкрикнул дворянин из Суссекса.
К нему присоединились несколько голосов:
— Да, а как быть с присягой?
Священники закивали головами. Стефан начал было говорить, но епископ Винчестерский знаком остановил его.
— Я думаю, что епископу Солсберийскому есть что сказать по этому поводу. Милорд епископ?
Роджер Солсберийский медленно вышел вперед и елейным голосом обратился к собравшимся:
— Присяга на верность, которую потребовал наш покойный король, была дана по принуждению. Такая клятва недействительна.
