— Которое еще больше улучшится, когда он увидит любимого племянника, — с улыбкой сказал Брайан, сбегая по ступеням дворца во двор. — Завтра король собирается устроить большую охоту с ужином в охотничьем домике. Погода и его здоровье благоприятствуют этому. — Брайан обхватил Стефана руками. — Все будет как в старые времена, а? Господи, как я соскучился по тебе, мой друг! — Его лицо стало серьезным. — Сожалею о смерти твоего сына Болдуина. Ужасные новости. Но мы недавно узнали, что Матильда опять беременна.
— Да, благодарю Господа. Смерть Болдуина была для нее тяжелым ударом. — Стефан замолчал, вспоминая муки смертельной болезни сына. Потом поднял с земли седельный вьюк. — Я привез королю на подпись несколько писем от Роджера Солсберийского.
— Это подождет до завтра, — сказал Роберт.
Следуя за Брайаном и Робертом в герцогский дворец, Стефан на минуту задержался, оглядывая двор. Его взгляд остановился на соколиных клетках, возле которых он в последний раз виделся с Мод. Хотя он очень тосковал по ней, резкая боль утраты уже утихала. Но теперь это место воскресило память о той роковой встрече гораздо острее, чем притупляющаяся боль воспоминаний.
— Графиня Анжуйская полностью оправилась после родов? — спросил Стефан Роберта.
— Для Мод это был тяжелый период, роды оказались гораздо труднее прежних, но, к счастью, сейчас и малыш, и его мать прекрасно себя чувствуют.
— Ее отношения с ее отцом улучшились?
Брайан и Роберт быстро переглянулись.
— Не совсем. Еще нет.
— В самом деле? — Стефан, оживившись, перевел взгляд с одного на другого.
— Ты помнишь инцидент прошлого мая, когда Жоффруа атаковал королевские крепости? — спросил Брайан.
— Очень хорошо помню. Об этом до сих пор говорят в Лондоне.
— Могу себе представить. Так вот, Мод вернулась в Анжу, чтобы попытаться образумить мужа. Благодаря ее вмешательству Жоффруа согласился вернуть все крепости, но до сих пор даже не пошевелился, чтобы сделать это. Когда Мод покидала Нормандию, король был в ярости. Он считал, что место дочери рядом с ним, и до сих пор не простил ее.
— Но, к счастью, к Новому году Мод собирается приехать в Руан с обоими детьми, — добавил Роберт. — Это будет сюрпризом для короля и залечит рану в их отношениях.
— Уже поздно. Стефан проделал долгий путь, — сказал Брайан. — Пойдемте отдыхать, чтобы к завтрашней охоте быть бодрыми.
Лежа на соломенной постели, Стефан обдумывал все, что он услышал о Мод и ее отце. Ему пришло в голову, что для него будет очень выгодно, если король умрет, пока Мод находится в отдалении. Но если этого не произойдет до Нового года, в течение ближайших четырех недель, он ничего не приобретет. Почувствовав раскаяние, Стефан прогнал от себя недобрые мысли и погрузился в сон без сновидений.
На следующий день небо было чистым, мягко светило солнце. Охотники выехали в полдень, к ним присоединились близнецы де Бомон, выехавшие за день до этого из Мулэна. К вечеру охотники, подстрелившие двух оленей, несколько уток и пару зайцев, спешились у королевской хижины на краю леса. Одного оленя освежевали, заднюю ногу его насадили на вертел над пылающим костром из яблоневых веток, и вскоре восхитительный аромат жареного мяса наполнил воздух.
Вечер был тихий, и король Генрих решил поужинать на свежем воздухе. Слуги расстелили белоснежную скатерть на покрытой мхом земле, разложили подносы и расставили блюда с паштетом из щуки и вареными миногами, привезенными прямо из дворцовой кухни, а также деревянные тарелки с жареной крольчатиной и ломтиками копченой оленины. Солнце опустилось за пурпурные вершины холмов на западе. Потемневший лес стал сине-зеленым, в вечернем воздухе потянуло прохладой. Рычали и грызлись между собой гончие. Бутыли с вином и медом вновь и вновь ходили по кругу, и все громче раздавался смех. Любимый менестрель короля настроил лютню и запел известную в тавернах песню.
По ту сторону костра, поодаль от остальных, в тени большого дуба сидел король Генрих, укутанный в длинный черный плащ, подбитый медвежьей шкурой. Стефан заметил, каким слабым и болезненным выглядел его дядя: тонкая кожа обтягивала кости, потускневшие глаза слезились. Он не смог сдержать дрожи при мысли, что в конце жизни то же самое ожидает и его. «Я бы скорее предпочел погибнуть в сражении, — размышлял он, — чем дожить до такого состояния. Клянусь Рождеством Христовым, королю лучше умереть, чем влачить столь жалкое существование».
Боковым зрением Стефан заметил, как слуга тайком поднял с земли деревянную чашу с вареными миногами, которые подогревались у огня, быстро оглянулся и пошел вокруг костра к тому месту, где в одиночестве сидел король. Все были увлечены пением менестреля, и никто не обратил на это внимания. «Прожорливый старик», — подумал Стефан. В самом деле, ведь король знает, как миноги действуют на его желудок, и должен стыдиться своего поступка. Он встал и направился к Генриху, обойдя костер. Слуга исчез.
— А, племянник, — сказал король, когда Стефан приблизился. — Очень удачный день. Тебе известно, что я сам убил одного оленя?
Стефан видел, как король прицеливался в оленя, но знал, что в действительности зверя свалила стрела Роберта.
— Огромный подвиг, сир, — ответил он и указал на прикрытое блюдо. — Я чую, это вареные миноги?
Король заворчал:
— А если и так? Мои лекари строго запрещают их есть, но что они понимают? — Он поднял деревянную крышку, и его язык жадно высунулся между бескровными губами.
Стефан попытался мягко остановить дядю.
— Но, сир, вы заболеете, если съедите рыбу. Позвольте мне унести этот соблазн.
Он потянулся к чаше, но король остановил его руку.
— Разве я не хозяин в собственном доме?
Отсветы костра бежали по лицу Генриха, как волны, накатывавшие на темный берег. Он демонстративно погрузил пальцы в чашу и засунул кусок рыбы в рот.
— Пища богов, — сказал он, облизывая пальцы. — Эти медицинские светила говорили мне, что я должен был умереть еще пять лет назад. А я вот живу.
«Как легко было бы забрать у него рыбу», — думал, колеблясь, Стефан. В душе бушевали противоречивые чувства. Любовь и благодарность к дяде, который осыпал его почестями и богатством, боролись с обидой из-за того, что он оставил его без короны. В конце концов Стефан протянул руку, чтобы убрать блюдо.
— До сих пор я обманывал смерть, — пробормотал король, с удовольствием жуя рыбу и на удивление сильно удерживая руку племянника. — Оставь меня в покое.
Не в силах помешать ему, Стефан, завороженный ужасом, наблюдал, как король снова и снова запускал руку в деревянную чашу, пока не выскреб ее дочиста. Потом он запил последнюю миногу большой кружкой вина и вытер рот тыльной стороной руки.
