Она знала, не зная откуда, что эти слова значат.
«Я люблю тебя. И я не хочу потерять тебя».
Я тоже не хочу потерять тебя, хотела сказать она, но слова не шли с языка. Вместо этого на нее накатила темной волной усталость и накрыла ее тишиной.
Тьма.
В келье было темно, и сначала Тесса почувствовала сильное одиночество и страх.
Джессамин лежала на узкой кровати, ее светлые волосы свешивались тонкими сосульками с плеч. Тесса бесплотным духом висела над ней и чувствовала, как будто может дотронуться до ее ума. Она чувствовала огромное болезненное чувство утраты. Каким-то образом Джессамин узнала, что Нейт был мертв. Раньше, когда она пыталась дотянуться до ума другой девушки, она чувствовала сопротивление, но сейчас она ощущала лишь растущую печаль, как капля чернил, распространяющихся по воде. Карие глаза Джесси были открытыми и неотрывно смотрели вверх, в темноту.
«У меня нет ничего».
В голове Тессы прозвучали ясно, как день, слова.
«Я предпочла Нейта Сумеречным охотникам, и теперь он мертв. Мортмейн хочет, чтобы я тоже умерла, а Шарлотта презирает меня. Я рискнула и потеряла все».
Тесса видела, как Джессамин сняла через голову маленький шнурок. На конце шнура было золотое кольцо со сверкающим белым камнем — бриллиантом. Зажав его между пальцами, она начала, использую бриллиант, царапать буквы на каменной стене.
«ДГ». «Джессамин Грей».
Возможно, она хотела написать больше, но теперь Тесса никогда это не узнает. Поскольку когда Джессамин надавила на драгоценный камень, он разрушился, и она ударила по стене рукой, разодрав костяшки пальцев. Тессе даже не нужно было лезть к Джессамин в голову, чтобы понять, что она думает.
«Даже бриллиант не был настоящим».
С низким всхлипом Джессамин перевернулась и уткнулась лицом в грубое одеяло на кровати.
Когда Тесса снова проснулась, уже стемнело. Слабый свет звезд лился из высоких окон больницы, на столе возле ее кровати горела лампа с ведьминым светом. Рядом с ней стояла чашка отвара, от которой поднимал пар, и маленькая тарелка с бисквитами.
Она поднялась в сидячее положение, чтобы дотянуться до чашки… и обмерла. Уилл сидел на кровати рядом с ней, одетый в свободную рубашку, брюки и темный халат. Его кожа казалась бледной в свете звезд, но даже тусклость света не могла лишить голубизны его глаза.
— Уилл, — сказала она, посмотрев на него, — почему ты не спишь? — Он наблюдал за ней спящей, удивилась она? Но это странно и совсем не похоже на Уилла.
— Я принес тебе отвар, — сказал он немного натянуто. — Но это звучит так, как будто у тебя был ночной кошмар.
— У меня? Я даже не помню, что мне снилось. — Она натянула покрывало на себя, хотя ее благопристойная ночная рубашка более чем прикрывала ее. — Я думала, что смогла сбежать в сны… потому что реальная жизнь была кошмаром, а во сне я могла найти покой.
Уилл взял кружку и двинулся, чтобы сесть рядом с ней.
— Вот. Выпей это.
Она послушно взяла у него чашку. Отвар был горьким, но с приятным вкусом, как и цедра лимона.
— Для чего он? — спросила она.
— Успокоит тебя, — сказал Уилл.
Она посмотрела на него, ощущая лимонный вкус во рту. Казалось, что туман застилает ее глаза. Через него Уилл выглядел, как некто из сна.
— Как твои раны? Болят?
Он покачал головой.
— Когда весь металл был извлечен, стало возможным применить ко мне иратце, — сказал он. — Раны еще не полностью зажили, но они исцеляются. К завтрашнему дню от них останутся шрамы.
— Я завидую. — Она сделала еще один глоток отвара. Из-за него начало появляться головокружение. Она дотронулась до повязки на ее лбу. — Я полагаю, что пройдет много времени прежде, чем это сойдет.
— Тем временем ты можешь наслаждаться своей схожестью с пиратом.
Она рассмеялась, но смех был дрожащим.
Уилл был достаточно близко к ней, чтобы она могла почувствовать жар, исходящий от его тела. Он был горячим, как печь.
— У тебя лихорадка? — спросила она прежде, чем смогла остановиться.
— Иратце повышает температуру тела. Это часть процесса заживления.
— Ох, — произнесла она.
Его близость заставляла ее нервы немного трепетать, но сейчас она чувствовала себя слишком легкомысленной, чтобы отвлечься.
— Я сожалею о твоем брате, — сказал он мягко, взволновав своим дыханием ее волосы.
— Не нужно. — Сказала она горько. — Я знаю, что ты думаешь, что он заслужил то, что получил. Возможно, он и заслужил.
— Моя сестра умерла. Она умерла, и я не мог ничего с этим поделать, — сказал он, и в его голосе чувствовалась скорбь. — Я сожалею о твоем брате.
Она посмотрела на него. Его глаза, широко раскрытые и голубые, это прекрасное лицо, припухлые губы, изогнувшиеся в беспокойстве. В беспокойстве за нее. Ее кожа почувствовала жар и упругость, ее голова была легкой и воздушной, как будто она плыла.
— Уилл, — прошептала она. — Уилл, я чувствую себя очень странно.
Уилл наклонился, чтобы поставить чашку на стол, и его плечо коснулось ее.
— Ты хочешь, чтобы я позвал Шарлотту?
Она покачала головой. Она спит. Она была почти уверена сейчас в этом. Она чувствовала те же ощущения в своем теле и не только в нем, какие она чувствовала, когда была во сне с Джессамин. Осознание того, что это сон, сделало ее смелее.
Уилл все еще стоял, наклонившись и вытянув руку. Она прильнула к нему, положив голову на его плечо и закрыв глаза. Она почувствовала, как он вздрогнул от удивления.
— Тебе больно? — прошептала она, запоздало вспомнив о его спине.
— Мне все равно, — пылко сказал он. — Мне все равно.
Его руки обвили ее и задержались. Она оперлась щекой в теплую ложбинку между его плечом и шеей. Она слышала, как бьется его пульс и чувствовала его запах, крови и пота, мыла и магии.
Было не так, как на балконе, все в огне и желании. Он держал ее осторожно, прижав свою щеку к ее волосам. Он дрожал, когда его грудь поднималась и опускалась, когда он нерешительно скользнул своими пальцами под ее подбородок, приподнимая ее лицо.
— Уилл, — произнесла Тесса. — Все в порядке. Неважно, что ты делаешь. Ты же знаешь, мы во сне.
— Тесса? — Уилл звучал встревоженно. Его руки плотнее сжались вокруг нее.
Она почувствовала тепло, нежность и головокружение. Если бы только Уилл на самом деле был таким, подумала она, а не только во сне.
Кровать качалась под ней, как лодка, плывущая по течению в океане. Она закрыла глаза и позволила тьме поглотить ее.
Ночной воздух был холодным, туман густым и желтовато-зеленым в неустойчивом газовом освещении, когда Уилл направился по Кингс Роуд. Адрес, который дал ему Магнус, был на Чейни Вок, рядом с набережной Челси, и Уилл уже чувствовал знакомый запах реки, ила и воды, грязи и гнили. Он попытался сдержать свое сердце, чтобы оно не билось слишком сильно с тех пор, как нашел аккуратно сложенную записку Магнуса на подносе рядом со своей кроватью. В ней не было ничего сказано, кроме нацарапанного адреса: Чейни Вок, 16. Уиллу была знакома Чейни Вок и территория вокруг нее. Челси, рядом с рекой, была излюбленным местом художников и литераторов, окна таверн, мимо которых он проходил, светились гостеприимным желтым светом.
