Мы показали ему наши топоры и кузнечные молоты и сказали, что приехали сокрушать изваяния ложных богов и стирать их имена со всех надписей.
Капта понимающе кивнул и добавил:
— Может, вы и хорошо придумали, но это годится лишь до тех пор, пока люди не узнают, кто вы такие. Предстоят большие перемены, и «рога» отомстят за ваши дела, если когда-нибудь вернутся к власти. Я не могу поверить, что все это продлится долго, ибо где же рабам взять зерно? А в своем необузданном неистовстве они натворили таких дел, которые заставили «кресты» сомневаться, и они примкнули к «рогам», чтобы восстановить порядок.
— Ты говоришь о зерне, Капта, — сказал я. — Знай же, я обещал половину нашего зерна Хоремхебу, чтобы он мог вести войну против хеттов, и ты должен немедленно отправить это зерно в Танис. Другую половину зерна тебе следует смолоть, а из муки выпечь хлеб и раздать его голодным во всех городах и селениях, где хранится наше зерно. Пусть твои слуги, распределяя этот хлеб, не берут за него никакой платы, но говорят: «Это хлеб Атона; берите и ешьте его во имя Атона и славьте фараона и его бога».
Услышав это, Капта разорвал на себе одежду, благо это была всего лишь одежда раба, и воскликнул с горечью:
— Господин, это разорит тебя, и из чего же я тогда буду извлекать выгоду? Ты заразился безумием от фараона: стал на голову и ходишь задом наперед. Горе мне, бедному и несчастному, что я дожил до этого дня! Даже скарабей не поможет нам и никто не благословит тебя за хлеб. Больше того, этот проклятый Хоремхеб присылает наглые ответы на мои запросы, предлагая мне самому приехать и привезти золото, которое я одолжил ему от твоего имени. Он хуже грабителя, этот твой друг, ибо грабитель отнимает лишь то, что отнимает, а Хоремхеб обещает проценты за то, что берет взаймы, завлекает своих кредиторов несбыточными надеждами, и в конце концов от досады у них лопается печенка. Судя по твоим глазам, ты говоришь серьезно, и мои причитания бесполезны, я должен подчиниться твоей воле, хотя это и сделает тебя нищим.
Мы ушли, а Капта продолжал подольщаться к рабам и торговался о цене священных сосудов и другой утвари, украденной грузчиками в храмах. Все честные люди попрятались в своих домах и заперли двери; улицы опустели, а некоторые храмы, где укрылись жрецы, были подожжены и все еще горели. Мы входили в разграбленные храмы, чтобы уничтожить имена богов, и там встречали других приверженцев фараона, занимающихся тем же делом. Мы так сильно размахивали топорами и молотами, что из-под них летели искры. С каждым днем наше усердие возрастало, и мы трудились изо всех сил, дабы не видеть того, что происходит вокруг.
Люди страдали от холода и нужды, а рабы и грузчики, празднуя свою свободу, собирались в банды и вламывались в дома богатых людей, чтобы поделить их хлеб, масло и добро между бедняками. Капта нанял людей молоть зерно, но они отбирали хлеб у его слуг, приговаривая:
— Этот хлеб украден у бедняков, и будет справедливо, если он будет поделен между нами.
Никто не восхвалял мое имя, хотя за один месяц я стал нищим.
Так миновали в Фивах сорок дней и сорок ночей, а беспорядки непрерывно нарастали. Люди, которые еще недавно взвешивали золото, просили на улицах милостыню, а их жены продавали драгоценности рабам, чтобы купить хлеб своим детям. К концу этого времени Капта прокрался в темноте в мой дом и сказал:
— Господин, тебе пора бежать. Царство Атона скоро падет, и я уверен, что ни один честный человек не пожалеет об этом. Восстановятся закон и порядок, но сперва придется накормить крокодилов, и более обильно, чем когда-либо прежде, ибо жрецы собираются очистить Египет от дурной крови.
Я спросил его, откуда он об этом узнал, и он простодушно ответил:
— Разве я не был всегда верным «рогом» и не поклонялся тайно Амону? Я щедро давал в долг его жрецам, ибо они платили хорошие проценты и закладывали его земли за золото. Эйе договорился с жрецами о том, что ему сохранят жизнь, так что теперь стражники на стороне жрецов. Правители Египта опять связали свою судьбу с Амоном; жрецы призвали негров из земли Куш, а шарданы, которые раньше грабили сельские местности, теперь у них на жалованье. Конечно, Синухе, мельницы скоро начнут крутиться, но хлеб, который будет выпечен из этой муки, будет хлебом Амона, а не Атона. Боги возвращаются, возвращается и старый порядок, и все будет, как прежде, хвала Амону! Ибо я уже устал от всех этих передряг, хотя и разбогател от этого.
Меня глубоко взволновали его слова, и я сказал:
— Фараон Эхнатон никогда не согласится с этим.
Капта хитро улыбнулся, потер свой слепой глаз указательным пальцем и возразил:
— Его никто не спросит! Город Ахетатон уже обречен, и все, кто там останется, погибнут. Если мятежники захватят власть, они перекроют все дороги в ту сторону, так что его жители умрут голодной смертью. Они требуют, чтобы фараон вернулся в Фивы и пал ниц пред Амоном.
Тут мои мысли прояснились, и я увидел перед собой лицо фараона и его глаза, в которых отражалось разочарование более горькое, чем сама смерть.
Я сказал:
— Капта, это беззаконие никогда не должно свершиться! Мы с тобой прошли вместе много дорог, ты и я. Давай пройдем вместе и этот путь до конца. Хотя я сейчас беден, ты все еще богат. Купи оружие; купи копья и стрелы, купи все дубинки, которые тебе попадутся. На свое золото найми на службу стражников. Раздай оружие рабам и грузчикам в портах. Я не знаю, что из этого получится, Капта, но мир никогда еще не видел такой возможности всеобщего обновления. Когда землю и богатство всех сословий разделят, когда в домах богатых поселятся бедные, а в их садах будут играть дети рабов, тогда люди обязательно станут миролюбивыми. Тогда каждый сам пойдет своим путем, найдет себе дело по душе и все станет гораздо лучше, чем прежде.
Но Капта задрожал и произнес:
— Господин, в мои преклонные года у меня нет никакого желания работать руками. Знатных людей уже заставили крутить мельничные жернова, а их жен и дочерей обслуживать рабов и грузчиков в увеселительных заведениях. Во всем этом нет ничего хорошего, одно только зло. Синухе, господин мой, не требуй, чтобы я вступил на этот путь. Думая об этом, я вспоминаю обитель мрака, куда однажды вошел вместе с тобой. Я поклялся никогда больше не говорить об этом, но теперь должен сказать. Господин, ты решил еще раз войти в обитель мрака, не ведая о том, что тебя ждет, а ведь это может оказаться сгнившим чудовищем или ужасной смертью. Судя по тому, что мы видели, можно предположить, что бог фараона Эхнатона так же ужасен, как бог Крита, так что он заставляет лучших и самых одаренных людей Египта танцевать перед быками и заводит их в обитель мрака, откуда нет возврата. Нет, господин! Я не пойду за тобой во второй раз в лабиринт Минотавра.
Он не плакат и не протестовал, как прежде, но говорил со мной торжественно, убеждая меня отказаться от моего намерения. Наконец он сказал:
— Если ты не жалеешь ни себя, ни меня, подумай по крайней мере о Мерит и маленьком Тоте, которые любят тебя. Забери их отсюда и спрячь в надежном месте. Если мельницы Амона начнут вращаться, всем будет угрожать опасность.
Но горячность ослепила меня, и его предупреждения казались мне дурацкими. Я твердо ответил ему:
— Кто станет преследовать женщину и ребенка? В моем доме они в полной безопасности. Атон побеждает и должен победить, иначе просто не стоит жить. У людей есть разум, и они знают, что фараон желает им добра. Возможно ли, чтобы они захотели вернуться в кошмар тьмы и страха? Обитель мрака, о которой ты говоришь, это храм Амона, а не Атона. Нужно гораздо больше, чем несколько купленных стражников и перепуганных придворных, чтобы низвергнуть его, если за ним стоит весь народ.
Капта ответил:
— Я сказал то, что должен был сказать, и не буду повторяться. Я горю желанием открыть тебе маленький секрет, но не смею, поскольку он не мой, а может, он и не подействует на тебя, раз ты так ослеплен сейчас. Только не вини меня, господин, если потом будешь в отчаянии биться головой о камни. Не вини меня, если чудовище сожрет тебя. Все равно я бывший раб, и у меня нет детей, чтобы оплакать мою смерть. Поэтому, господин, я пойду за тобой по этой неизведанной дороге, хотя и знаю, что это бесполезно. Войдем в эту обитель мрака вместе, господин, как и прежде. Если позволишь, я и в этот раз тоже возьму с собой кувшин вина.
С этого самого дня Капта запил и пил каждый день с утра до вечера. Однако даже в запое он выполнял мои распоряжения и раздавал оружие в порту; тайно собирая стражников в «Хвосте крокодила», он подкупал их, чтобы они приняли сторону бедных, а не богатых.
В Фивах с приходом царства Атона на землю воцарились голод и беспорядки, и люди были так охвачены бредом, что стали пьяны без вина. Не было больше никакой разницы между теми, кто носил крест, и теми, кто его не носил, ценились же только оружие, крепкий кулак и громкий голос. Если кто-нибудь на улице видел в руках у другого булку, он отбирал ее, говоря:
