В Англии распространялись слухи о неизбежном конфликте с Германией.
Итальянцы, обосновавшиеся в Эритрее и Сомали, сражались в Абиссинии с войсками негуса Менелика II[257] и потерпели сокрушительное поражение в Адуа. Волнения, прокатившиеся по Италии, привели к отставке кабинета министров во главе с его председателем господином Криспи.
Англичанин лорд Герберт Китченер сражался против Махди[258], ставшего правителем Судана.
На Антильских островах уже два года воевали против Испании за свою независимость кубинцы.
Япония подписала с Россией договор о Корее, ставшей кондоминиумом, то есть совместной собственностью двух держав.
В Турции с сентября 1895-го по февраль 1896 года число жертв среди армян достигло 25 тысяч человек. По Криту прокатились кровопролитные столкновения с правительственными войсками.
Джибути стал одной из французских колоний под названием Берег Французского Сомали.
Генерал Галлиени стал правителем Мадагаскара.
В том же году можно было прочитать в «Иллюстрасьон», что американский электрик господин Рич предложил использовать для бомбардировки городов авиаторпеду.
«Можно лишь порадоваться появлению подобных орудий, так как приближается время, когда мощность средств разрушения сделает войну невозможной».
Между тем во французской пехоте скорость передвижения уменьшилась со 127 до 120 шагов в минуту, а длина шага осталась прежней – 27 сантиметров.
«Быть любопытным, но ничем конкретно не интересоваться – вот в чем заключается работа репортера», – писал Фердинанд Брюнетьер, редактор «Ревю де дё монд», о котором так резко отзывался Верлен[259].
Обыватели упивались рубрикой «Происшествия», появившейся во всех газетах. В феврале, после двадцатишестилетнего перерыва, вновь был проведен парад Жирной Коровы[260]. Фермер из Сены и Уазы с особой заботой растил странного теленка с двумя головами. Согласно полицейской статистике, в Париже насчитывалось невероятное число иностранцев – 181 тысяча человек. Но и эта «тревожная» цифра, по мнению «Пти журналь», была далека от истины: «Большое число иммигрантов из экзотических стран не заявляет о себе, так как им есть что скрывать». Замечательно практичное изобретение переворачивает повседневную жизнь французов: мухоловка, представлявшая собой вращающуюся металлическую пластинку с желобком, намазанным медом или вареньем. В конус, возвышающийся над пластинкой, попадали мухи и другие вредные насекомые. Это нововведение оказалось весьма полезным, особенно когда вдруг выяснилось, что, когда коврики вытряхивают в окно или плюют на землю, это способствует размножению микробов. Французов утешает только рекорд, установленный их соседями англичанами, у которых в мороженое, продававшееся на открытом воздухе, попадали угольная пыль, опилки, соломинки, текстильное волокно, табак, шерсть, мухи, лапки клопов и даже клопы целиком, что в сумме давало 7 миллионов микробов на один кубический сантиметр. Во Франции же в лимонаде известных фирм содержалось всего около 1 миллиона микробов на кубический сантиметр. «Монд иллюстре», в свою очередь, задавалась животрепещущим вопросом: «Следует ли среди других прав человека упомянуть право на плевок?»
Уже стали появляться первые автомобили марки «Форд», однако первенство оставалось за велосипедом, которому отдавали предпочтение даже перед серийным бензиновым автомобилем Леона Болле[261]. Во Франции насчитывалось 160 тысяч велосипедов, более 25 тысяч из них – в одном Париже. К концу 1896 года 300 фиакров в столице были оснащены шинами фирмы «Мишлен», благодаря чему значительно уменьшился шум от колес с железным ободом. Большим достижением также было то, что на специальных станциях можно было сесть на омнибус. В январе в Вене впервые были применены в хирургии рентгеновские лучи, в то время как в Гамбурге господин Кислинг посредством тех же лучей получил изображение скелета эмбриона.
Во Франции тогда насчитывалось 38 228 969 жителей. В Париже – 2 511 955, в Алжире – 4 393 698.
11 апреля сенат отклонил проект о налоге на доход, предложенный Полем Думером, обрадовав два с половиной миллиона рантье. А 52 500 работников с января по декабрь устроили 465 забастовок.
23 мая было учреждено Министерство почты и телеграфа. В тот же день господин Пубель, изобретатель урн, был назначен послом в Ватикане.
30 мая на банкете в Сен-Манде социалисты решили создать свой блок. Адвокат Александр Мильеран представляет, за неимением лучшего, реформистскую программу. Жан Дени Бреден в издании «Аффер» вкратце ее излагает и комментирует:
«Общественная собственность должна постепенно сменить капиталистическую». Некоторые отрасли промышленности, такие, как сахарная, “уже сейчас готовы к социалистическому присвоению” […] Социалисты являются интернационалистами, но у них нет “кощунственной и безумной идеи” разрушить родину. Да, они – патриоты. […] Сначала нужно войти в правительство. Так французские социалисты дисциплинируют себя».
Жан Дени Бреден делает вывод: выходит, социалисты хотят укрепить буржуазную республику!
25 марта по инициативе барона Пьера де Кубертена в Афинах проходили первые Олимпийские игры: 285 атлетов представляли 14 стран. Спиридон Луис[262] выиграл марафон, самое популярное в Греции состязание.
В Париже все веселились. На Монмартре праздновали Вашалькаду. Королевой была худосочная «бешеная корова» из папье-маше, символизировавшая нужду и лишения, удел поэтов и живописцев. Ремесленники, художники, шансонье, иллюстраторы, юмористы добровольно принимали участие в организации праздника.
В апреле было завершено строительство моста Мирабо. Это был важный участок, соединивший широкую кольцевую артерию левого берега, берущую свое начало с моста Тольбиак.
Появились исследователи нового типа: Эжен Промио, Феликс Мегиш, Шарль Муассон, Франсис Дублие, Габриэль Вейр. Они не носили с собой измерительные инструменты, но были неразлучны со штативом и камерой, в которую входило до ста метров пленки, что обеспечивало пять минут непрерывной работы и долгие годы славы и всеобщего внимания.
В конце мая Франсис Дублие должен был снять в Москве первый новостной фильм: коронацию Николая II, милостью Божией государя всея Руси. Через несколько дней после церемонии, по старому обычаю, народ собрался, чтобы получить полагающиеся по случаю подарки. Более полумиллиона человек – кто босиком и в лохмотьях, кто в национальных костюмах, разнообразие которых весьма велико в этой огромной стране, – собрались в Москве. Неразбериха и давка были неописуемыми – и все ради того, чтобы получить кружку с памятной надписью и сласти. Народные гуляния устроили за городом, на Ходынском поле. В немецкой газете «Берлинер тагеблатт» так была описана эта драма:
В ожидании стояло множество людей. Когда к вечеру опустели фабрики и лавки, толпа еще увеличилась. Народу все прибывало. К пяти часам уже не было свободного места. Овраг перед лавками – шириной 50–60 метров – был полон людей, тесно прижатых друг к другу. Все вокруг заполнилось жалобами, криками, тяжелым дыханием. Вдруг впереди, слева произошло какое-то движение. […] Все длилось не более четверти часа: поле битвы в мирное время. Мужчины, женщины, старики, дети лежали в лужах крови, раздавленные, неузнаваемые.
Франсис Дублие, один из первых журналистов, снимавших репортажи, рискуя собственной жизнью, во всех подробностях запечатлел трагедию. И хотя за это его бросили в тюрьму, проявленную пленку конфисковали, а камеру, которой он снимал, вернули только через полгода, он продолжил путешествие по России, останавливаясь в городах, куда уже было проведено электричество: Севастополе, Архангельске, Тифлисе… Он проявлял негативы в подвалах гостиниц и использовал водку, чтобы пленка поскорее высыхала.
Тем временем реклама компании «Норд-экспресс» заверяла, что еженедельный поезд со спальными вагонами может преодолеть расстояние от Парижа до Москвы за 48 часов.
22 июня в Японии в результате цунами погибли 27 тысяч человек, а город Камаиси был разрушен; 12 августа во время полета на своем планере в Берлине разбился аэронавт Отто Лилиенталь[263].
Вот уже два года капитан Альфред Дрейфус находился в ссылке на Чертовом острове. Выдвинутое против него обвинение в шпионаже уже не занимало умы, он был почти забыт. Матье Дрейфус пытался доказать невиновность брата, но никто не хотел его слушать. Матье Дрейфус обратился к английским детективам. В апреле он отправился в Лондон, в агентство, возглавляемое господином Куком. В июле Кук приехал в Париж и рассказал ему, что корреспондент «Дейли кроникл» во Франции Клиффорд Миллэдж убежден в невиновности Альфреда Дрейфуса и намерен опубликовать в британской и французской прессе информацию о плачевных условиях содержания осужденного.
Как привлечь внимание к человеку, которого история почти забыла? Распространяя о нем ложные слухи, полагал Клиффорд Миллэдж.
