Накануне получения этого письма Кристина приказала изготовить себе из белой атласной материи необычное одеяние — нечто вроде мантии или ризы, украшенное золотой вышивкой и бахромой. В Рождественский сочельник 1688 года она надела это платье и вышла прогуляться по дворцу. Она долго и молча бродила по пустым залам, пока не наткнулась на сестёр Пассаглия. Подойдя к зеркалу, она сказала:
— Вот смотрю на себя в зеркало и думаю, что скоро по очень важному случаю мне придётся надеть это платье.
Потом взглянула на одну из сестёр, Джулию, и спросила её:
— Сибилла[151], скажи своё пророчество: на какой церемонии оно мне понадобится?
— Простите меня, мадам, — ответила старая служанка, — но скоро Ваше Величество будет похоронена в этом платье.
Все от испуга замерли, а потом закричали о том, какой вздор несёт эта глупая девица, но Кристина остановила их и произнесла:
— Сибилла сказала правду. Именно об этом я и думала.
В начале 1689 года королева заболела — возникла рожа на ногах — и призвала к себе лекарей. 13 февраля у неё закружилась голова, и на некоторое время она потеряла сознание. Поднялась высокая температура, ноги опухли. Через три дня приступ повторился, и она снова потеряла сознание. На всякий случай её причастили. Потом к роже добавилось воспаление лёгких. Вице-король Неаполя дон Лоренцо Колонна написал Кристине письмо с обещанием отправить к ней трёх своих лучших лекарей. Аззолино непрестанно находился рядом.
Кристина отлично понимала, что означали эти зловещие болезни, но приняла их довольно спокойно: «Как бы ни приятна и ни славна была жизнь, было бы большим несчастьем, если бы она не кончалась… Долгая жизнь — это долгое ожидание смерти». В марте она составила завещание, которое начиналось словами: «Мы, Кристина, Божией милостью королева Свеев, Готов и Вендов, настоящим актом извещаем, что Мы, снова подверженные недомоганию, способному сократить жизнь Нашу, пока с Божьей помощью можем здраво думать о спасении Нашей души и, благодаря дарованной Господом Богом власти, распоряжаться Нашим имуществом, выражаем Нашу волю…»
Как можно было предполагать, всё своё имущество, за исключением, разумеется, долгов, она завещала кардиналу Аззолино. Бросается в глаза, что ни одного слова в адрес шведов в завещании произнесено не было. Что это: обида, забывчивость или нечто иное? Э. Хоке считает, что Кристина должна была написать для шведов особенное завещание, но не успела. Вряд ли. Такая женщина, как Кристина, такие вещи не забывала.
В последнее время королева состояла в переписке со своим представителем в Стокгольме Оливеркрансом и настоятельно просила его приехать к Пасхе в Рим: «Я сгораю от нетерпения увидеть Вас и ожидаю Вас, как евреи ждали Мессию. Мне нужно сказать Вам тысячу вещей, о которых писать не могу. Надеюсь, Вы будете мною довольны, как и я Вами; долго держать Вас не стану, Вы скоро вернётесь обратно». Что королева хотела сказать Оливеркрансу и чем он мог быть доволен, неизвестно. Эту тайну, как и многие другие, Кристина унесла с собой. Оливеркранс живой её не застал.
Ей захотелось примириться с папой Иннокентием XI, и она написала ему пространное письмо с изъявлениями покорности и просьбой о прощении. Тронутый до слёз папа, сам также тяжелобольной, направил к королеве одного из своих секретарей синьора Антонио Пиньятелли дель Растрелло, будущего папу Иннокентия XII (1691–1700), и заверил её в том, что подвёл черту под всеми их спорами и противоречиями и дал ей отпущение всех грехов.
Сам папа из-за тяжёлой болезни прийти к ней не смог, и процедуру совершил кардинал Оттобони, будущий папа Александр VIII.
Последние дни королевы омрачились одним неприятным эпизодом, который, по всей видимости, и ускорил её смерть.
Сёстры Джорджини сыграли роковую роль в жизни Кристины. В красавицу Анжелину был влюблён директор Французской академии в Риме скульптор Теодон. У матери сестёр — Катарины Джорджини — было очень много хлопот, связанных с тем, чтобы её красавицы-дочери не стали жертвой насилия или дурного обращения со стороны многочисленных кавалеров. С разрешения королевы Кристины мадам Джорджини поселилась в палаццо Риарио, чтобы не спускать глаз со своих дочерей.
У скульптора Теодона между тем появился соперник в лице аббата Ванини. Аббат уже успел ранее отличиться на поприще ухаживания за хористками Кристины, одну из которых пришлось уволить, поскольку та оказалась в довольно интересном положении. Королева знала, кто был виноват в этом, и затаила на Ванини злобу. (Нужно вспомнить, что Кристина не выносила вида беременных женщин.)
Скоро аббат Ванини подобрал «ключик» к сердцу синьоры Катарины и отправился на «охоту». Это было 4 марта 1689 года. Кристина лежала больная у себя в спальне, и аббат был уверен, что никто ничего в доме не услышит и не заметит. Когда синьорина Анжелина то ли после репетиции, то ли после концерта вернулась в свою комнату, то увидела там свою мамашу, ненавистного аббата Ванини с несколькими слугами королевы и празднично накрытый стол. Она вскрикнула от неожиданности и хотела было убежать, но аббат бросился к ней в ноги и стал умолять не кричать и остаться. Хористка не послушалась и продолжала во весь голос звать людей на помощь. Между тем все, включая слишком доверчивую или подкупленную мамашу, из комнаты ускользнули и оставили аббата наедине с его жертвой.
Крика Анжелины никто не услышал, но зато Кристина услышала над собой звуки падающей мебели и проснулась. Она позвала слуг и кавалеров из драбантской комнаты, и по её приказанию они бросились наверх и всё увидели. Среди драбантов оказался и Теодон, который тигром набросился на аббата Ванини и стал «рвать его в клочья». Если бы ему не помешали, аббат был бы задушен. Послали за братом кардинала Аззолино, чтобы посоветоваться с ним о том, что делать с любвеобильным аббатом. Тот сообщил, что Ванини пользуется покровительством влиятельных лиц, и его пришлось отпустить с миром. Королеве рассказали, что причиной шума оказались кошки. Казалось, инцидент был исчерпан.
К середине марта Кристина поправилась и сообщила об этом некоторым своим друзьям. Король Карл XI написал ей из Швеции почтительное письмо и поздравил с выздоровлением. Годом раньше Кристина обменялась письмами с его маленьким сыном принцем Карлом, будущим Карлом XII[152]. Выздоровевшая королева обнаружила, что Анжелина Джорджини куда-то исчезла. На недоуменные вопросы ей ответили, что хористка заболела и съехала из дворца. Кристина приказала доставить её в Риарио. При очном свидании с королевой Анжелина расплакалась и поведала о том, что с ней случилось в злосчастную ночь 4 марта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
