Глава 11.
УРА, ФЕЛЬДМАРШАЛ!
ЗАЩИТНИК СЕВЕРА
«Казна — нерв государственный соблюдает».
Биографы Суворова полагали, что после штурма Измаила полководец поссорился с Потемкиным и впал в немилость двора. Лишь в конце XX в. B.C. Лопатин убедительно доказал, что это — анекдот. Никакого разрыва отношений Александра Васильевича со светлейшим князем не было. Когда Потемкин, обеспечив России победу в войне с Турцией, в начале февраля 1791 г. сдал командование армией Репнину и вернулся в Петербург, Суворов, буквально через несколько часов, поехал за ним. Прибыв в столицу на три дня позже светлейшего, Александр Васильевич разделил с ним почести на победных торжествах, длившихся больше месяца{119}.
Версия, будто недовольного не получением фельдмаршальского чина Суворова под надуманным предлогом сослали из Петербурга в Финляндию, в дикое захолустье, даже не нуждается в опровержении. Суворов, как всегда, радовался наградам и почетным местам, которые отводились ему на парадных церемониях и за столом императрицы. Но, как обычно, чувствовал себя при Дворе неудобно, в чужой и враждебной среде. «Здесь поутру мне тошно, ввечеру голова болит, — писал он в 1791 г. в Петербурге. — Перемена климата и жизни. Здесь язык и обращения мне незнакомы, могу в них ошибаться. Поэтому расположение мое не одинаково: скука или удовольствие… Охоты нет учиться (придворным манерам), чему доселе не научился». Оценка людей по поступкам, а не по службе, подозрения, бесчестность и зависть раздражали его и пугали, выезды в свет не радовали. «Выезды мои кратки; если (станут) противны, и тех не будет» (Д III. 1).
Зависть и клевета на героя, естественно, при Дворе присутствовали — в масштабе, который пристал главному победителю басурман[81]. Но главное — Суворов томился без службы, без реального дела. Матушка-императрица заметила это. «Граф Александр Васильевич! — написала она Суворову 25 апреля 1791 г. — Я желаю, чтобы вы съездили в Финляндию до самой шведской границы для изучения положений мест для обороны оной» (Д III. 2). Шведская граница была первым и ближайшим к Петербургу местом, откуда грозила опасность. Граница была совсем недалеко (большая часть Финляндии принадлежала тогда Швеции). Нелегкая война со шведами (1788–1790) закончилась совсем недавно. Этим поручением императрица успокаивала себя и занимала Суворова отдельным, ни от кого не зависимым поручением.
Александр Васильевич немедля отправился в путь. Преодолев «снег, грязь, озера со льдом», тяжелые для проезда и вовсе непроезжие весной дороги (Д III. 3), разъезжая временами по 24 часа верхом (Д III. 5), Суворов к лету дал полный отчет о состоянии пограничных крепостей и мерах по их укреплению и вооружению (Д III. 4, 6, 8, 10). Расчеты строились на основе глубокого изучения театра боевых действий, своего рода мысленной «оборонительной нашей… карте» (Д III. 11). Обычный военный инженер тут не годился. Укреплять все, всюду и помногу было дорого и бессмысленно. Целесообразность подразумевала понимание назначения каждого укрепления для решения общей задачи. Основой для решений по укреплениям мог быть лишь общий план оборонительных мероприятий. Его Суворов и представил императрице по возвращении в Петербург (Д III. 12).
Оборона по всем пунктам была полководцем отвергнута. В ряде направлений атака противника была бесцельной или вредной, ведущей к разделению его сил. Их защита была напрасной тратой. Другие направления удобно было защитить угрозой атаки с фланга и окружения врага. Отдельные крепости предназначались для уничтожения обложившего их неприятеля ударом с тыла. Главную роль играли два крупных и несколько мелких подвижных отрядов в сочетании с гребной флотилией, для которой следовало оборудовать базу. Для выполнения плана в инженерном отношении достаточно было нескольких крепостей и передовых пограничных укреплений, двух центров обороны, четырех стационарных и четырех подвижных магазинов. Направление на Петербург было надежно прикрыто.
План Суворова позволял сделать оборону шведской границы сравнительно дешевой по материальным и людским ресурсам. В гениальность его императрица могла только верить, но функциональность и сравнительная дешевизна[82] были ей очевидны. Нелепо было думать, что прозорливый замысел Александра Васильевича способен выполнить другой инженер или генерал. К тому же строительные работы требовали честности, которой, как Екатерина II прекрасно помнила, отличался Суворов (как и его отец). Императрица была не против казенного воровства — она полагала допустимым и обычным для каждого начальника «кормиться от дел». Но иметь некачественную оборону невдалеке от Зимнего дворца она не желала.
25 июня 1791 г. Екатерина II издала рескрипт: «Граф Александр Васильевич! Вследствие учиненного вами по воле нашей осмотра границы нашей с шведской Финляндией, повелеваем прилагаемые Вами укрепления построить под ведением Вашим, употребив в пособие тому войска, в Выборгской губернии находящиеся. Деньги на это вообще потребные выданы будут в распоряжение ваше… из суммы на чрезвычайные расходы». Суворову придавались необходимые инженеры и другие специалисты. Губернатор обязывался оказывать генерал-аншефу любую помощь (Д III. 13). Началась новая служба, которую Александр Васильевич исполнил с обычным блеском{120}.
«Государева служба мне здесь несказанно тяжела, (но) по святости усердия невероятно успешна», — писал Суворов. О завершении войны с Турцией сообщила ему сама Екатерина Великая (Д III. 42). О бурных событиях в Европе и Азии он узнавал из немецких, австрийских, французских и польских газет (Д III. 84). Но: «дело в движении»! Он получил под команду больше войск, чем имел под Измаилом, и лично отвечал за их благополучие. Начал Суворов со строительства пяти запланированных им полевых укреплений, которые немедля наполнял войсками и артиллерией.
За работами Суворов наблюдал сам, разъезжая по полевым укреплениям (Д III. 28). «Успех во всех полевых укреплениях! — радовался Суворов уже 30 июля, через месяц после начала работ. — Очень красивы, крепки и прочны!» (Д III. 30). Кирпич, используемый в их облицовке, был дорог, и запасать его было нелегко (Д III. 24); Суворов построил кирпичные заводы на месте и сам добывал серый мрамор для облицовки задуманных им каналов{121}. Каналы были необходимы, так как часть коммуникаций проходила по шведской территории. Суворов запланировал три, а построил в итоге четыре стратегически важных канала, связавших его оборонительную систему{122}. К осени он представил к наградам 16 специалистов, работавших на строительстве (Д III. 64).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
