Она говорила одно — уверяла, убеждала, требовала, однако в душе…Ее мысли лихорадочно искали лазейку…
— Госпожа, — продолжал караванщик, — почему Ты молчишь? Ведь Ты — небожительница…
— Какая я богиня, так, сплошное недоразумение! — махнула она рукой, глотая катившиеся по щекам слезы. — Что ни сделаю, все выходит не так, пытаюсь помочь, а на деле… Мне уже стало казаться, что лучше вообще ничего не предпринимать, сидеть, сложа руки, и все. Так я хотя бы не наврежу…
— Но ты врачевательница, ты исцелила стольких смертных…
— О да, — она улыбнулась, однако ее улыбка больше походила на горькую болезненную усмешку, — это мой дар… Только люди не мне должны быть благодарны за исцеление, а своим лекарям, которых обучил этому искусству Шамаш… А я стояла в это время где-то в стороне, ибо была слишком подавлена случившемся с Нинтом…
— Ты жалеешь об этом?
Голос Ларса заставил ее сердце затрепетать, сжаться от невыносимой боли.
"Неужели и он, даже он презирает меня?"
— Ты и представить себе не можешь, как сильно!
— Я понимаю тебя, — он не спускал с нее взгляда, в котором не было ни трепета перед лицом небожительницы, ни рабского почтения, когда он видел в ней лишь друга, ту, кто была с ним рядом в минувшей беде и которая, как ему хотелось верить, не покинет и сейчас. — Я знаю, как больно вспоминать о подобном. Пойми: говоря об этом, я меньше всего на свете стремлюсь причинить боль твоей душе. Но мне не хотелось бы, чтобы когда-нибудь ты пожалела и об этом дне.
— Да, я понимаю… — проговорила она, опустив голову на грудь, пряча тяжелый вздох в уголках губ. — Но я так боюсь, что будет еще хуже! — украдкой взглянув на своего друга, проговорила Нинти.
Воистину, это казалось странным, когда она была богиней, а не простой смертной девчонкой, но Нинти испытывала небывалое облегчение от этой нежданно-негаданно представившейся ей возможности поговорить как с равным с человеком — чувственным существом, живущим лишь миг и потому не экономившим энергию своих чувств, огонь своей души, человеком, который, вместо того, чтобы пасть перед ней на на колени, не смея оторвать взгляда от земли, вот так, открыто, с сочувствием и желанием помочь заглянул в глаза, позволил выплакаться будто маленькому ребенку на плече…
Она улыбнулась своим мыслям: ей так не хватало теплоты дружбы, заботы, которой не дождешься от богов, но о которой так сильно мечтает сердце, так же, как душа смертного — о вечной жизни!
— Нинти… — задумчиво начал Ларс.
— Да? — его собеседница встрепенулась, собрала все свое внимание, словно в словах смертного была сама истина.
— Не важно, спасешь ли ты Керху или нет, когда ее судьба может оказаться сильнее воли небожителей. Главное — что ты попытаешься помочь.
— Я… — она с удивлением и сомнением взглянула на мага. Впервые кто-то советовал ей, как следует поступать — не просил, не требовал, а именно советовал, открывая дорогу, по которой она могла бы пойти, но не заставляя вставать на нее… Это было удивительно и… И, самое главное, она была согласна с Ларсом, понимая правоту его слов.
Тепло улыбнувшись, благодаря за все, она кивнула магу, а затем, вздохнув, с явным сожалением выпустила руку Ларса из своих пальцев, ставших вдруг горячими, как пламень огня, обретя собственное свечение, проникавшее через покров матово-бледной кожи.
Видя, что молодой маг устал и раны вновь стали причинять ему боль, Нинти помогла ему сесть на камень возле стены, на которую он мог опереться спиной.
На миг склонившись к нему, она тайком поспешно коснулась губами его лба, затем прошептала:
— Я попытаюсь помочь…
— Нинти…
— Меня не будет всего лишь мгновение… — и богиня исчезла.
Она помчалась во владения Эрешкигаль, на крыльях огненного ветра пронеслась через черные пещеры, поля призраков и теней, леса и луга благих душ, и, наконец, оказалась в огромном пустынном зале печального дворца, где, на высоком черном троне сидела в глубокой задумчивости, склонив голову на грудь, богиня смерти.
— Зачем ты пришла? — даже не взглянув на гостью, спросила та.
Нинти бросилась к ней, упала на колени у ног повелительницы подземного мира, подняв на нее полные мольбы глаза:
— Помоги! — прошептала она.
— Встань, девочка, — Эрешкигаль поднялась со своего трона, приблизилась к гостье, взяла за плечи.
— Кигаль! — не выдержав, та кинулась ей на грудь, разрыдавшись.
— Ну, ну успокойся, — она растерялась, не зная, что делать, впервые оказавшись в ситуации, в которой бывают люди, но не боги. Вздохнув, она обняла Нинти, погладила по голове. — Девочка, ты слишком долго находилась среди смертных. Эти твои вечные укоры, метания… Забудь о них.
— Я не могу! — глотая слезы, проговорила та. — Помоги этим людям, Кигаль!
— Это из-за того парнишки, с которого ты не сводила глаз?
— Ты осуждаешь меня?
— Почему же? Совсем нет. Я рада за тебя. Но о чем ты меня просишь? Чего от меня ждешь? Поддержки перед другими богами? Боишься, что им не понравится твой выбор? Не беспокойся об этом. Твои чувства принадлежат только тебе, и никто не станет вмешиваться.
— Нет, Кигаль, дело в другом! Город! Он умирает!
— И что же? Такова его судьба. Все было предрешено.
— Я знаю, но… Ты ведь можешь это изменить!
— Лишь отсрочить. На сто лет. Но ты знаешь, что неминуемо произойдет потом. Не думаю, что ты хотела бы такой судьбы для своего мага.
— Конечно, нет!
— Только не говори мне, что это он прислал тебя. Будучи там, наверху, я заглянула в душу этого наделенного даром. В ней нет моего алтаря.
— Он беспокоиться о своем городе, мучается, ища выход… И, все же, даже не видя иного пути, он не придет сюда!
— Я об этом и говорю… И я не вернусь в тот город, даже если меня будут молить об этом все его жители… Так что, можешь не беспокоиться. Он твой, только твой.
— Умирающий!
— Девочка, человеческая жизнь и смертным кажется ужасно короткой, а уж богам и подавно. Месяц ли, несколько десятков лет — для тебя и то, и другое — только миг. Тем более, при подобных обстоятельствах, вам даже вечности было бы мало…
— Но неужели ты не можешь помочь иначе, кроме как с помощью этого обряда? Ты ведь великая богиня!
— Увы, но и моему могуществу есть предел. Мне не дано изменять судьбы.
— Тогда прикажи сделать это Намтару!
— Он только прочерчивает пути судьбы, не выбирая при этом ни направления, ни длину. Он — всего лишь предсказатель, но не властелин…
— Но почему все так, Кигаль, почему? — в отчаянии вскричала Нинти.
— Мы не всесильны. Есть законы, которые выше нас, ибо писались для всего мироздания, в котором существуем и мы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
