class="p1">— Да так, ничего особенного, — сказал старик. — Многие считают, что это сущая чепуха. Ну а мне лично нравится.
Он извлек из пыльного забвения несколько бутылок. В одной, похоже, была только засохшая мошка, в других — нечто напоминавшее конский волос, былинку или вообще бог знает что; некоторые были наполнены серым или желтоватым дымом.
— Здесь, — сообщил старик, — всякие духи, джинны, сивиллы, демоны и тому подобное. Кое-кого, пожалуй, было труднее загнать в бутылку, чем корабль в полном парусном вооружении.
— Да бросьте! Мы же всё-таки в Нью-Йорке! — воскликнул Фрэнк.
— Тем более можно ожидать любых джиннов в бутылках. Сейчас я вам покажу. Одну минутку. Что-то пробка туговата.
— Вы хотите сказать, что там кто-то есть? — спросил Фрэнк. — И вы собираетесь его выпустить?
— А почему бы и нет? — отозвался старик, прервав свои старания и поднимая бутылку к свету. — Вот здесь, например… Боже праведный! Вот уж действительно: «Почему бы и нет»! Глаза у меня слабеют. Чуть было не открыл не ту бутылку. Очень уж гадкий в ней обитатель. Вот это да! Хорошо ещё, я не успел вытащить пробку. Поставлю-ка я его лучше на место. Надо бы запомнить — нижний правый угол. Как-нибудь на днях приклею этикетку… Вот здесь кое-что безобидное.
— А что там? — спросил Фрэнк.
— Должна быть самая прекрасная девушка на свете, — ответил старик. — Как раз то, что надо. На любителя, если угодно. У меня лично руки не дошли. Впрочем, я вам найду что-нибудь поинтереснее.
— Что ж, с научной точки зрения я… — начал было Фрэнк.
— Ну, наука — это ещё не все, — перебил его старик. — Взгляните-ка.
Он протянул бутылку с чем-то крохотным, сморщенным, напоминавшим насекомое, едва различимым под слоем пыли.
— Приложите к уху.
В свисте, слабо напоминавшем голос, Фрэнк услышал: «Луизианец, Саратога, четыре к пятнадцати. Луизианец, Саратога, четыре к пятнадцати», — и так без конца.
— А это что такое?
— Это настоящая Кумская сивилла[72] — пояснил старик. — Очень любопытно. Она помешана на скачках.
— Да, очень любопытно, — согласился Фрэнк. — Но я бы предпочел ту, предыдущую. Я поклонник прекрасного.
Художник, в своем роде? — усмехнулся старик. — Послушайте: покладистый, расторопный, услужливый малый — вот что вам действительно нужно. Как этот, например. Рекомендую этого парня по собственному опыту. Он дельный малый и все вам устроит.
— Да? — сказал Фрэнк. — Тогда где же ваш дворец, тигровые шкуры и прочее?
— Это все было, — заверил старик. — И все устроил он. Это была моя первая бутылка. Все остальное я получил от него. Первым делом — дворец, картины, статуи, рабов. И, как вы говорите, тигровые шкуры. На одну из них я велел ему доставить Клеопатру[73].
— Ну и как она? — воскликнул Фрэнк.
— То, что надо. На любителя, если угодно, — ответил старик. — Мне это наскучило. Я сказал себе: «Маленький магазинчик со всякой всячиной в бутылках — вот чего бы мне хотелось». И велел ему все устроить. Он раздобыл мне и сивиллу, и того жуткого типа. Собственно говоря, всех их достал мне он.
— И теперь он в этой бутылке? — спросил Фрэнк.
— Совершенно верно. Вот послушайте.
Фрэнк приложил ухо к бутылке. До его слуха донеслись жалобные причитания: «Выпусти меня. Ну выпусти. Пожалуйста, выпусти. Я все исполню. Выпусти меня. Я не принесу вреда. Выпусти, пожалуйста. Хоть ненадолго. Ну выпусти. Я все исполню. Пожалуйста…»
Фрэнк взглянул на старика.
— Он и правда там, — сказал Фрэнк. — Он там.
— А как же, — подтвердил старик. — Стал бы я продавать вам пустую бутылку, за кого вы меня принимаете? Честно говоря, эту мне бы и не хотелось продавать — из сентиментальных соображений. Просто магазин у меня уже давно, а вы мой первый покупатель…
Фрэнк снова приложил ухо к бутылке.
«Выпусти меня, выпусти меня. Ну, пожалуйста, выпусти. Я…»
— О Боже! — вздохнул Фрэнк. — И что, он всегда так?
— Вполне возможно, — сказал старик. — Я не прислушиваюсь. Предпочитаю радио.
— Ему там нелегко приходится, — посочувствовал Фрэнк.
— Может быть, — ответил старик. — Им, похоже, не нравятся бутылки. А мне — нравятся. Я от них просто в восторге. К примеру, я…
— Скажите, — перебил его Фрэнк, — он что, действительно безобиден?
— О да. Я вас уверяю. Поговаривают, будто они коварны, — восточная кровь и так далее. Но про него я этого сказать не могу. Я выпускал его, и, сделав дело, он возвращался на место. Надо сказать, он очень могущественный.
— И он смог бы мне всё достать?
— Абсолютно всё.
— А сколько вы за него хотите? — поинтересовался Фрэнк.
— Даже и не знаю. Ну, скажем, десять миллионов долларов.
— Вот это да! У меня нет таких денег. Но если он того стоит, может, мы сговоримся об аренде с дальнейшим переходом в мою собственность?
— Не стоит беспокойства. Остановимся на пяти долларах. Я и так получил уже все, что хотел. Вам завернуть?
Фрэнк выложил пять долларов и поспешил домой с драгоценной бутылкой, опасаясь её разбить.
Едва переступив порог своей комнаты, он открыл бутылку. Оттуда повалили клубы густого дыма, обратившиеся в мгновение ока в громадного тучного субъекта восточного типа, раз в шесть выше человеческого роста. Складки жира, крючковатый нос, основательный двойной подбородок — ну вылитый кинопродюсер, только побольше.
Отчаянно пытаясь что-нибудь придумать, Фрэнк заказал шашлык, кебаб и восточные сладости, что и было мгновенно доставлено.
Немного придя в себя, Фрэнк отметил, что его весьма скромные пожелания были выполнены в наилучшем виде, все было подано на блюдах из чистого золота, с великолепной гравировкой, отполированных до ослепительного блеска. Вот по таким мелочам и узнают поистине первоклассного слугу. Фрэнк был в восторге, но виду не подал.
— Тарелки из золота, — заметил он, — конечно, неплохо. Но перейдем ближе к делу. Мне бы хотелось дворец.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил его смуглый раб.
— И чтобы все было как следует: размеры, расположение, обстановка, картины, статуи, занавеси и прочее. И ещё бы мне хотелось множество тигровых шкур. Я обожаю тигровые шкуры.
— Будет исполнено, — ответил слуга.
— Как заметил твой бывший хозяин, — добавил Фрэнк, — я художник в своем роде. И мой, так сказать, художественный вкус требует присутствия на этих тигровых шкурах разных молодых особ: и блондинок, и брюнеток, и миниатюрных, и рубенсовского типа, и томных, и страстных, — и чтобы все были красавицы и разодеты чтоб не слишком.
Я этого не выношу. Это вульгарно. Есть у тебя такие?
— Есть, — ответил джинн.
— Тогда доставь их ко мне.
— Извольте всего на минуту закрыть глаза, и как только вы их откроете окажетесь именно в таком приятном окружении.
— Ладно, — согласился Фрэнк. — Только смотри, без фокусов.
Он закрыл глаза, как было сказано. Откуда-то донесся негромкий мелодичный
