Клод. — А эта история может ранить юное сердце. Так о чём это я?
— Давно это было, — напомнил Таг.
— Ах да! — сказал Клод. — Ну так вот, вашему дедушке, вашим дядьям и мне не терпелось возвратиться домой и отправиться на охоту. Отец принцессы был человеком недалеким, этаким домоседом, и любил корпеть над шахматной доской даже в самую прекрасную для охоты погоду, потягивая при этом тепловатое питье, настоянное на алоэ или ещё на чём-то в этом роде. Я уже говорил, что мы хотели сразу же вернуться домой, но не тут-то было. В этой стране существовал дьявольский закон, согласно которому спасенная принцесса могла объявить мужем одного из своих избавителей. Сероглазая шалунья была довольно мила, но любила слушать арфу и спинет[76] и была совершенно безразлична к охоте. А ещё у неё была манера, подобно кошке на мягких лапах, неслышно подкрадываться к человеку и неожиданно возникать у него за спиной.
Дело кончилось тем, что ваш дедушка уехал домой один, а принцесса дала дяде Клуну, дяде Гарфу и мне опасные задания. Клуну — принести золотое правое крыло могучего Сокола из Ферралейна. Г арф, этот мошенник и пройдоха — хотя верхом он ездил как Бог, — должен был взять по капле крови из указательных пальцев ста королей — задача, которую невозможно выполнить и за всю жизнь; а мне велено было доставить огромный алмаз — его, по слухам, держало в лапах страшное чудовище — полудракон, полуптица.
Обитало оно в горной пещере, всего в нескольких лигах от королевства.
Король Клод наполнил вином два кубка и мигом осушил их.
— Вы, конечно, не помните, — продолжал он, — но лет двадцать назад один путешественник, родом из далекого Ферралейна, рассказывал, что ваш дядя Клун оплошал в сражении со знаменитым Соколом, чье левое крыло, как выяснилось во время битвы, оказалось стальным и к тому же остро заточенным. О вашем дяде Гарфе до сих пор ничего не слышно, что вполне понятно, так как, если верить подсчетам моего Королевского Летописца, для того чтобы взять по капле крови из правых указательных пальцев ста королей, потребовалось бы девяносто семь лет.
Пока король снова наполнял вином кубки, принц Йорн заиграл на лире печальную песнь.
— Сейчас я закончу эту невеселую историю, — продолжал король Клод. — Чудовище, которое я должен был одолеть, оказалось сделанным из глины и самшита; лишить это чучело огромного алмаза, зажатого между его лапами, не составило труда. Я доставил драгоценный камень, и поскольку уже успел покорить сердце принцессы, то легко получил её руку, это даже и Квондо понимает.
Король откинулся в кресле и закрыл глаза.
— А мораль этой истории, — пробормотал Квондо, — в чём, собственно, она заключается?
Король приоткрыл один глаз.
— Мораль этой истории, — ответил он, — заключается, собственно, в том, что охотиться на оленей в Волшебном лесу не рекомендуется.
Таг и Галло не отрываясь смотрели на отца. Когда он закончил свой рассказ, они переглянулись и снова уставились на него.
— Что-то нам эта история не нравится! — заявил Таг.
— Подумать только, наша мать была когда-то ланью! — возмутился Галло.
И тут впервые заговорил Йорн.
— Это был всего лишь волшебный, ничего не означающий образ, — сказал он и снова взялся за лиру.
— Мальчик прав! — воскликнул король Клод. — Это был, как он говорит, бессмысленный образ. — Он постучал по столу кубком. — Но я так и не смог с этим свыкнуться, — неожиданно признался он. — Да и какой охотник смог бы!
Король задумчиво помолчал.
— Вскоре после рождения Йорна она серьезно заболела и больше уже не ступала на лестницу, ведущую из её покоев, — произнес он наконец.
— Может, она сильно ушиблась? — предположил Таг.
— Или, может, объелась? — добавил Галло.
— Может, её кто-то сглазил? — сказал Йорн.
Король швырнул кубок в младшего принца, но Йорн поймал его на лету.
— Ловкость и сноровка у него от матери, — заметил король. — Ну вот и вся история.
За спиной Клода внезапно раздался голос Королевского Гофмейстера, и король вздрогнул от неожиданности.
— Что вы все крадетесь, как кошки? — вскричал он.
— Там пришел менестрель, сир, — объявил Королевский Гофмейстер.
— Ну так позови же его, да поживее! — приказал Клод. — Он споет нам о смелых людях и об охоте. Надоело говорить о любви и печали. — Он окинул Йорна презрительным взглядом.
В зал тихо вошел менестрель. Он сел на стул и стал играть на лютне и петь. Он пел о белой лани, быстрой, как молния, прекрасной, как весенний водопад.
Когда менестрель допел свою песню, король спросил:
— Эта лань, быстрая, как молния, и прекрасная, как весенний водопад, — плод твоей глупой фантазии или же она из плоти и крови и я со своими сыновьями могу проверить, так ли уж она быстра и сильна?
Менестрель запел:
Молнией мчится белая лань
Через лесную глухомань.
— Скажи, как называется этот лес? — потребовал король.
Менестрель запел:
От вершины Кентавра к россыпи лунных камней
Мчится белая лань — всех быстрей.
При этих словах король Клод поднялся со своего кресла, опрокинув кубок с вином, которое пролилось на пол.
— Весь Волшебный лес полон твоих дьявольских стишков! — закричал он. — Никто из сородичей короля не станет охотиться в этом проклятом лесу!
Менестрель запел:
От Тага и Галло она живо уйдет.
За ней не угонится юноша Йорн.
Померится силами с ней только Клод,
И затрубит победно горн.
Король подергал свой длинный ус, в его глазах блеснул огонек и погас и снова блеснул, словно светлячок.
— А может быть, — произнес он наконец, — эта белая лань, быстрая, как молния, — и в самом деле лань? Завтра же мы испытаем её хваленую удаль. Если окажется, что это настоящая лань, то я повешу её голову на стену, а мясо велю снести в кладовую. А если окажется, что это милая девушка, заколдованная каким-нибудь волшебником или ведьмой, дочь какого-нибудь короля, владения которого лежат на севере, востоке, юге или западе, я пущу стрелу, а заодно и копье в сердце этого глупого менестреля!
Король Клод несколько раз стукнул по столу кубком, словно подчеркивая каждое слово своей страшной угрозы, но, оглядевшись, заметил, что менестрель исчез. Король нахмурился.
— Где-то я уже встречал этого парня, — пробормотал он.
— Если окажется, что это настоящая лань, то мы на славу поохотимся, — сказал Таг.
— Если окажется, что она настоящая, — продолжил Галло, — то мы отведаем самой вкусной оленины на свете.
Король проглотил огромный абрикос, и глаза его заблестели.
— А если
