– Да.
– И она знала, что ты искала Пьера и меня? – Дафна вела перекрестный допрос.
– Это правда, но…
– Откуда ты знаешь ее? – твердо потребовала ответа мачеха. Горячая волна прихлынувшей крови обожгла мне щеки.
– Я познакомилась с ней в автобусе, когда ехала в Новый Орлеан, и я не знала, что она проститутка, – выкрикнула я. – Она сказала, что ее зовут Энни Грей, и когда мы прибыли в Новый Орлеан, она помогла мне найти этот адрес.
– Она знает этот адрес. – Дафна кивнула папе Он закрыл глаза и закусил нижнюю губу.
– Она сказала мне, что едет сюда, чтобы стать певицей, – объясняла я. – Она все еще пытается найти работу. Ее тетка обещала ей, и…
– Ты хочешь, чтобы мы поверили, будто ты думала, она только певица в ночном клубе?
– Это правда. – Я повернулась к папе. – Это именно так.
– Хорошо, – сказал он. – Может, так оно и есть.
– Какая разница? – заметила Дафна. – Теперь уже семьи Андрис и Монтень наверняка знают, что твоя… наша дочь познакомилась с подобной персоной.
– Мы объясним, в чем дело, – предложил отец.
– Ты объяснишь, – возразила Дафна. Затем она вновь повернулась ко мне. – Она обещала связаться с тобой и сообщить свой адрес?
Я вновь взглянула на Жизель. Она не упустила ни одной подробности. Сестра зло усмехалась.
– Да, но…
– Не смей больше никогда даже кивнуть этой женщине, если увидишь ее, тем более не принимай никаких писем или звонков по телефону, поняла?
– Да, мэм. – Я опустила глаза, слезы, такие холодные, что заставляли меня дрожать, катились по моим щекам.
– Тебе следовало рассказать нам об этом, чтобы мы были готовы, если вдруг об этом зайдет разговор. Есть ли еще какие-нибудь грязные секреты?
Я быстро покачала головой.
– Прекрасно. – Дафна посмотрела на Жизель. – Вы обе отправляйтесь спать, – приказала она.
Я медленно поднялась и, не дожидаясь Жизель, направилась к лестнице. Я с трудом поднималась наверх, голова моя была опущена, а на сердце была такая тяжесть, будто на него опустили кусок свинца.
Пританцовывая, меня обогнала Жизель, на ее лице играла самодовольная улыбка.
– Надеюсь, что вы с Бо хорошо провели время, – язвительно заметила она, проходя мимо.
Неужели моя мать и мой отец, соединившись, создали такое злобное и полное ненависти существо?
Глава 18
Колдовство
На следующий день мы с Жизель почти не разговаривали друг с другом. Я закончила завтрак до того, как она сошла вниз, и вскоре после своего завтрака она уехала с Мартином и двумя подругами. Папа тоже ушел, сославшись на то, что ему нужно наверстать кое-какую работу в офисе, а Дафну я видела только мгновение, прежде чем она умчалась с приятельницами по магазинам, предполагая провести с ними и ленч. Я все утро рисовала в моей студии. Я все еще чувствовала себя неуютно в таком большом доме. Несмотря на многочисленные красивые предметы искусства, дорогую французскую мебель и роскошные гобелены и ковры, дом для меня оставался таким же пустым и холодным, как музей. В нем легко чувствовать себя одинокой, думала я, бредя по длинным коридорам на ленч.
И поэтому я была рада, когда после полудня приехал Бо, и мы отправились ко мне в художественную студию, чтобы разучивать роли в пьесе. Вначале он осмотрел картины и рисунки, выполненные мной под руководством профессора Эшбери.
– Ну как? – спросила я, когда Бо перешел от одной картины к другой, не сказав при этом ни слова.
– Как насчет того, чтобы написать меня? – предложил он, поднимая взгляд от акварели, изображавшей блюдо с фруктами.
– Тебя?
Подобная мысль удивила меня. На красивом лице Бо появилась медленная улыбка.
– А что? Я надеюсь, это будет намного интереснее, чем что-то другое. – Его улыбка быстро улетучилась. Внезапно эти улыбающиеся сапфировые глаза взглянули на меня так, как еще никто на меня не смотрел. Они так сильно потемнели от неприкрытого желания. – Я даже стал бы позировать обнаженным, – добавил Бо.
Я знала, что мои щеки стали малиновыми.
– Обнаженным! Бо!
– Это только ради искусства, правильно? – Затем он быстро добавил: – Художник должен практиковаться, рисуя человеческое тело, ведь так? Даже мне это известно. Я уверен, что твой учитель скоро отвезет тебя в свою студию для рисования обнаженной натуры. Я слышал, что студенты и студентки колледжа позируют ради денег. Или ты уже рисовала кого-то обнаженным? – спросил Бо с кривой улыбкой.
– Конечно нет. Я еще не готова для такой работы, Бо, – сказала я почти замирающим голосом. Юноша сделал несколько шагов ко мне.
– Ты думаешь, я недостаточно хорош? Думаешь, ребята из колледжа будут выглядеть лучше?
– Нет, ничего такого я не думаю. Дело не в этом. Просто…
– Просто что?
– Мне будет слишком неловко рисовать тебя. Прекрати. Мы пришли сюда разучивать роли, – сказала я, открывая свою копию пьесы. Бо продолжал смотреть на меня взглядом, полным откровенного желания, и его небесно-голубые глаза опять потемнели. Мне пришлось сосредоточить взгляд на страницах пьесы, чтобы он не смог увидеть охватившего меня возбуждения.
Сердце мое заколотилось, когда перед моим внутренним взором промелькнуло изображение Бо, развалившегося в шезлонге. Я не могла не ощущать дрожи. Я надеялась, что он не видел, как неловки были мои пальцы, когда переворачивали страницы сценария.
– А ты уверена? – допытывался он. – Никогда ничего нельзя знать наверняка, пока не попробуешь.
Я глубоко вздохнула, положила сценарий и строго взглянула на молодого человека.
– Я уверена, Бо. И, кроме того, не хватает только, чтобы Дафна говорила еще одну гадость обо мне. Она почти убедила папу – благодаря Жизель, – что я в некотором роде порочная кайенская девушка.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Бо, быстро садясь рядом со мной. Задыхаясь, я излила все, описав, как меня допрашивали по поводу Энни Грей.
– Жизель наябедничала на тебя? – Бо покачал головой. – Думаю, что она просто ревнует, – сказал он. – Ну что ж, у нее есть основания для этого, – добавил парень, и его глаза постепенно теплели. – Ты мне слишком нравишься, чтобы теперь повернуть назад. Ей придется привыкнуть к этому и утихомириться.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. На улице утренняя облачность сгустилась в дождевые тучи и начался сильный ливень, капли постукивали по стеклам и сбегали вниз, как слезы по чьим-то щекам.
Бо понемногу склонялся ко мне. Я не отодвинулась, и он нежно поцеловал меня в губы. Я почувствовала, как рассыпалась слабая стена моего сопротивления. Удивляя самое себя и его, я ответила на его поцелуй. Мы ничего не говорили, но понимали, что нашей встрече для разучивания ролей суждено сорваться. Ни он, ни я не могли сосредоточиться на пьесе. Как только я поднимала глаза от строк и встречалась с его глазами, у меня в голове все кружилось и путалось.
