– Ты прекрасна, Руби, прекрасна. Снаружи такая же хорошенькая, как Жизель, но внутри ты намного прекраснее и милее, – говорил Бо. – Я не могу не любить тебя. Я не могу думать больше ни о ком, кроме тебя. Я схожу с ума по тебе, – клялся он.
Чувство удивления заполняло меня. Неужели он действительно любил меня с такой страстью? В краткий миг волшебной тишины я услышала мягкое постукивание дождя и почувствовала, как теплая дрожь пробежала по моему телу. Его пальцы продолжали изучать меня, возбуждать желание. Я обхватила руками его голову, намереваясь остановить его, но вместо этого поцеловала юношу в лоб, в волосы и крепко прижала к своей груди.
– Твое сердце стучит так же, как мое, – проговорил Бо. Он заглянул мне в глаза. Я опустила веки и, будто во сне, почувствовала, как его мягкие губы двигались по моей щеке, моим волосам, моим векам и вернулись к губам. На сей раз во время продолжительного поцелуя пальцы Бо скользнули за резинку моих трусиков и стянули их вниз.
Я начала возражать, но Бо успокоил меня еще одним поцелуем.
– Это будет чудесно, Руби, – прошептал он. – Я обещаю. Кроме того, ты должна знать, как это происходит. Художник должен знать.
– Бо, я боюсь. Пожалуйста… не надо…
– Все хорошо. – Он улыбнулся, глядя на меня сверху. Я лежала под ним обнаженная, и он касался меня своим нагим телом. Я чувствовала, как оно пульсирует. Я задыхалась, мне становилось все труднее и труднее говорить и умолять его.
– Я хочу быть у тебя первым, я должен быть первым, – шептал он. – Потому что я люблю тебя.
– Правда, Бо? Ты вправду любишь меня?
– Да, – поклялся он. Затем его губы вновь возвратились к моим, а его тело скользило между моих ног. Я пыталась сопротивляться, плотно сжимала ноги, но, понемногу продвигаясь, он продолжал целовать меня, шептать красивые слова и прикасаться ко мне в таких местах, которые никогда раньше не были доступны ни одному юноше, мужчине. Я чувствовала себя так, будто пыталась удержать потоп. Возбуждение волна за волной охватывало меня, пока я не начала тонуть в своем собственном потоке страсти. Последнее желание сопротивляться исчезло. Я ощутила, как мои бедра и спина расслабились, и Бо сделал решительное движение, чтобы войти в мое тело. Я вскрикнула. Голова моя закружилась, и это восхитительное головокружение вернуло меня вновь к отголоску моих собственных тихих стонов. Толчки внутри меня сначала удивили, напугали, а затем стали доставлять удовольствие. Наконец наступил его исход, быстрый, жаркий и бурный. Я почувствовала, как тело его задрожало, а потом постепенно успокоилось, его губы все еще прижимались к моей щеке, дыхание все еще было тяжелым и затрудненным.
– О, Руби, – стонал он. – Руби, ты прекрасна, чудесна.
Сознание того, что произошло, наконец дошло до меня. Я оттолкнула его плечи.
– Дай мне подняться, Бо. Пожалуйста, – вскрикнула я. Он выпрямился, я схватила свои вещи и принялась быстро одеваться.
– Ты не сердишься на меня, а? – спросил он.
– Я сержусь на себя, – ответила я.
– Почему? Разве тебе не было так же хорошо, как и мне?
Я закрыла лицо руками и расплакалась. Я ничего не могла поделать. Бо пытался успокоить, утешить меня.
– Руби, все хорошо. На самом деле. Не плачь.
– Ничего не хорошо, Бо. Нет, не хорошо. Я надеялась, что я не такая, – говорила я.
– Не такая? Как кто? Как Жизель?
– Нет. Как…
Я не могла сказать ему. Не могла рассказать, что надеялась, что я не одна из Ландри, потому что он ничего не знал о моей настоящей матери, но именно это я имела в виду. Кровь, которая текла по моим венам, была такой же горячей, как кровь моей матери, которая привела ее к беде с отцом Поля, а позже и с моим отцом.
– Я не понимаю, – проговорил Бо. Он начал одеваться.
– Это не имеет значения, – ответила я, вновь обретая контроль над собой. Я повернулась к нему. – Я ни в чем не виню тебя, Бо. Ты не вынудил меня сделать ничего такого, чего бы я сама не хотела.
– Ты действительно нравишься мне, Руби, – заявил он. – Думаю, ты нравишься мне больше, чем какая-либо другая девушка, которая мне когда-нибудь нравилась.
– Это правда, Бо? Ты не говорил это просто так?
– Конечно, нет. Я…
Мы услышали шаги в коридоре. Я поспешила одеться, а Бо запихал сорочку в брюки, как раз когда кто-то попытался открыть дверь. Сразу же в дверь начали барабанить. Это была Дафна.
– Сейчас же открой дверь! – кричала она.
Я подбежала к двери и повернула ключ. Женщина стояла на пороге, пристально рассматривая нас. Она огладывала меня с таким неодобрением в глазах, что я не могла не дрожать.
– Что вы делаете? – потребовала она ответа. – Почему дверь была закрыта на ключ?
– Мы разучивали роли в пьесе и не хотели, чтобы нам мешали, – быстро ответила я. Сердце мое колотилось. Я была уверена, что волосы мои растрепаны, а одежда выглядит так, будто ее надели наспех. Дафна вновь окинула меня взглядом, будто я была рабыней, выставленной на аукцион довоенного Юга, а затем быстро перевела глаза на Бо. Его смущенная улыбка укрепила ее подозрения.
– Где ваши роли? – сердито потребовала она.
– Вот они, – сказал Бо и поднял их, показывая даме.
– Гм. – Дафна сверкнула своими холодными глазами в мою сторону.
– Не могу дождаться результатов всех этих усердных репетиций.
Она выпрямилась еще больше и приобрела еще более строгий вид.
– У нас сегодня к обеду будет несколько гостей. Оденься более официально, – распорядилась она холодным, не терпящим возражений тоном. – И прибери свои волосы. Где твоя сестра?
– Не знаю. Она ушла рано и еще не возвращалась.
– Если ей как-то удастся прошмыгнуть мимо меня до обеда, сообщи ей о моем распоряжении, – сказала Дафна, опять взглянула на Бо, еще более нахмурилась, а затем вновь обратилась ко мне, и слова ее были подобны разящим пулям.
– Мне не нравятся двери, закрытые на ключ, в моем доме. Когда люди запирают двери, им, как правило, есть что скрывать. Или они занимаются чем-то таким, что хотели бы скрыть, – резко проговорила она, повернулась и вышла. Как будто по комнате пронесся холодный ветер. Я с облегчением вздохнула. Бо последовал моему примеру.
– Тебе лучше уйти, Бо, – сказала я. Он кивнул головой.
– Завтра я заеду за тобой по дороге в школу, – предупредил он. – Руби…
– Надеюсь, ты говорил то, что думал, Бо. Надеюсь, что я действительно тебе нравлюсь.
– Нравишься. Клянусь в этом, – подтвердил юноша и поцеловал меня. – Увидимся утром. Пока.
Он был рад удрать. Взгляды Дафны стрелами вонзались в изображенную им невинность.
