– Алекс? – позвала она. – Мы готовы к спуску?
– Проверяю, – ответил он. – Тот обломок подкосил нам аэродинамику, но… я справлюсь. Трясти будет адски.
– Меня не запугаешь, – сказала Наоми. – Спускай. Постарайся скорей.
На Лаконии под ними царила ночь. Было красиво. Кроме слабой биолюминесценции там, где далекое море встречалось с берегом, все тонуло в темноте. Единственный свет задернуло облачностью. Примерно так должна была выглядеть Земля до изобретения электричества. До первых спутников, до первых орбитальных челноков. До Марса. До Цереры. До Пояса. Сердце галактической империи смотрелось глухой пустыней. На Обероне и Бара Гаоне городов было больше. Земля хранила больше истории. И в каждом мире жила мечта о том, чем он мог бы стать.
Мечты – хрупкие строения. Титан и керамика держатся дольше.
– Капитан?
Она оглянулась на Яна. Мальчик. Он, пожалуй, был старше, чем она ко времени гибели «Кентербери» и первой встречи с «Росинантом», и все-таки он еще мальчик.
– Келфи, – ответила она.
– Я хотел спросить, нельзя ли вернуть мне контроль над связью, – сказал он. – Я… это ведь моя обязанность. Если вам…
– Извини. – Наоми сдала ему управление. – Старая привычка. Это было невежливо.
– Просто хочу быть полезным, – осторожно улыбнулся он.
– Ну вот, – перебил их Алекс. – Ближе нам не подобраться. И дальше тянуть бесполезно.
– Спускайся, – сказала Наоми.
Маневровые, включившись, затормозили корабль, позволив ему падать. Алекс развернул их обратно к укрытому облаками городу, который вращение планеты уже унесло на сотни километров, опустил нос книзу и взялся за управление. Маневровые снова взревели.
Меньше чем через минуту «Росинант» вошел в атмосферу.
Глава 48. Тереза
Тереза, горбясь, протискивалась сквозь холодную сырость сточного тоннеля. Подмерзшая вода и грязь пачкали ей туфли и штанины. Расчищая вход, она подморозила руки, и пальцы уже начинали болеть. Забытые перчатки представлялись всего лишь самой недавней из ужасных ошибок.
За спиной скулила Ондатра.
– Я тебе говорила: возвращайся, – сказала Тереза. Собака не слушала, только теснее жалась к ногам. А за Ондатрой тяжело ступал и хрипло дышал Джеймс Холден.
Жижа под ногами стала гуще и плотнее. Еще немного, и Тереза выбралась на лед.
– Почти пришли.
– Здесь?
– На той стороне тоннеля.
– Нас оттуда заберут?
– Нет, надо будет подняться в гору.
– В гору, – повторил Холден. – Хорошо. Ясно.
В темноте перед ней парил серый овал размером с подушку. Выход завалило, но это ее не остановило. Тереза утаптывала и приминала снег, продвигалась на шаг и повторяла все сначала. Где-то в здании государственного совета сработала тревога. Охрана узнала о ее бегстве. Тереза надеялась, что сражение их отвлечет и даст ей время.
– Ты вся вымокнешь, – сказал Холден.
– Мне нужно выйти.
После этого он молчал.
Она проломилась в мир. Ограда здания осталась позади, впереди тянулась дикая местность. Холден выбрался медленнее, Ондатра держалась рядом с ним. Деревья втянули листья, а на стволы миллионами гладких масок налип снег. Все преобразилось. То же – и не то. Терезу впервые укололо сомнение. Это были ее места. Она их знала, изучила все дороги. То есть раньше знала.
Она направилась по первой тропинке. С каждым выдохом изо рта валил густой белый пар, но движение помогало согреться. Она пожалела, что прекратились вспышки и гул боя – сполохи осветили бы дорогу. Тереза сказала себе, что, значит, спасательный корабль почти на месте. И надо спешить.
Тропа через лес казалась светлее неба над головой. Ондатра пыхтела, прокладывая себе путь рядом, а Холден двигался по притоптанной ими борозде. Снег все еще падал. Твердая крупка стучала по щекам и таяла на них слезинками.
В снегу попадались следы животных, кору одного спящего дерева кто-то ободрал длинными полосами – кормился. Тереза задумалась, делают ли так животные на других планетах или только здесь. На миг ей представились все последствия нынешних действий и чуть не сломали ее решимость, но Тереза отбросила эти мысли. Она не повернет назад. Даже если бы можно было.
Что-то шевельнулось за деревьями слева, напугав ее на мгновенье. Костяной олень прыгнул через тропу и скрылся, постукивая экзоскелетом – будто камушки скатились по склону. Пустяки.
Она выбрала поворот направо, и подъем стал круче. В темноте над ней нависала гора. Ненастоящая. Артефакт, древний настолько, что покрылся камнем. Или его так сразу сделали. В такой глубине истории, что камень порос лесом и времена года мелькали над ним как дни.
Тереза выломилась на прогалину – ожидалось, что здесь сядет эвакуационный корабль. Площадка была широкой и плоской, по одну сторону склон уходил к далекой вершине, а с другой открывался вид на здание государственного совета. Из-за снегопада тихо светящиеся окна казались дальше, чем на самом деле. Как будто она смотрела из сказочной страны. Зарево сражения погасло, рев стих, все выглядело мирным. Не было, но выглядело.
Холден тоже вышел на поляну. Он, чтобы согреться, втянул руки под рубашку, оставив болтаться пустые рукава. И сел прямо в снег.
– Вы в порядке?
– Не в форме, – объяснил он. – В другой раз буду больше тренироваться. Устрою в уголке камеры тренажер или еще что.
Она не раз говорила с ним и научилась различать, когда он шутит, не обозначая шутки голосом. Никто из ее знакомых так не делал, и Терезу это почему-то раздражало. Каждую реплику надо было разгадывать как головоломку: всерьез это сказано или нет. Многое в людях выводило ее из терпения. Пора привыкать.
– Здесь я с ним встретилась, – сказала она.
– С ним?
– С Тимоти, – пояснила она. – С Амосом.
– О… – Холден огляделся. Помолчал немного. – Красиво. То есть жутковато, но и красиво. Жаль, что я так мало видел Лаконию. Только сады.
– Я тоже, – сказала Тереза и взглянула в низкое серое небо. – Где же они?
Здесь, где деревья не укрывали от ветра и не приходилось больше трудиться, утаптывая снег, холод пронимал сильнее. Холден ушел в себя: обхватил руками бока, опустил голову на колени. Ондатра села с ним рядом, в больших карих глазах ее была тревога.
Тереза знала, что такое переохлаждение. Ей оно не грозило, но Холден старше и долго пробыл в тюрьме. Ослабел. Она подумала, не сесть ли и ей рядом с ним. Она знала, что потерявшиеся в глуши люди строили из снега укрытия, чтобы удержать тепло тел, но не умела их строить. А если корабль застанет Холдена уже мертвым, что они с ней сделают?..
С горы принесло порыв ледяного воздуха, закрутило свежий снег смерчиками. Тереза шагнула к Холдену. Может, лучше отвести его в пещеру Тимоти? Пока не придет корабль. Отвести туда, а самой вернуться, чтобы проводить спасителей к нему. Если будут спасители. Если получится.
Тело черной струйкой наполнял ужас. Должно получиться.
– Жаль, что ты так об этом узнала, – проговорил Холден.
Тереза смотрела на него. Она не помнила, бывает ли у замерзающих бред, но он, похоже, бредил.
– Что узнала?
– Про это дело с убийством тебя. Как я подталкивал Кортасара. Против тебя я ничего не имел.
Тереза смотрела на него. Жалкий, съежившийся в снегу мужчина. Она понимала, что должна бы сердиться. В последние дни она злилась все время и на всех подряд. Она попробовала вызвать в себе гнев, но он не пришел. Была только жалость.
Холден услышал в ее молчании то, чего там не было. И продолжал говорить:
– Я не хотел тебе зла. Я вбивал клин между твоим отцом и Кортасаром. И только. Ты была единственным средством. Каждый видел, как он тебя любит.
– Каждый?
Холден кивнул с трудом, словно уже заледенел.
– Я знал одну женщину. Очень давно. Она часто повторяла, что нельзя судить по тому, что люди говорят. Надо смотреть, что они делают.
– Она это говорила.
– Понимаю твою иронию. Но я видел и как она действует. Как заставляет людей себя любить. Как внушает им страх. Насчет второго я был не мастер, но первое мне неплохо давалось.
