выходе из кабинета Маленкова в ЦК ВКП(б) на Старой площади.
Оставшиеся месяцы жизни Ежов провел в тюрьме. В начале февраля 1940 года перед прочтением расстрельного приговора подсудимый признал: «Я почистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил». На расстрел он шел с пением «Интернационала».
Мало ли «почистил» Ежов? Были репрессированы: все 7 комиссаров государственной безопасности, 10 из 13 комиссаров 2-го ранга (один умер), 15 из 20 комиссаров 3-го ранга (3 покончили жизнь самоубийством и 1 бежал за границу), 39 из 49 старших майоров (один покончил жизнь самоубийством). «Ежовщина» ударила главным образом по представителям высшего и среднего звена армии, НКВД, партии, госаппарата. Положение рядовых партийцев и беспартийных продолжало улучшаться.
Смерть врага
В «Очерках» истории российской внешней разведки сказано: «Активная работа по троцкистским организациям за границей началась с марта 1936 года». Столь позднее развертывание борьбы с антисталинскими группировками за рубежом некоторые исследователи склонны объяснять происками Ягоды. Однако Ягода был не всесилен, и если бы последовала команда «свыше», его подчиненные были бы вынуждены хотя бы создавать видимость бурной деятельности. Судя по всему, такой команды не поступало.
Сам Лев Давидович вынуждал советское руководство к решительным действиям. Мы уже приводили его высказывания, призывающие «убрать Сталина». А вот что писал он в манифесте IV Интернационала:
«Подготовка революционного низвержения московской касты есть одна из центральных задач IV Интернационала. Это не простая и не легкая задача. Она требует героизма и жертв».
Это уже не просто призыв к свержению существующего в СССР строя, но и указание на необходимость вооруженного восстания внутри страны и участия в нем внешних сил. Иначе говоря, IV Интернационал должен был в первую очередь и преимущественно героически, не считаясь с жертвами, подготовить и осуществить контрреволюцию в нашей стране.
Упоминавшийся выше бывший охранник Троцкого Е.А. Дрейцер показал на допросе, что осенью 1934 года получил через проживавшую в Варшаве сестру письменную директиву. В ней ставились основные задачи: «Первая – убрать Сталина и Ворошилова, вторая – развернуть работу по организации ячеек в армии, третья – в случае войны использовать всякие неудачи и замешательства для захвата руководства» (обратим внимание: в случае войны!). Многие очевидцы вспоминали, что при имени Сталина Троцкий впадал в ярость.
Можно возразить: а разве не Сталин первым перешел к террору в отношении Троцкого и его близких? Ведь 14 февраля 1937 года в парижском госпитале во время операции по удалению аппендикса при загадочных, как нередко пишут, обстоятельствах умер сын и первый помощник Троцкого Лев Седов. Говорят, узнав об этом, Ежов сказал:
– Хорошая операция. Вот здорово мы его!
Присутствовавший здесь же один из главных руководителей закордонных акций С.М. Шпигельглас был удивлен: по его каналам не поступало приказа ликвидировать Седова. Шпигельглас был среди организаторов похищения в Париже генерала Миллера, участвовал в устранении и убийстве в Швейцарии Игнатия Рейсса (капитана госбезопасности Натана Порецкого), который оказался тайным троцкистом и пытался скрыться.
Как это ни покажется странным на первый взгляд, но ликвидация Льва Седова была совершенно не выгодна советской разведке. Его внезапная смерть была равносильна потере чрезвычайно важного источника информации о троцкистской сети за рубежом и в СССР.
Дело в том, что Лев Седов возглавлял основной центр троцкизма, который находился в Париже. А среди окружавших Седова наиболее доверенных лиц было два тайных агента НКВД.
С 1933 года в Париже действовала группа советских разведчиков, руководил которой Борис Манойлович Афанасьев. Она освещала работу эмигрантских центров. Однако постепенно подрывная деятельность белогвардейцев пошла на убыль (их постоянные провалы во многом определялись работой «Фермера» и его жены). В марте 1936 года группа Афанасьева была переориентирована преимущественно на разработку троцкистского центра. Им было поручено блокировать и дезорганизовать деятельность троцкистов. Для этого следовало проникнуть в руководящий состав троцкистского центра и получить доступ к архивам Троцкого. Документы в архиве подразделялись на две части: личные и оперативные. Последние и представляли наибольший интерес для советской резидентуры, ибо оттуда можно было почерпнуть сведения о тайной деятельности центра.
Кроме упоминавшегося ранее «Тюльпана», в окружение Седова проник иностранец – советский агент по кличке «Томас». Он быстро сблизился с наиболее влиятельными функционерами, занял в троцкистском центре солидное положение и установил хорошие личные отношения с Львом Седовым.
Прежде всего требовалось узнавать, какие инструкции и указания давал Троцкий сыну. «Томас» сумел добиться того, что корреспонденция Троцкого до ее поступления к Седову попадала к нему. Была налажена ее перлюстрация, письма и документы фотографировались и отправлялись в Москву. Иногда корреспонденция Троцкого ложилась на стол руководству внешней разведки раньше, чем с ней успевал ознакомиться Седов.
«В результате планы и деятельность Троцкого, – говорится в «Очерках истории российской внешней разведки», – в том числе и по засылке эмиссаров в СССР, его связи со сторонниками в стране, работа по созданию IV Интернационала своевременно становились известны советскому руководству».
Успешная работа «Томаса» и «Тюльпана» позволяла советским органам госбезопасности контролировать конспиративную деятельность троцкистов. В то же время, вполне возможно, из тех же источников были получены сведения о контактах Троцкого с некоторыми крупными деятелями не только партийного и государственного аппарата, но и НКВД. От «Тюльпана»-Зборовского пришло донесение: Троцкий и его сообщники говорят о том, что необходимо убить Сталина и произвести государственный переворот в СССР.
Таким образом, советской разведке был прямой смысл получать ценнейшую информацию от «Тюльпана» и «Томаса» и не покушаться на жизнь Седова, во всяком случае до той поры, пока не будут раскрыты ее агенты.
Не обнаружено никаких документов, которые хотя бы намекали на то, что были даны указания на уничтожение Седова. Об этом, в частности, пишет генерал П.А. Судоплатов. По заключению французских врачей, проводивших хирургическую операцию, смерть Седова была вызвана послеоперационными осложнениями и низкой сопротивляемостью организма. С соответствующей медицинской документацией ознакомился авторитетный врач, друг семьи Троцкого. Он согласился с выводами коллег из парижской клиники.
Правда, жена Седова решительно утверждала, что смерть ее супруга была организована агентами ОГПУ. По ее требованию было проведено полицейское расследование. Но и оно не нашло никаких доказательств преднамеренного убийства.
Недавно выяснилось, что покушение на Седова все-таки планировалось, но не с целью убийства, а для тайной доставки в Советский Союз. План похищения был детально разработан. Об этом написал начальник спецгруппы ОГПУ – НКВД Я.И. Серебрянский. По его словам, в 1937 году он получил задание доставить «Сынка» (то есть сына Троцкого) в Москву.
Седов должен был внезапно и бесследно исчезнуть, но живым и невредимым оказаться в
