вечер, − пробормотала Эмбер и кивнула головой.
Сеньор Доменик не был похож на своего брата. Совсем. Невысокого роста, худой и субтильный, с мягкими чертами лица и спутанными каштановыми кудрями. Впалые щёки, чуть заострённый подбородок и красиво очерченные губы. Чертами лица он чем-то напоминал грустного ребёнка.
Зато глаза у него были совершенно удивительные…
Огромные, синие, которые, казалось, видят её насквозь.
− Добрый вечер, Эмерт, − произнёс сеньор Доменик негромко. — Извините за этот наряд.
Он мягко улыбнулся и развёл руки в стороны, а Эмбер только сейчас заметила на нём длинный фартук, испачканный краской, и такие же испачканные нарукавники.
− Мой брат — художник. И затворник, − усмехнулся сеньор Виго. — Он редко выбирается к людям. Я попросил его помочь мне с работой. Спасибо, Доменик. Теперь, когда Эмерт пришёл, ты можешь вернуться к своим картинам.
− Зови, если нужно, − ответил сеньор Доменик. — Мне не трудно.
Он сделал несколько шагов навстречу Эмбер и остановился, разглядывая её внимательно.
− У вас очень необычное лицо, Эмерт. Красивое, по-своему. И руки… Красивые руки.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
− Я хотел бы нарисовать ваш портрет. Надеюсь, вы сможете уделить мне полчаса? — спросил он, и Эмбер поняла, что чувствует его взгляд на себе почти как прикосновение. — Не сегодня. Когда будет удобно.
− Э-э-м… да, − пробормотала Эмбер растерянно, − наверное. Если сеньор Виго не будет против.
Сеньор Виго был не против. Но после фиесты. Весь дом готовился к празднику, и завтра Эмерт мог понадобиться для разных поручений
− Да, конечно, у нас ещё будет время, − ответил сеньор Доменик, улыбнулся Эмбер какой-то странной улыбкой и ушёл, аккуратно притворив за собой дверь.
И она могла поклясться, что он понял, кто она такая. Эмбер почувствовала дурноту, таких усилий ей стоило изображать спокойствие и удерживать внутри взбесившуюся птицу.
А что, если он догадался?!
Даже если и догадался, то ничего не сказал. Но с каждым шагом в этом доме её игра становится всё опаснее, и ей пора подумать о том, чтобы уйти отсюда этой же ночью. Желательно с бриллиантом.
− Значит так, хефе, − Морис уселся в кресло и бросил шляпу на стол, − мой день прошёл не зря, а как твой?
Он кивнул на почти собранное устройство, к которому сеньор Виго прикручивал какую-то деталь.
− Если не считать разговора с доном Диего, его нотаций по поводу того, что истинные ценности в этом доме утратили своё значение, и бесноватого Джулиана с его идеями по отлову эйфайров, то в общем-то неплохо. Устройство почти готово. Осталось совсем немного. Эмерт, помоги мне. Подержи вот здесь. А у тебя что?
− Я побывал в полиции. Познакомился с инспектором Альваресом — милейший человек! Правда, лучше с ним за одним столом не обедать, потому что отказывать ему нельзя, чтобы не обидеть, а ест он то, что чем нормальный человек обычно разжигает камин! Не знаю, где там были рёбрышки в том, чем он меня угощал, по-моему, там был один только чёртов жгучий перец, пожаренный прямо в адском пламени!
— Это биррия*, Морис, − рассмеялся сеньор Виго, − и там не один перец, а целых четыре вида.
− О да, хефе, это, конечно, всё объясняет! Особенно теперь, когда я уже прожёг кишки, наверное, до самой задницы! — фыркнул Морис. — Но если вычеркнуть два часа моей жизни, потраченные на борьбу с огнём в желудке, то вот что я узнал насчёт смерти управляющего банком. Инспектор согласился, что всё это было очень странно. Управляющего нашла служанка-джумалейка, и именно она увидела на его шее «странную тварь». Я показал ему рисунок, и он подтвердил, что именно такое существо описывала служанка. Я спросил у него, были ли ещё такие случаи в городе, но он сказал, что в таком явном виде нет. И у меня возник вопрос: и здесь, и там были служанки, и именно джумалейки. Это ли не странно?
— Морис, ну вот тебе и ответ, — усмехнулся сеньор Виго. — Они склонны во всём видеть духов и демонов и их коварные происки, а их религия — это вообще дикая смесь предрассудков, идолов и того, что им вбили в голову уже в местных храмах. Я не думаю, что она видела что-то реальное.
— Однако же, инспектор подтвердил, что смерть управляющего была странной.
— И в чём же?
— Из него как будто «высосали всю душу», так он мне сказал. А доктор констатировал сильное истощение организма. Но сеньор Фуентес, так звали управляющего, раньше не был худым человеком. И даже за две недели до смерти он всё ещё был вполне упитан.
— Жертва эйфайров? — спросил сеньор Виго и посмотрел на Мориса.
А Эмбер ощутила холодок под ложечкой. Неужели они думают, что эйфайры — это буквально какие-то кровопийцы?!
— Возможно… И возможно, в этом виноват тот же самый человек, что приходил и к дону Алехандро. А возможно, это, и правда, чупа — какой-то джумалейский демон, — задумчиво произнёс сыщик.
— Морис! Ну, неужели ты серьёзно?
— Ну, если в Акадии живут эйфайры, то почему бы тут не быть и джумалейским демонам? Не вижу для этого никаких препятствий.
— Ладно, верь, во что хочешь, но полагаю — это тупик, — отмахнулся сеньор Виго.
— Не такой уж и тупик. Появилась Делисия, и я ещё раз поговорю с ней. И насчёт чупы, и насчёт шляпки. Только выпью молока, чтобы отделаться от клятого перца!
— Ну что? — сеньор Виго затянул последний винт и подвинул устройство к центру стола. — Готово. Осталось присоединить аккумулятор и всё проверить.
— Сеньор Виго, — спросила Эмбер осторожно, — а что делает это устройство?
— Ну, я не хотел никому говорить о нём, но тебе скажу, — тепло улыбнулся сеньор Виго. — Когда мы подключим аккумулятор и оно заработает, то вот через это стекло будет проходить особый свет, не видимый обычному глазу. И если надеть вот такие очки, — сеньор Виго достал очки с тёмными стёклами и повертел ими в воздухе, — или взять специальным образом затемнённое стекло, то в лучах этого света можно будет увидеть то, что не видит глаз обычного человека.
— И что же это? — спросила Эмбер.
— Вообще я назвал это устройство ауроскоп. И надеюсь, что с помощью него смогу видеть ауру эйфайров.
*Биррия — мексиканское блюдо, похожее на нечто среднее между супом и рагу. Имеет множество вариантов приготовления. В данном контексте тушёные говяжьи рёбра с помидорами, фасолью и несколькими видами перца чили.
Глава 37. Привидеться может всякое
