из вида Турида, я вынужден был остаться там, стараясь веслом удерживать лодку.
Вдруг Турид приподнял обе руки над головой – это был жест обычного марсианского приветствия – и тихо, но внятно проговорил: «Каор». Я обернулся в сторону, куда он смотрел, и увидел длинную ладью, в которой сидели шесть человек. Пятеро из них гребли, а шестой – очевидно, главный – восседал на корме, богато украшенной дорогими шелками.
Белая кожа, развевающиеся желтые парики, прикрывающие голые черепа, роскошные диадемы в виде золотых обручей – все указывало на святых жрецов. Когда они подъехали к выступу, где их ожидал Турид, тот, который сидел на корме, встал, чтобы выйти на берег, и я увидел, что это не кто иной, как Матаи Шанг, отец жрецов.
Сердечность, с которой он обменялся приветствиями с датором перворожденных, вызвала у меня изумление. Черные и белые люди Барсума – извечные враги, и никогда не видел я до этой минуты, чтобы двое из них встречались иначе кроме как в бою.
Очевидно, тайный союз между этими двумя людьми был результатом превратностей судьбы, пережитых обоими народами, – союз против общего ненавистного врага. Теперь я понял, почему Турид так часто отправлялся по ночам в долину Дор, понял, что интрига его касается меня и моих друзей.
Как мне хотелось быть поближе к заговорщикам, чтобы услышать их! Но о переправе через реку нечего было и думать, и потому я продолжал оставаться на своем месте. Они и не предполагали, как недалеко от них находится их враг и как легко они могли бы его убить!
Несколько раз Турид рукой указывал в моем направлении, но я не думаю, что его жесты имели какое-то отношение ко мне. Вскоре он и Матаи Шанг вошли в большую лодку, которая, повернувшись кругом, поплыла по направлению ко мне.
По мере их приближения я двигал мой челн все дальше и дальше к крутому берегу, но вскоре стало очевидно, что их лодка держится того же курса. Она шла с такой скоростью, что мне пришлось налечь на весла. Каждую минуту я ожидал, что нос лодки ударится о береговую скалу, но ее все еще не было видно. Вместо непроглядной тьмы передо мною забрезжил свет. Тогда я наконец понял, что плыву по подпочвенной реке, которая впадает в Иссу как раз в том месте, где я прятался.
Ладья была совсем близко от меня. Правда, плеск моего весла заглушался шумом их весел, но каждую минуту они могли меня заметить. Я повернул свой челн направо и остановился у скалистого берега. Матаи Шанг и Турид приближались, держась середины реки. Наконец до меня донеслись их голоса.
– Я уверяю тебя, жрец, – вкрадчиво говорил черный датор, – что желаю только отомстить Джону Картеру, принцу Гелиума. Никакой ловушки для тебя тут нет. Что мне от того, что я выдам тебя тем, кто разорил мой народ и меня?
– Хорошо! Остановимся здесь! Рассказывай план, – отвечал хеккадор. – Мы вместе обсудим свои действия и взаимные обязательства.
Гребцам был отдан приказ причалить к берегу, и их лодка встала в десяти шагах от того места, где я находился.
Если бы они остановились ниже, они, конечно, увидели бы меня из-за света. Но теперь я был в такой же безопасности, как если бы нас разделяли несколько миль.
Те фразы, которые я уловил, разожгли мое любопытство. Я жаждал узнать, какую месть замышляет Турид против меня, и слушал с напряженным вниманием.
– Ни о каких обязательствах не может быть и речи, святой отец, – продолжал перворожденный. – Туриду, датору Иссы, не нужно награды. Когда дело будет сделано, я буду рад, если при твоем содействии меня примут, как подобает моему древнему роду и высокому положению, при дворе какого-нибудь народа, еще оставшегося верным твоей религии. Я не смогу вернуться в долину Дор или в другое место, которое находится под властью Гелиума. Впрочем, я не требую даже этого – все будет зависеть от твоего желания!
– То, что ты просишь, будет исполнено, датор, – ответил ему Матаи Шанг. – Но это еще не все. Я не пожалею для тебя никаких богатств, если ты вернешь мне мою дочь Файдору и передашь в мои руки Дею Торис, принцессу Гелиума. О! – продолжал он со злобной усмешкой. – Пусть человек Земли искупит все несчастья, которые навлек на святая святых! Самых гнусных пыток будет слишком мало для его жены. Если бы только я мог заставить его быть свидетелем унижения и позора его краснокожей!
– Скажи только слово – и она будет в твоей власти раньше, чем пройдет день, – промолвил Турид.
– Я слышал о храме Солнца, датор, – сказал Матаи Шанг, – но никогда не слышал, чтобы пленников освобождали раньше, чем пройдет назначенное им время. Как же сможешь ты выполнить невозможное?
– В каждую комнату храма Солнца есть доступ в любое время, – ответил Турид. – Только Исса знала это, но не в ее интересах было раскрывать свои тайны. Случайно после ее смерти мне попался в руки старинный план храма, и на нем было подробно указано, как проникнуть в камеры. В прошлом многие люди проходили туда по поручению Иссы, чтобы принести пленникам смерть или мучения. Но те, которые узнавали секретные ходы, таинственно умирали, едва успев вернуться и доложить об исполнении ее приказа.
– В таком случае будем действовать! – воскликнул после некоторого молчания Матаи Шанг. – Я доверяюсь тебе, но помни, что нас шестеро против тебя одного!
– Я не боюсь, – ответил Турид. – Наша ненависть к общему врагу – достаточная гарантия для честного отношения друг к другу, а после того, как мы расправимся с Деей Торис, поддерживать наш союз будет просто необходимо, если только я не ошибаюсь в характере ее мужа!
После этого краткого разговора Матаи Шанг сделал знак гребцам, и лодка медленно двинулась вверх по притоку.
С трудом удержался я, чтобы не наброситься и не убить этих гнусных заговорщиков. Но понял все безумие подобного поступка: это был единственный человек, который мог указать путь к темнице Деи Торис раньше, чем длинный марсианский год завершит свой бесконечный круг.
Если Турид может провести Матаи Шанга в камеры храма Солнца, то он проведет туда и Джона Картера, джеда Гелиума!
Тихо, едва касаясь воды веслом, следовал я за большой лодкой.
2. Под горами
Река, по которой мы плыли, рождалась в глубинах горы Оц, проходила под Золотыми Скалами и несла свои темные воды в мрачную Исс. Слабый свет делался все ярче и ярче и наконец превратился в
