Человек, задавший Петру третий вопрос (25—27), был родственником раба, которому Петр отсек ухо. Синоптики об этом не упоминают. С другой стороны, Иоанн опускает клятвы и заверения Петра, за которыми последовали горькие слезы.
18:28–40 Суд Пилата. Рассказ Иоанна о допросе Иисуса Пилатом более подробен, чем рассказ об этом событии в синоптических Евангелиях. Иоанн с горькой иронией обнажает противоречие между щепетильностью иудеев по отношению к соблюдению субботы и отсутствием у них всякой щепетильности при манипулировании законами империи для достижения своих целей. Первый эпизод разворачивается за пределами претория (резиденции прокуратора). Пилат допрашивает и обвиняемого, и обвинителей. Иудеи не входят в преторий, чтобы избежать осквернения (28), но в душе они уже осквернены замыслом убить Иисуса. Желание Пилата выяснить вину вполне обоснованно (29), но ответ обвинителей не только уклончив, но и дерзок (30). Синедрион имел право приговорить человека к смерти, но для этого требовалось получить санкцию римских властей (31). Замечание Иоанна в ст. 32 подразумевает, что, поскольку Иисус предсказал смерть через распятие, все эти события были предопределены.
Следующий эпизод, разговор Пилата с Иисусом, происходит в претории. Вопрос Пилата в ст. 33 можно истолковать следующим образом: «Ты утверждаешь, что ты — царь иудейский?» Очевидно, замечание о притязании на царский титул было внесено в обвинение синедриона для того, чтобы запутать прокуратора. Но Иисус дает понять, что Его представление о царстве отличается от представления Пилата. Если бы Его царство действительно угрожало империи, то Он бы непременно устроил революцию. Смысл выражения не от мира сего (36) ясен: в отличие от земных царств царство Иисуса совершенно иного порядка. Духовное царство не нуждается в поддержке материальными силами.
В вопросе Пилата слышится некоторое презрение (37), но он не готов к тому, что Иисус затронет тему истины. В этом Евангелии только здесь мы встречаемся с прямым указанием на происхождение Иисуса. Поскольку царская власть в этом мире обычно не связана с идеей истины, вопрос Пилата что есть истина?вполне объясним, хотя, разумеется, он спрашивал не потому, что действительно хотел знать ответ. Тем не менее Пилат не находит оснований для серьезного обвинения, выдвинутого против Иисуса иудеями. Слабохарактерность Пилата проявляется в том, что его решение о невиновности Иисуса противоречит его предложению иудеям в ст. 39. Не вызывает сомнения, что в вопросе хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Пилат использует титул «царь» с намерением выказать свое презрение к иудеям. Слово, использованное для характеристики Вараввы, означает буквально «вор», «разбойник». Царю истины был предпочтен преступник.
19:1—16 Пилат приговаривает Иисуса. Пилат уступает обвинителям и дает разрешение на бичевание и осмеяние Иисуса (1—3). Даже если он полагал, что бичевание Иисуса пристыдит обвинителей и заставит их отказаться от своих требований, этот поступок не имеет никакого оправдания. Но ввиду того, что после бичевания Пилат снова подтвердил невиновность Иисуса (4), можно предположить, что он рассматривал это наказание как альтернативу распятию. Несовершенное время глаголов в ст. 3 указывает на продолжительность притворного оказания почестей Иисусу. Запоздалая попытка Пилата воззвать к человеческому состраданию (5) — еще одно трагическое свидетельство его непоследовательности и слабости. Неизвестно, какой смысл вкладывал Пилат в свои слова се, Человек! (5), но они были исполнены более глубокого смысла, чем он полагал, ибо в Своем унижении Иисус представлял человека, выступающего за все человечество. Согласно всем описаниям, требование распни! (6) раздалось вслед за призывом Пилата освободить Иисуса. Предлагая иудеям распять Иисуса, Пилат иронизировал, ибо прекрасно знал, что иудеи не имеют на это права. Тогда они выдвинули религиозное обвинение, апеллируя к иудейскому закону. Упоминание закона вызвало беспокойство Пилата, так как римляне проводили политику сохранения местных обычаев и законов. Тем не менее таинственное заявление о Сыне Божием усугубило беспокойство Пилата и вынудило его задать вопрос откуда Ты? (9), на который Иисус ответил молчанием. Этот вопрос не имел отношения к обвинению, но отказ Иисуса отвечать заставил Пилата вспомнить о своей власти (10). Однако Иисус внес поправку в представление Пилата о власти. Даже обладая имперской властью, Пилат не мог вершить судьбы (11). Иисус знал, что дело спасения не зависит от произвола римского правителя. Более тяжкая вина лежала на Каиафе. Еще одна попытка Пилата освободить Иисуса и его капитуляция под угрозой обвинения в нелояльности кесарю приводит рассказ о суде к концу. Для Пилата исход дела решило упоминание кесаря. Его репутация была такова, что он не мог позволить себе рисковать, чтобы подобные слухи дошли до императора (ср.: Л к. 13:1). Собственное положение волновало его больше, чем справедливость. Лифостротон (13) представлял собой каменный помост перед преторием. О том, что приговор Иисусу был официальным, свидетельствует указание на судилище. В ст. 14 Иоанн сообщает, что была пятница пред Пасхою, и час шестый, поскольку связь смерти Иисуса с еврейской Пасхой представлялась ему знаменательной. Вопрос Пилата Царя ли вашего распну? звучит подчеркнуто провокационно. Он обусловлен заявлением первосвященников о своей верности кесарю, которое Пилат не мог игнорировать. В этом заключается глубокая ирония — иудеи имеют претензию считать себя верными кесарю в большей мере, чем сам прокуратор. Однако их заявление отражает окончательное подчинение Риму официальных представителей Израиля, которые знают, что нет иного владыки, кроме Бога.
19:17–37 Распятие
Тот факт, что Иисуса заставили нести Свой крест, показывает, что Он был распят как обычный преступник (17). Иоанн не говорит о помощи Симона Киринеянина в несении креста (ср.: Мф. 27:32; Мк. 15:21; Л к. 23:26), но это могло произойти по пути на Голгофу. Хотя Иоанн упоминает еще двух человек, распятых вместе с Иисусом (19), никаких подробностей выдвинутых против них обвинений он не приводит. С другой стороны, только Иоанн сообщает, что надпись, поставленная на кресте, принадлежала именно Пилату. Различные источники передают содержание надписи с незначительными расхождениями, но все сходятся на том, что в надписи были слова Царь Иудейский. Эта формулировка вызвала возмущенный протест первосвященников и продемонстрировала упрямство Пилата (21,22). Упоминание первосвященников Иудейских резко контрастирует с титулом, примененным к Иисусу.
По обычаю одежда осужденных доставалась воинам, чем и объясняется их поведение, описанное в ст. 23. Иоанн видит в этом исполнение Пс. 21:19, а в синоптических Евангелиях этот эпизод не упоминается. Не совсем ясно, сколько женщин стояло при кресте — три или четыре (25). Есть основания полагать, что четыре и что сестрой матери Его была Саломия. Сопоставление с Мк. 15:40 показывает, что упомянутая там мать Иакова и Иосии — это жена Клеопы, о которой говорится здесь. Обращение Иисуса к Своей матери и препоручение ее любимому ученику (26,27) свидетельствует о том, что в час Своего величайшего испытания Он нежно заботился о ней.
В последние минуты Своей земной жизни Иисус произнес еще два слова: одно — связанное с человеческой потребностью (жажду; 28), другое — с выполнением миссии (свершилось; 30). И снова Иоанн обращает внимание на исполнение Писания, подразумевая, вероятно, Пс. 68:22. По поводу того, что стебель иссопа едва ли способен удержать губку, смоченную уксусом, возникла полемика (29). Предполагают, что в оригинале было слово hysso («копье»), но это маловероятно, поскольку текстуальных подтверждений эта гипотеза не находит. В Мк. 15:36 упоминается «трость», больше приспособленная для удержания губки. Уксус должен был придать Иисусу немного сил для последнего слова.
Стремление иудеев исполнить ритуальные требования (31) подстегивалось тем, что праздник Пасхи выпадал на предстоящую субботу. Жестокая процедура перебивания голеней была не элементом распятия, а способом ускорения смерти (32,33). Без нее умирание могло затянуться на несколько часов, а то и дней. Истечение крови и воды из пронзенного тела Иисуса (34) представлялось Иоанну чрезвычайно важным (35). Относительно крови и воды выдвигались самые разнообразные толкования, но Иоанн движим целью подтвердить физическую реальность смерти Иисуса, в противоположность воззрениям докетов, утверждавших, что Иисус только казался умершим. Определение видевший (35) относят либо к самому автору, либо к некоему третьему очевидцу. Для автора, тщательно скрывающего свою личность, употребление по отношению к себе местоимения третьего лица вполне естественно. Его стремление подчеркнуть истину движимо желанием привести людей к вере. Наиболее вероятно, что отрывки, на которые ссылается Иоанн, чтобы продемонстрировать исполнение Писания, взяты из Исх. 12:46 и Зах. 12:10, хотя некоторые исследователи находят в первой ссылке отзвуки Чис. 9:12 и Пс. 33:21.
