Глава 25
Как долго она сидела рядом с ним, ожидая, что он заговорит, пошевелится, проснется? Могли пройти как часы, так и минуты. Совершенно сбитая с толку, дезориентированная, она терла его руку о свою и повторяла мантру о крепком здоровье.
Но сердце Бхайрава отказывалось биться, а его легкие отказывались делать еще один вдох. Он мертв, – подумала она, не в силах в это поверить. – Мертв.
Она закрыла ему глаза ладонью, и ее слезы смыли кровь с его лица. Она плакала не только по нему, но и по тем, кого он убил: по королеве, которая вырастила ее, по дедушке, которого она никогда не знала, и, прежде всего, по брату, который должен был стать королем. Она положила голову ему на грудь и впала в забвение.
Некоторое время спустя ее подняли и положили на какие-то носилки, но боль была слишком сильной, и она потеряла сознание.
Когда она проснулась, то обнаружила, что находится в своей старой комнате во дворце, а ее грудь тщательно перевязана бинтами. Был поздний вечер, и в одном из углов горела лампа. Казалось, что под этой тонкой простыней она совершенно обнажена, а ее тело было покрыто мазью и множеством повязок. Воздух наполнял аромат меда и нима. У нее закружилась голова, а в грудь словно вонзались ножи. Она обернулась, надеясь увидеть стакан воды, но вместо этого увидела Реву.
Принцесса сидела на стуле рядом с ее кроватью, откинув голову назад. Она была одета в простое белое платье. Траурная одежда.
Оплакивала своего брата.
Глаза Катьяни потускнели. Она думала, что сможет спасти Бхайрава. Но у нее не получилось. Она никого не спасла. Она тихонько шмыгнула носом.
Рева вздрогнула:
– Ты проснулась.
Она наклонилась вперед и коснулась лба Катьяни:
– Вчера у тебя спала температура, но вайдья сказал, что тебе потребуется больше времени, чтобы прийти в себя.
– Воды, – прохрипела Катьяни потрескавшимися губами.
– О, конечно.
Рева взяла с подноса бокал и помогла ей сесть. Грудь Катьяни протестующе заныла. Она велела ей заткнуться.
Девушка осушила бокал и в изнеможении откинулась на спинку стула.
– Я сожалею о Бхайраве.
Рева вытерла слезу, скатившуюся по щеке Катьяни.
– Нет, это я сожалею. Сожалею, что я испугалась и солгала во время суда. Бхайрав сказал мне, что если я не сделаю так, как он просит, то он воспользуется связью, чтобы тебя убить. Я думала, что спасаю тебя, но на самом деле лишь помогла ему тебя осудить.
Так вот почему она солгала. В этом и правда был смысл, пусть и ужасный. Рева никогда не интересовалась магией и не знала предела того, что мог сделать Бхайрав, пока был связан с ней узами.
– Что произошло после того, как меня забрали яту? – спросила Катьяни. – Я же сказала тебе прятаться.
– Я действительно пряталась!
Глаза Ревы стали жесткими.
– Вошел Бхайрав, и я услышала, как он отдавал приказы убрать тела. Будто заранее знал, что это произойдет. Таной нашел меня, и Бхайрав пришел в ярость. Он сказал мне, что меня там не должно было быть, что меня могли убить. Тогда я поняла, что он все это спланировал.
– Я не смогла спасти его, – сказала Катьяни. – Под землей был пишача. Он…
Она замолчала, не в силах продолжить. Ее глаза затуманились, когда она вспомнила его последние слова: «не оставляй меня». Но в конце концов это он оставил ее.
Рева сжала ее плечо.
– Ты можешь рассказать обо всем позже. Мы провели его последние обряды четыре дня назад, но, по правде говоря, я потеряла своего брата в тот день, когда из-за него были убиты дядя, тетя и Айан.
Внутри Катьяни развязался жесткий, застарелый узел. У меня все еще есть моя сестра. Но как много она знала?
– Он сказал тебе, почему сделал это?
Рева опустила голову, сцепив руки на коленях, и, казалось, ушла в себя.
– Он хотел быть королем, потому что был старше. Он считал несправедливым, что наследным принцем был Айан.
У нее перехватило дыхание.
– Я… я никогда не думала, что он хотел этого так сильно, что был готов убить свою собственную семью.
Итак, Бхайрав не сказал Реве, что Джайдип был виновен в убийстве их родителей. Он защитил ее от этого разрушительного знания. Катьяни тоже будет хранить молчание. Пусть невинная Рева верит, что ее брат – единственный злодей в этой истории. Это была лишь половина правды, но, возможно, всей правды она просто не вынесет. Кроме того, о прошлом Катьяни знала только со слов Бхайрава. Все, кто мог бы это подтвердить, были уже мертвы.
– Как долго я была без сознания? – спросила она. Ее грудь зудела и горела. Ей хотелось снять бинты и окунуться в холодную воду.
– Пять дней, – сказала Рева, поднимая голову. – Вайдья сказал, что все раны на твоем теле заживут. Даже та, что на груди, на которую потребовалось наложить несколько швов и внутри и снаружи. Но тебе потребуется много времени, чтобы восстановить свои духовные силы.
Она сделала паузу, и напряжение немного спало с ее лица и плеч.
– Твой Дакш навещает тебя утром и вечером, чтобы помедитировать у твоей постели. Я не знаю, о чем он думает и что делает, потому что передать духовную энергию другому человеку невозможно. Но никто не осмеливается сказать ему об этом.
Катьяни натянула простыню до подбородка, в ней зашевелился ужас.
– Он видел меня в таком состоянии?
– Почему ты беспокоишься? Ты вся в бинтах.
Легкая озорная улыбка озарила лицо Ревы.
– Кроме того, пока он был здесь, я всегда приказывала одной из дворцовых служанок стоять в углу. Я не могла оставить тебя без сопровождения, даже если это твой Дакш.
– Он не мой Дакш, – сказала Катьяни, и ее лицо вспыхнуло при мысли о том, что бы он подумал, если бы услышал, как Рева это сказала. – Он сам по себе.
– И все же он не уедет, пока ты не поправишься, – сказала Рева, и ее улыбка стала шире. – И все же он рисковал своей жизнью, чтобы тебе помочь. Когда тебя принесли во дворец на носилках, он оттолкнул со своего пути всех, включая вайдью, чтобы пощупать твой пульс и убедиться, что ты жива.
От этих слов ее залило теплое сияние. Он заботился о ней так же, как она заботилась о нем. Она вспомнила, в каком состоянии оставила его, и ее охватило беспокойство.
– С ним все в порядке? Он был ранен?
Рева вскочила со стула:
– Сама посмотришь. Он строго приказал мне позвать его, как только ты проснешься.
