Седьмое утверждение:"... Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу" (стих 18). Это "желание" является побуждением Духа, происходящим от любви, о котором он говорит: "Доброго, которого хочу, не делаю" (стих 19), и о котором мы читаем в Пс.(1:2): "... О законе Его размышляет он день и ночь!" Таким образом, он говорит здесь: "Желание добра есть во мне", то есть удовольствие от благого, которое предписывает Закон, как Апостол продолжает далее: "Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием" (стих 22), но "сделать" это, то есть то благое, что заповедано Законом, он не может из-за сопротивления плоти. Он не желает испытывать страстных вожделений и считает, что это хорошо - не впадать в эти вожделения, но все же он делает это и не осуществляет собственной воли, и, таким образом, он борется с самим собой. Но так как дух и плоть настолько тесно связаны воедино - хотя они и совершенно несогласны друг с другом - он приписывает себе, как целостной личности, деяния их обоих, как если бы он был одновременно полностью плотью и полностью духом. И все же этими словами он проясняет свою позицию и отвечает на возражение, которое может возникнуть у кого-нибудь: "Если вы не делаете того, что заповедует Закон, но делаете, скорее, то, что сами хотите, то как же вы не являетесь грешником?" Его ответ заключается в том, что он делает доброе, но делает это несовершенно [не завершает его до конца], потому что он не угашает похоти плоти. Как же тогда совершенно плотский человек, который не имеет желания856 совершать благое, имеет эту волю - волю, которую Псалом 1 приписывает блаженному человеку, и которую один лишь Дух дает через любовь? Данный фрагмент не говорит этого, и его нельзя понимать таким образом, если только не совершать над ним грубого насилия - в самом деле, [так можно его понимать] только при грубом искажении таких слов, как "я желаю", "я не желаю", "желать" и т.д.
Восьмое выражение: "Итак я нахожу закон, что когда хочу делать доброе, прилежит мне злое" (стих 21), то есть я нахожу противоположный закон, когда хочу и готов действовать по Закону Божьему. Но плотский человек не может сказать, что желает этого. Ибо мы читаем в Пс.( 111:1): "Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его". Фактически, когда эта похотливость противостоит человеку и его доброму намеренью, это происходит по соизволению Божьему, потому что это делает волю человека сильнее и усиливает его ненависть к похоти более, нежели если бы этого противостояния не было. Ибо это обращает волю против похотливости, и, таким образом, чем более она противостоит и желает, тем более усиливается ненависть [человека] по отношению к ней. Как в случае с разозленным человеком, если обидчик толкает его, то это злит его еще больше. Но плотский человек не имеет этого "пламени негодования", равно как он не чувствует никакого сопротивления, ибо он захвачен [похищен] и смиренно следует [своим похотливым вожделениям].
Он не понимает, также, что "прилежит [ему] ... злое". Ибо никто не знает того зла, которое находится в нем, покуда он не будет утвержден [укреплен] во благом, покуда не вознесется над пороками, откуда он сможет судить и различать это зло, точно также, как мы не распознаем тени иначе, как при помощи света, измеряем различие по противоположному и судим о ничего не стоящем, сравнивая его с драгоценностями. Таким образом, если бы дух не был в свете, он не понимал бы и не оплакивал бы злое, которое находится столь близко от него, что совершенно очевидно в случае с потерянными и надменными людьми мира сего.
Девятое выражение: "Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием" (стих 22). Обратите внимание, что Апостол отчетливо говорит о том, что имеет внутреннего человека. Это ничто иное, как человек духовный, потому что без духа весь человек является "ветхим" и только лишь внешним человеком. Но внутренний человек - это разум и совесть [сознание], которые чисты и находят удовольствие в Законе Божьем. Подобным же образом: "Нахожу удовольствие в законе Божием", то есть: "Как сладки гортани моей слова Твои!" (Пс.118:103) и: "Закон уст твоих для меня лучше тысяч золота и серебра" (Пс.118:72). Но для плотского человека они [слова Закона] горьки, суровы и наполнены ненавистью, потому что его воля, страдающая от лихорадки греха, ненавидит слова Божьи, несмотря на то, что в собственных глазах и глазах других может казаться, что он почти любит их, [что происходит] из-за страха наказания. Это удовольствие приходит от Святого Духа через любовь, о чем мы уже часто говорили, и не обладая этой любовью невозможно любить Закон и праведность. В самом деле, человек питает большее отвращение к праведности, когда он под Законом, нежели когда он не имеет Закона, ибо он ненавидит знание о том, что он должен, но не желает знать, и что по сути является прямой противоположностью того, что он хочет.
Десятое выражение: "Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего" (стих 23). Из этого выражения очевидно, что он говорит о себе, как о своего рода "борце", находящемся между двумя противоположными законами, но не как о прикрытом [защищенном] бойце, для которого более не существует войны между законом членов и законом ума, потому что разум уже подавлен [сдался], как в случае с плотским человеком. Он показывает, что служит одному закону, что он предан ему, и что он противостает другому закону, который нападает на него, и не служит ему, скорее, чем он борется против него. Все мы знаем, что о такой разновидности сопротивления или заявлении [свидетельстве] о сопротивлении никогда не слышно, если речь идет о плотском человеке.
Одиннадцатое выражение: "Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?" (стих 24). Оно даже еще яснее, чем предыдущее выражение, показывает, что эти слова произносит духовный человек, ибо он стенает, рыдает и хочет быть избавленным. Но, разумеется, никакой человек, кроме духовного, не смог бы сказать, что является несчастным негодяем. Ибо совершенное знание себя - это совершенное смирение, а совершенное смирение - это совершенная мудрость, а совершенная мудрость - это совершенная духовность. Таким образом, только совершенно духовный человек говорит: "Бедный я человек!" Плотский же человек не желает быть освобожденным, но с ужасом содрогается от той свободы, которую приносит смерть, он не может признать своей собственной негодности и несчастного своего положения. Но когда Павел говорит здесь: "Кто избавит меня от сего тела смерти?", он говорит то же самое, что и везде: "Имею желание разрешиться и быть со Христом" (Филип.1:23). Таким образом, удивительно, что кому-то в голову может придти идея о том, что Апостол говорит эти слова, как ветхий или плотский человек ["в личности ветхого или плотского человека"] - слова, которые столь совершенны - как будто Апостол, подобно лицемеру, не должен был думать и говорить о себе ничего, кроме хорошего, то есть восхвалять себя и отрицать, что он грешник, не восхваляя благодать, но отвергая ее.
Скорее [наоборот], утешительно слышать то, что столь великому Апостолу были не чужды те же огорчения и страдания, которые испытываем и мы, когда пытаемся повиноваться Богу. Двенадцатое выражение: "Итак тот же самый я умом (моим) служу закону Божию, а плотию закону греха" (стих 25). Это одно из самых выразительных заявлений. Обратите внимание, что один и тот же человек, одновременно служит Закону Божию и закону греха, одновременно являясь праведником и греша! Ибо он не говорит: "Мой разум служит Закону Божию", равно как он не говорит: "Моя плоть служит закону греха", но смысл его слов заключается в следующем: "Я, весь, как один и тот же человек, служу и тому и другому". Таким образом, он одновременно благодарит, что служит Закону Божьему, и ищет милости за свое служение закону греха. Кто будет утверждать о плотском человеке, что он служит Закону Божию? Теперь обратите внимание на сказанное мною выше, что святые, будучи праведниками, одновременно являются грешниками. Праведниками они являются потому, что веруют во Христа, Чья праведность покрывает их и вменяется им, но они грешники, потому что не исполняют Закона, не лишены похотливости и подобны больным людям, находящимся под наблюдением врача. Фактически они больны, но они здоровы в своем уповании и на самом деле уже начали исцеляться, то есть они "исцеляющиеся"857. Они являются людьми, для которых самое худшее - это самонадеянное предположение, будто они здоровы, потому что тогда они впадают в еще худший рецидив.
И, исходя из твердого понимания этого, Апостол столь смело выступает в главе 2 против тех людей, которые кажутся праведными себе и судят тех, кто совершает ошибки, хотя сами делают то же самое. Они проповедовали о недопустимости краж, хотя сами воровали, и т.д. Ибо, хотя Апостол не знал тех дел, которые они совершали внешне, он был абсолютно уверен, что покуда они были не под благодатью, они также поступали против Закона в своих сердцах. Ибо если духовный человек не делает того, что ему следовало бы, когда он хочет делать это, то насколько же плотский человек сильнее воздерживается от исполнения того, что ему следовало бы делать, когда он не желает этого, но вынуждается к этому. Ибо, таким образом, "... духовный судит о всем, а о нем судить никто не может" (1Кор.2:15). В результате мы можем, наконец, понять утверждение Давида: "За то помолится Тебе каждый праведник во время благопотребное" (Пс.31:6), а также то, почему Христос отрекся от Своей жены, синагоги, являющейся отвратительной. Ибо она не желает признать свое беззаконие и исповедать его [уповая] на милость Божью, но, скорее, она полагает, будто является праведной и святой. Мы рассмотрели эти вопросы в главе 4 в достаточной мере.
