его, как только вышел из той комнаты: теперь я включил телефон и обнаружил пропущенный вызов от Ноа около двадцати минут назад. Я вел себя как настоящий придурок… Набрал ее номер и ждал, ждал пока она ответит… Ничего. Она не будет со мной говорить. Внутренности будто скрутило.
– Стив, возвращайся на вечеринку. Нужно вытащить Ноа из этого ада.
Стив так и сделал. Разумеется, торжество продолжалось, как и планировалось. Когда я ворвался в зал, отец находился на сцене и произносил речь, которую много раз репетировал. Я осмотрелся по сторонам, пытаясь отыскать Ноа, но тщетно. Раффаэлла тоже пропала. Не хотелось даже думать, по какой причине моя мать захотела устроить дикое шоу и почему выставила Ноа в таком свете. Я хорошо знал, что Рыжая не позволит себя шантажировать и, конечно, не пойдет ради денег на подлость.
С каждой секундой я чувствовал себя все более виноватым. Почему я повел себя как трус? А если Ноа действительно сказала правду и встречалась с Анабель только ради того, чтобы мне позволили видеться с Мэдди? Черт, какой же я урод! Просто настоящий ублюдок!
Я тревожился все сильнее и протиснулся между людьми, которые столпились у сцены, салютуя бокалами с шампанским в коллективном тосте. Музыканты снова заиграли что-то подходящее случаю, и приглашенные вернулись к светским разговорам. Именно тогда в поле моего зрения появилась рыжеволосая девушка – Брайар. Я решительно направился к ней.
– Я ищу Ноа. Не видела ее?
Брайар рассмеялась и с ненавистью посмотрела на меня.
– Теперь ты разыскиваешь ее? Ты стал еще хуже! – воскликнула она, покачав головой. – А ведь я сначала поверила тебе, Ник. Думала, ты изменился… В глубине души даже порадовалась за тебя. Пусть ты и придурок, но я предположила, что ты наконец понял, что такое любовь.
– О чем ты говоришь? – спросил я, шагнув к ней.
Ее зеленые глаза сузились. Брайар явно предупреждала, что подходить к ней – не очень хорошая идея.
– Знаешь что? Твой отец прав. Когда мы общались с ним в последний раз, он мне все рассказал. Твердил, что ты не способен никого любить, а ненависть, которая бурлит внутри себя, настолько велика, что в твоем сердце вообще нет места даже для простой симпатии к наивной беременной девятнадцатилетней девчонке.
Я сжал челюсти.
– Теперь я понимаю, что он не ошибся: Ноа полюбила тебя… по-настоящему, Николас, но ты не смог ответить ей взаимностью. Ты не смог любить меня и не сумел простить родителей. Ты не способен на такое… и прекрасно знаешь, что она лучше тебя во всех отношениях.
– Где Ноа?
Не верилось, что я говорю с Брайар Палвин о прошлом. Нам пришлось столько пережить! Наверное, каждый день она сожалела о том, что мой отец заставил ее сделать.
Брайар была одной из моих многочисленных интрижек, я никогда не притворялся, что у нас что-то серьезное. Я думал, что и для нее я тоже мимолетное увлечение. Она не была святой и успела переспать с половиной курса университета. Но потом я понял, что она влюблена в меня. Когда она узнала, что беременна, выложила все моему отцу. Не придумав ничего лучше, Уилл заставил ее сделать аборт, чтобы избежать скандала. У Палвин было трудное детство: она выросла в такой же токсичной среде, как и я, с родителями, которые не заботились о ней и не давали того, что необходимо дочери.
Наш неудачный роман в итоге вызвал у Брайар нервный срыв, и она легла в клинику, где она уже была однажды. Я хотел связаться с ней, тысячу раз пытался попросить прощения (после выхода из собственного ада), но это оказалось невозможно: она пыталась свести счеты с жизнью, будучи еще ребенком, и врачи наотрез отказывали мне приближаться к пациентке из страха, что она попробует покончить с собой еще раз.
– Прости за все, Брайар. Я, правда, не хотел причинить тебе боль… ни тогда, ни сейчас – ни тебе, ни Ноа… пожалуйста, скажи, где она.
Она скривилась, а потом посмотрела мне прямо в глаза.
– Она в курсе, что ты изменяешь ей с Софией, и знает о нас… Она уехала, Николас, больше часа назад.
Необъяснимый страх охватил меня и обездвижил. Сердце забилось как бешеное.
– Боже, что ты наделала?
53. Ноа
Не помню ничего: ни как села в такси, ни даже когда его вызвала. Я сосредоточилась на своем дыхании, потому что у меня начался сильный приступ паники, настолько ужасный, что грудь болела, как будто сердце могло вот-вот выскочить из груди.
Не могла перестать думать о том, что произошло за последний час. Казалось, я попала в триллер-ужастик. Понимание, что мама лгала мне почти всегда, доконало меня. Я была сломлена. Но когда Брайар рассказала мне о вероломстве Ника, которого видела вместе с Софией, и поведала свою трагическую историю отношений с ним… (Ник спал с ней в течение нескольких месяцев, она забеременела, но была вынуждена сделать аборт), я больше не могла терпеть.
Вот на что способен Николас? Мой Ник… как он мог так поступить со мной? Значит, он обманывал меня, постоянно врал, смеялся надо мной, притворялся, что не знаком с Брайар? А она тоже подыгрывала ему. Они долго поддерживали этот фарс, но для чего?
Я никогда не чувствовала такого чудовищного отчаяния. Сегодняшний вечер все изменил. Меня предали люди, которых я любила: мама, Уильям, Ник… Я верила им всей душой, думала, что мы друзья… а теперь я просто раздавлена.
Даже Брайар оказалась не той, за кого я ее принимала.
Трясущимися руками достала из сумочки телефон. Мне нужна Дженна. Как бы я хотела, чтобы она была рядом: я уже не представляла, как все исправить, не понимала, как оправиться от удара.
– Вы в порядке? – спросил таксист, глядя на меня в зеркало заднего вида.
В порядке? По-моему, я умирала.
Дженна не отвечала, и вдруг на мой телефон поступил вызов. Ник?.. На экране появилось его маленькое фото.
Я смотрела на фотографию Ника с бесконечной тоской, гораздо более жгучей, чем та, которую я когда-либо чувствовала раньше… а потом вообразила, как он вместе с Софией улыбается в объектив камеры, чтобы сделать селфи, и боль уступила место бесконтрольной ярости, которая заполнила все мое естество. Я ненавидела Ника и любого другого человека, который хотел или мог причинить мне боль.
Я уже сполна настрадалась, я не заслужила этих мучений. За что мне такое? Как он мог меня обманывать? Почему с такой легкостью переступил через все, растоптав наше
