- Ты только подумай, этот самый Нерст, который раньше работал на нас, и которого мы подобрали на одной из станций с Бергом, теперь всемирная знаменитость! Теперь в учебниках напишут, что если бы не он, не видел бы мир новую лампу накаливания. Парадокс! – Читтер громко хлопнул в ладоши.
- Ты сам изгнал от себя этого человека. Что я, не вижу что ли, какую ненависть ты испытываешь к этому человеку? Или это нечто другое? Разве ты забыл…
- Да помню я! Ведь он спас мне жизнь, - Генри невольно всплеснул руками. – Я часто вижу это воспоминание, словно бы всё происходит наяву со мною. Этот кошмар меня мучает очень давно. Я чувствую себя отпетым преступником.
- А разве это не так? – лёгкая усмешка мелькнула на губах Илайхью.
- Разве я так похож на кровопийцу, которому безразличны жизни людей? Который не ведает ни одного человеческого чувства и живёт по первобытным принципам? – Читтер хотел было дальше пойти в своей беседе, но неожиданно сам себя оборвал, досадливо взмахнув рукой. Он понял, что на этот раз так же проиграл. – Хорошо. Сейчас я ужасен. Но не может же мой образ жизни разрушить всё то, что во мне было когда-то?
Илайхью ничего не ответила, задумчиво сверкая своими карими глазами. Просидев некоторое время без каких-либо действий и разговоров, она словно бы очнулась, посмотрела на страшную фигуру Читтера, способную сейчас напугать любого человека, и поспешила спросить:
- Ты сам в себе всё разрушаешь, Генри. Допустим, одна часть жизни прожита тобой не столько сознательно, сколько по велению чей-то могучей руки, но вторую-то часть, которую ты сейчас проживаешь, ты сам творишь для себя. Я права? Ты сам доводишь себя до такого монстра. Да, Читтер, только ты сам – и никто больше! И наконец, сможешь ли ты сейчас ответить мне на один каверзный вопрос, раз уж ты тут из себя всё строишь невиновного?
- Какой вопрос? – удивился Генри, поглаживая котёнка.
- А такой, - глаза Илайхью вспыхнули недобрым огоньком. – Что ты сделал с Нерстом, из-за чего он поспешил за несколько дней убраться восвояси? Ты же сам его всегда возле себя держал, ведь он был нужен тебе дл чего-то. Или ты думаешь, что человеческая жизнь это как игрушка, которой можно наиграться и выкинуть?!
- Хватит! – крикнул отчаянно Читтер, уже на пределе всех своих эмоций. Ещё немного, и его могло бы понести, а это означало бы весьма печальные последствия. Кое-как успокоившись, Генри начал свой ответ весьма тихим голосом. – Все люди – лишь пешки. И Нерст, и я, были пешками в какой-то игре. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Нейтральных позиций здесь не должно существовать. Альберт проиграл – а побеждённых с собой не держат. Виноват не я – виновата жизнь.
- Перестань искать оправданий, - резко прервала его Илайхью. – Ты пытаешься выгородить себя и свою дьявольскую душу. Ты совершил глубокую ошибку, но когда ты её осознаешь, будет уже поздно.
Глаза Читтер а пылали. В этот момент он напоминал собаку, готовую сорваться с цепи. Ему хотелось во чтобы то ни стало добраться до этой мерзкой женщины, абсолютно спокойной.
- А что ты хочешь от меня услышать? Мне ведь ничего не стоит испортить тебе жизнь окончательно! В любой момент я могу порвать тебя в клочья. Не забывайся, с кем имеешь дело.
- Угрожаем! – презрительная насмешка появилась на её суровом лице. – Но ты для меня никто, и сейчас я сижу в твоём кабинете лишь по твоей прихоти и горю желанием тебе помочь. Для меня ты – человек, а не тот, как пишут в газетах – «монстр с Уолл-Стрита». Но газеты правы.
- Во-он! – вскричал Читтер, вскакивая со стула.
Илайхью поспешила выполнить его требование, быстро надев на себя шляпу с длинными полями, но оказавшись у дверного проёма, она успела язвительно подметить собеседнику:
- Ты можешь выгнать меня, или любого другого человека. Но ты никогда не выставишь за дверь правду. Подумай-ка об этом. Времени у тебя будет достаточно.
«Что если лёд в душе растаёт навсегда?» - так звучала одна из печальных песен, сотворенных Гаем Гезенфордом. Наверное, к состоянию Читтера она имела прямое сейчас отношение.
Оставшись один, он некоторое время просто ничего не делал и восстанавливал силы. Это проклятая Илайхью… кем она себя только здесь возомнила? Забыла о том, кто она и кто он?! Ведь легко всё это исправить. Но почему он не торопится что-то делать? Ответа на этот вопрос не последовало. Встав со стула, Читтер вновь подошёл к окну и взглянул на своё отражение на стекле.
Ему стало страшно. Жалкий человек с лихорадочным блеском в глазах. Возомнивший себя Наполеоном, хотя такой же мелочный и жадный, как какой-нибудь воришка из лондонского захолустья. Волосы всклочены, щёки красные, сам весь взмыленный, как будто бы он сейчас боролся, а не разговаривал.
А ведь эта проклятая Илайхью снова оказалась права! Разве может он себя назвать человеком? Строя мелкие козни против других, наступая другим на ноги, сам он просто перехватывает то, что создано не им и присваивает себе. На этом, можно сказать, он и сколотил себе состояние. Ну и что ты, Читтер, теперь счастлив от своих денег? Которые ты уже давно окрасил чужой кровью?
Поэтому ты себя чувствуешь таким одиноким и покинутым, поэтому ты боишься правды. И не только о себе, но и о других. Поэтому ты стал таким мизантропом, проживающем в четырёх глухих стенах и боящимся, как бы с тобою ничего не случилось, а? Почему ты молчишь? Ведь сейчас ты один, и никто кроме потомков тебя не услышит!
Читтер оборачивается, уничтожающим взглядом сверля бесплотных потомков, что тут сейчас находятся, чтобы узнать правду, после чего устало садится на стул Илайхью, закрывая голову руками. Сейчас он самый жалкий человек на всём этом свете. Какой там магнат и нефтяной барон, какой там кавалер ордена! Жалкая бесформенная тряпка.
Что он сделал такого, за чтобы его можно было уважать? Он сам испортил себе жизнь, и теперь вынужден расплачиваться за свои грехи. Не жизнь его вынудила, себя он вынудил сам. Тем больше денег он себе забирал, тем больше он чувствовал, как люди поворачиваются к нему спиной. Сейчас он остался абсолютно один. Страшно одинокий. И даже люди, что всегда были близки к нему, стали далеки. Неужели он теперь на одной планке с этим чудовищем Морганом?
Неужели это тот идеал, ради которого он отдаёт в жертву свою жизнь? И это есть предел его мечтаний? Читтер, одумайся, ведь ты не таков, ведь это не твоё место. Ты занял чужую роль, ты залез туда, где тебе нет прощения, и ещё удивляешься, почему судьба тебя не любит. Теперь ты заплатишь за всё кровушкой своей.
- Мистер Читтер! – в кабинет впопыхах вбежал какой-то молодой человек, яростно шурша и комкая в руке газету. – Акции наших компаний падают просто стремительно! Мы на грани дефолта!
- Я очень рад, - холодно ответил Читтер и поднял голову. Теперь он сменил маску, и из того собеседника, что искал выход из ситуации снова стал сухим и чёрствым банкиром. – Но ведь это было ожидаемым, разве я не прав в своих словах, друг? Мы при всём нашем желании вряд ли можем разрушить гениальное открытие компании Алекса. Мы сделали всё, что могли.
- И теперь пожимаем горькие и кислые плоды своей деятельности, - злился человек, кидая на стол газету. Читтер взглянул на него несколько свысока.
- Успокойся, Оливер. Мне сейчас безразличны все акции моих компаний…
- Как?! – изумился этот человек.
- Ты не знаешь, я знал, что мы проиграем, - продолжил Читтер холодным рассудительным тоном. – Когда я затевал эту игру, я давно просчитал свои ходы наперёд.
- И всё равно, неужели ничего нельзя было сделать?!
- Вингерфельдт помог мне хорошенько ударит по моим конкурентам, но у палки два конца. Я был готов к своему концу, а для них он стал полной неожиданностью. Ради этого стоило затеять игру. Да, я рад, что дядя Алекс изобрёл лампу накаливания для всего человечества, и желаю искренне ему успеха, но у нас своя цель. У нас здесь свои войны и конкуренты. И вынуждены бороться, чтобы нас не раздавили, как муравьёв, я прав?
Человек заворожено кивал, ещё никогда не видя таким своего главного босса. Читтер подложил голову под руку и проницательным взглядом поспешил изучить лицо своего собеседника, словно бы хотел что-то проверить для себя:
- Мне безразлично, как дальше сложится вся эта ситуация. По крайней мере, сейчас. Я сейчас тоже слушаю свой биржевой тиккер, кстати, тоже изобретение колдуна из Праги. Я думаю, мы ещё выберемся. Если мы сделаем ставки на электрическую промышленность, то все наши расходы с газовыми компаниями окупятся. Нам надо немного подпортить крови всем этим магнатом, а потом, вот что я тебе скажу, мой милый, будущее за лампой Вингерфельдта. Вот и всё. У тебя больше нет ко мне никаких новостей или вопросов?
- Нет, сэр. Я, пожалуй, выйду? – и человек поспешил уйти, невольно восхищаясь этим величественным человеком, каким Читтер был сейчас.
