— Ну, это другой разговор. — Карлос заметно повеселел.
— Однако ты еще не ответил на мой последний вопрос.
— Насчет отряда‑то?.. Я вам скажу так, сеньор: наш шеф тут уже был однажды. Все посмотрел, прикинул… Он ведь не ждал никакого сопротивления, говорил, что “испечем пирог” без единого выстрела. Наверно, так бы и было, если бы не появление сеньора Фигуранкайна…
— Его не ждали? — прищурился Стив.
— Конечно, нет. Когда в Манаусе шеф увидел его самолет, он впал в бешенство. Я никогда не видел его таким… Но он быстро опомнился и принял меры… Когда потом господин Фигуранкайн выскочил тут на нас, пресвятая дева, я просто струсил, клянусь вам. Да, наверно, и шеф тоже… Правда, шеф сразу взялся в “горсть”, приказал схватить сеньора Фигуранкайна как заложника. Ну, потом все пошло “хвостом в штопор”, как сказал один из немцев…
— Какие же меры принял ваш бывший шеф в Манаусе? — спросил Стив.
— Пусть сам расскажет.
— Зря ты крутишь, Карлос, — неодобрительно заметил Стив. — Мы с тобой неплохо разговорились, и, пожалуй, ты мне даже начинаешь нравиться. Так уж давай не порти впечатления. Это тебе еще пригодится в дальнейшем.
— А можно задать вам один вопрос, сеньор?
— Попробуй.
— Верно ли, что вы и есть сам “папа Лука”?
— Ну допустим… Значит, ты слышал обо мне?
— О, — сказал Карлос, — если это вы и есть… — Он покачал головой.
— Ну так что?
— А то, сеньор, что многие из наших пошли бы к вам… Когда перед рассветом, после стрельбы, заорали репродукторы, некоторые из наших сразу стали говорить, что, наверно, это вы и есть. Ну, другие, конечно, не поверили. С этого начался разброд…
— Понятно, — прервал Стив, — выкладывай теперь, какие меры принял в Манаусе ваш шеф.
— Да, в общем, ничего особенного, — ухмыльнулся Карлос. — Он быстренько узнал, откуда прилетел самолет, куда направляется. Договорился с кем‑то из радистов. Капитану “боинга” подбросили радиограмму, вроде бы только что полученную в Манаусе, чтобы немедленно возвращался на Цейлон. Я не знаю, как шеф написал в радиограмме, но адресована она была сеньору Фигуранкайну и капитану “боинга”. Наверно, радиограмме поверили. Мы видели, как “боинг” взлетел и повернул на восток, к океану. Ну и конечно, когда сеньор Фигуранкайн выскочил на нас… живой, мы, того… — Карлос развел руками.
— Живой, говоришь? — повторил Стив. — А что должно было случиться с самолетом?
Карлос снова ухмыльнулся:
— Мало ли способов! Какой применили, не знаю, но, когда “боинг” взлетел, шеф сказал, что дело сделано — самолету капут над океаном.
— Точно не знаешь?
— Клянусь, сеньор.
— Суду все ясно? — спросил Стив, когда Карлоса увели.
— Сколько же человек могло быть в “боинге” патрона? — пробормотал Цвикк, словно рассуждая сам с собой.
— Наверно, не меньше тридцати, — предположил Стив. — Цезарь должен знать точно…
— Истинно, этот человек творил зло, как пчела мед, — повторил Цвикк сказанное им уже не однажды.
— “Мало ли способов”. — Стив покачал головой. — И конечно, Люц все их хорошо знает… Ну что, уважаемые коллеги, принимаемся за него?
— Надо сделать перерыв, — решительно возразил Цвикк. — Мне просто не по себе, хотя довелось видеть многое… Идемте, выпьем соку, а уж потом… дотерпим последнее действие…
“Последнее действие”, вопреки ожиданиям Цвикка, оказалось кратким… Люц не вымолвил ни слова. Когда его ввели в комнату, где за столом сидели Стив, Цвикк и Корт, Люц окинул их презрительным взглядом и отвел глаза. Его покрытое шрамами лицо казалось каменным. Губы были плотно сжаты. Он словно не слышал задаваемых вопросов, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Стив стал перечислять предъявляемые ему обвинения. Лишь когда Стив упомянул о гибели Фигуранкайна–старшего и о расписке Люца от 29 ноября 1963 года, подтверждающей получение двухсот тысяч долларов, губы Люца разжались, словно он хотел что‑то сказать, но в этот миг взгляд его упал на руку Стива, который ритмично постукивал пальцами по столу в такт произносимым словам. Глаза Люца расширились, словно зачарованный, он некоторое время следил за движениями этой руки. Но затем, явно сделав над собой усилие, он опять отвел взгляд в сторону и плотно сжал губы.
Стив умолк, и в комнате наступила пронзительная тишина.
— Молчание, видимо, означает, что вам нечего сказать в оправдание, — спросил, подождав, Стив. — Так следует понимать?
Люц не ответил.
— Мы дали вам шанс оправдаться хоть в чем‑то, — продолжал Стив. — Если у вас такой возможности нет или вы не хотите это сделать, конец может быть только один… Вас следовало бы повесить, но едва ли тут найдется человек, который добровольно взял бы на себя роль палача. Поэтому даем вам шанс уйти из жизни самому. Вам развяжут руки и оставят здесь одного. Потом сюда принесут бутылку вина и две плетеные корзинки. В одной будет лежать пистолет с единственным патроном, в другой — яд. Если в течение получаса вы ничем не воспользуетесь, вас все‑таки повесят. Желаете что‑нибудь сказать?
Люц не ответил.
Полчаса спустя Тео осторожно приоткрыл дверь в комнату Цезаря, где в это время находились Стив и Цвикк.
— Ну что? — спросил Стив.
— Он мертв. Выпил вино, а потом… выбрал кобру.
— Все‑таки кобру?
— Наверно, это была его последняя ошибка, — усмехнулся Тео. — Она ужалила в лицо. Смерть наступила почти сразу. А пистолет мы нашли у него в кармане…
На следующее утро Цвикк явился к завтраку последним.
— Несмотря на опоздание, вы сияете, Мигуэль, словно выиграли главный приз в лотерее, — сказал Цезарь.
— Ибо приношу радостную весть, — объявил Цвикк, обводя присутствующих торжествующим взглядом. — Выигрыш общий. Ваш “боинг” цел, патрон. Он возвратился в Манаус.
— А люди?
— Все целы. Я только что говорил с капитаном. К полудню они будут здесь.
— Значит, самолет в порядке?
— Теперь да. Они дотянули до Лас–Пальмаса… Там удалось совершить посадку. Связались с Канди. Выяснили, что никто их не звал обратно. Отремонтировались и возвратились сегодня в Манаус.
— А что было?
— Капитан вам подробно расскажет, патрон. Если коротко — в момент старта из Манауса выстрелом из снайперской винтовки им загнали какую‑то хитрую ампулу в багажное отделение. Потом там начался пожар.
— Если самолет в порядке, сегодня же вылетаю в Нью–Йорк, — решил Цезарь.
— Но Пэнки там, по–видимому, еще нет, — заметил Стив.
— Дождусь…
— Давай–давай, пока не остыла твоя решимость.
— Теперь не остынет, — заверил Цезарь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
