– Правильно. И многие из этих «спящих» уже мертвы.
– К чему ты клонишь?
– Это балласт. Причем не только погибшие момио, но и системы жизнеобеспечения, которые теперь бездействуют. Подсчитай их общую массу. Какой процент она составит от массы корабля?
– Все равно не понимаю.
Небесный вздохнул. Почему никто, кроме него, не способен понять такие очевидные вещи?
– Это в буквальном смысле слова мертвый груз. Сейчас, правда, он не слишком мешает. Но когда начнем сбрасывать скорость, он не даст затормозить достаточно быстро… Тебе разжевать? Мы хотим остановиться в пределах системы шестьдесят первой Лебедя. Чем больше наша масса, тем раньше нам придется начать торможение. Но если отсоединим модули, которые больше не нужны, то затормозим гораздо быстрее. Мы получим преимущество перед другими кораблями и достигнем планеты на несколько месяцев раньше остальных. Выберем лучшие места и начнем строить колонии.
Норкинко некоторое время размышлял.
– Непростая задача, Небесный. Существуют… хм… предохранительные устройства. Модули не рассчитаны на то, чтобы их отстыковали до выхода на орбиту. До Пункта Назначения.
– Прекрасно понимаю. Поэтому я и обратился к тебе.
– А-а-а… теперь ясно.
– Предохранители снабжены электроникой. Значит, мы сможем вывести их из строя, это только вопрос времени. А времени у тебя предостаточно. Годы! Модули не придется отстыковывать до последнего момента перед торможением.
– И зачем же ждать?
– А ты не понимаешь? Мы ведем войну, Норкинко. Необходим элемент внезапности.
Небесный сурово посмотрел на бывшего приятеля. Если нельзя доверять Норкинко, его придется убить. Но нет. Эта задача должна показаться ему слишком увлекательной.
– Да, – произнес наконец Норкинко. – Я даже представляю, как можно вскрыть эти предохранители. Дело крайне сложное, но я справлюсь. Правда, на это действительно нужен не один год. Возможно, лет десять. Чтобы никто не догадался, буду делать это под видом полугодовых полных проверок системы… Единственная возможность заглянуть в эту святая святых, не говоря уже о том, чтобы покопаться…
Он уже загорелся и приступил к просчету вариантов. Небесный не ошибся в выборе.
– Но я не вхожу в команду, которая проводит проверки.
– Почему? Неужели мозгов не хватает?
– Говорят, в коллективе не уживаюсь. Если бы меня послушали, проверки занимали бы вдвое меньше времени.
– Действительно, почему бы и нет, – отозвался Небесный. – Проблема всех гениев, Норкинко, в том, что их редко ценят.
Норкинко расплылся в улыбке. Наивный! Вообразил, будто их отношения наконец перешли ту зыбкую границу, которая отделяет взаимовыгодное сотрудничество от искренней дружбы.
– Нет пророка в своем отечестве, так вроде говорят? Ты прав, Небесный.
– Знаю, – согласился Небесный. – Я всегда прав.
Откинув плоскую крышку своего портативного компьютера, он просматривал данные, пока не нашел обобщенную схему расположения «спящих». Та напоминала симметричный до противоестественного неоновый кактус с множеством веточек, увешанный красными и черными значками. Красные обозначали местонахождение живых момио, черные – мертвых. Вот уже несколько лет Небесный отделял одних от других, чтобы собрать всех покойников в нескольких модулях. Это была сложная и кропотливая работа. Перемещать живых приходилось не размораживая. Саркофаги отцеплялись от модуля и следовали с вагонетками из одного конца «хребта» в другой, при этом криогенные системы запитывались от резервных аккумуляторов. Иногда они отказывали, и пассажир отправлялся в другой отсек.
Но все это только часть замысла. Придет время, и с помощью Норкинко Хаусманн доведет его до конца.
Кстати, с Норкинко надо обсудить еще кое-что.
– Небесный, ты хотел еще что-то спросить?
– Да. Помнишь, Норкинко, мы были мальчишками? Еще до смерти моего отца? Ты рассказал нам с Гомесом одну очень интересную историю. О шестом корабле. Правда, называл его иначе.
Норкинко недоверчиво покосился на Небесного, словно заподозрил подвох.
– Ты имеешь в виду… мм… «Калеуче»?
– Вот именно, – кивнул Небесный. – Кстати, напомни мне эту историю.
Норкинко повторил рассказ, который когда-то слышал Небесный, но добавил несколько деталей. Похоже, он не потерял интереса к этой легенде. Но под конец, поведав о дельфине, пилотирующем корабль-призрак, сказал, что никакого шестого корабля не существует. «Калеуче» – просто сказка, что передается из уст в уста.
– Нет. Я тоже так думал, но знаю, что он существует. По крайней мере, существовал до последнего времени.
Небесный пристально смотрел на Норкинко, пытаясь понять, какое впечатление произвела эта фраза.
– Мне рассказал об этом отец. Люди из службы безопасности всегда знали о существовании корабля-призрака. А сейчас выяснилось еще кое-что. «Калеуче» следует за нами в половине световой секунды. По размерам и форме он напоминает «Сантьяго». Это корабль Флотилии, Норкинко.
– А почему, Небесный, ты говоришь об этом только сейчас?
– Потому что до сих пор у меня не было возможности изменить ситуацию. Но теперь… она есть. Я хочу отправиться туда, но наша маленькая экспедиция, Норкинко, должна быть абсолютно секретной. Стратегическая ценность этого корабля немыслима. На нем должны быть запасы пищи. Запчасти. Техника. Лекарства. Все, без чего мы вынуждены обходиться десятки лет. Более того, на нем есть антивещество, и, возможно, двигатели еще не вышли из строя. Вот для чего мне нужен Гомес. И ты. Не думаю, что на корабле кто-то выжил, и все же мы должны попасть на борт, запустить системы. Но прежде всего – предохранители.
Норкинко как зачарованный смотрел на него:
– Я с этим справлюсь, Небесный.
– Хорошо. Я знал, что ты не подведешь.
Хаусманн сказал, что экспедиция на корабль-призрак состоится, как только он подготовит шаттл, – причем сделает это так, чтобы никто не догадался о его истинных намерениях.
Для этого нужно все тщательно продумать. Они будут отсутствовать несколько дней, и никто не должен этого заметить. Игра стоит свеч. Корабль – манящий приз – следует за ними. Он словно приглашает поживиться сокровищами на его борту. И только Небесный знает наверняка, что «Калеуче» существует.
– Сам понимаешь, – пробормотал рядом голос Клоуна, – это было бы преступлением – упустить такую возможность.
* * *
Когда Небесный оставил меня в покое – как обычно, в реальности прошла лишь пара секунд, – я полез в карман за пистолетом. Это было чисто символическое действие, нечто вроде утверждения своей мужественности. Я пожал плечами. Следующий поступок был более рациональным – я направился к освещенному входу, чтобы покинуть площадку, на которую сошел с фуникулера.
Оказавшись внутри, я увидел зал, похожий на площадь. Теперь лучше держаться непринужденно. Я просто заглянул сюда от нечего делать. Возможно, эта напускная небрежность могла добавить мне уверенности.
Как и в Эшер-Хайтсе, здесь было людно, хотя время давно перевалило за полночь. Архитектура представляла собой нечто невообразимое. В общих чертах она напоминала здания Полога, где меня высадил Уэверли, или жилище Зебры. Та же невероятная топология с чудовищно изогнутыми линиями, те же трубки-катетеры, тестообразные потолки и стены. Но здесь все это выходило за пределы разумного.
Я бродил по залу целый час, разглядывал лица прохожих, время от времени присаживался у водоемов с вездесущими парчовыми карпами – просто для того, чтобы лишний раз прокрутить в голове последние события. Может быть, очередной фрагмент головоломки вдруг встанет на место – и я пойму, что происходит и какое место я в этом занимаю. Но головоломка не складывалась. Вероятно, в ней не хватало деталей. Так или иначе, но некая таинственная асимметрия досадным образом лишала картину достоверности. Возможно, кто-то более сообразительный разгадал бы эту загадку, но я слишком устал, чтобы искать хитроумные ловушки. Я видел лишь последовательность событий. Сюда я прибыл, чтобы убить человека. Вопреки всем законам вероятности очутился в нескольких метрах от него, даже не успев начать поиски. Казалось бы, радоваться надо, но использовать шанс не удалось. И никак не избавиться от омерзительного ощущения, что меня одурачили. Получить в первой взятке четыре туза…
Обычно с такой удачи начинается крупное невезение.
Сунув руку в карман, я нащупал пачку оставшихся денег. За этот вечер я поиздержался – одежда и консультация миксмастера обошлись недешево, – но нельзя сказать, что карманы Вадимова сюртука опустели. Я направился обратно, к площадке, где меня высадила Шантерель. Что делать дальше, я не представлял и чувствовал лишь сильнейшее желание еще раз поговорить с Зеброй.
Уже собираясь покинуть площадь, я увидел, как из мрака появляется рой ярко разряженных прохожих, сопровождаемых домашними животными, роботами-слугами и «левитирующими» камерами, – ни дать ни взять процессия средневековых святых в окружении херувимов и серафимов. Мимо меня прошествовала пара бронзовых паланкинов размером не больше детского гробика, украшенных в стиле барокко. За ними двигалась модель построже – серый шкаф с острыми кромками и крошечным зарешеченным оконцем спереди. Манипуляторов у него не было. Доносился натужный шум каких-то механизмов, за паланкинами тянулись хвосты жирных выхлопов.
