— Эй, ты! Куда прешь? Не видишь, здесь забава не для нищих.
Какой-то бугай, не позволявший толпе напирать на клетку, ткнул его в бок. Шеранд показал ему кошель Като, практически доверху наполненный золотом, и его оставили в покое.
В этот момент существо в клетке как-то особенно громко взвизгнуло, заставив его обратить на себя внимание. То, что он увидел, повергло его в глубокий шок. Посреди клетки, едва сдерживаемая веревками, билась девушка с кожей цвета голубоватых бриллиантов. Она метала вокруг грозные взгляды, обещала прикончить всех, кто дотронется до нее, скребла по клетке длинными ногтями и… хлопала кожистыми крыльями. Шеранд даже решил сначала, что попал на какое-то костюмированное представление, мистерию, а все ее необычные части тела — не более чем хорошо сшитый костюм. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, он прильнул к клетке, рискуя получить рану от ее острых когтей. В этот момент дева-демоница расправила крылья, просунув их сквозь прутья, и попыталась дотянуться до него. Она не переставала сыпать проклятьями — но его это ничуть не трогало, Шеранд словно загипнотизированный, глядел в пару огромных изумрудных глаз, и когда на них падал яркий полуденный луч солнца, те поблескивали искрами, словно настоящие драгоценные камни.
Несколько сильных и цепких рук вовремя оттащили его от клетки.
— Куда прешь? Тебе же ясно сказали, ближе нельзя…
То, что он ответил, вырвалось у него само собой, он и сейчас не смог бы объяснить, почему тогда он поступил так. Освободившись из захвата, Шеранд крикнул в сторону трибуны, с которой велись торги людьми:
— Я хочу выкупить ее!
Чтобы не унижать крылатую девушку торгом, парень отдал за нее все содержимое кошелька Като. А именно — 360 золотых стали рекордной суммой, в тот день уплаченной за рабыню. Шеранд и не догадывался, что на деньги, что он высыпал из кошеля перед устроителями торга — на них можно было купить десяток рабынь или жить безбедно не один месяц.
— Пошли, — нерешительно обратился он к своей покупке, когда, наконец, с крылатой демоницы сняли оковы и путы и выпустили из клетки — Шеранд настоял, чтобы ее освободили целиком и ото всего.
В ответ он услышал леденящий душу смешок.
— Пошли? Я не буду тебе рабыней, человек!
Толпа, глазевшая на демоницу, пока она рвала и метала в клетке, начала понемногу рассасываться. Но оставшиеся все еще наблюдали за выходками синекожей девы, и это обескуражило Шеранда.
— Давай отойдем подальше, и поговорим.
— Думаешь, если заплатил за меня, значит, я тебе чем-то обязана? — шипела она ему в спину, пока он тащил ее за руку вдоль рядов парчи, пытаясь в них затеряться от рыночных зевак.
— Шеранд?
Нос к носу наш освободитель столкнулся с Кантой.
— Шеранд? Что это такое?
Парень растерялся, не зная, что сказать, к Канте еще не вернулся дар речи, потерянный при виде чудовищной крылатой девушки. Они так и стояли некоторое время молча, у ряда парчи из Замии, и продавец ткани с интересом разглядывал нашу троицу.
К слову, синекожая дева была освобождена не только от пут, но и от одежды. И если глядя на ее неприкрытое лоно меж львиноподобных обмускуленных бедер, покоившиеся на звериных лапах, — Канта испытала лишь удивление, то остановив свой взор на нежно-голубых сосках больших грудей — которые были куда соблазнительнее ее собственных — она испытала самую настоящую зависть пополам с ревностью.
— Шеранд, кто это такая и почему ты держишь ее за руку?
Шеранд что-то промямлил, потряхивая опустевшим кошельком Като, но запястья только что купленной им демонической женщины от растерянности так и не выпустил.
— Филиала, дева с Мраморных островов, — с легкой ноткой нахальства представилась демоница, склонив голову в шутливом полупоклоне. — Шеранд? Так ты сказала? Только что благородно выкупил меня из неволи.
— Канта Камбрези, девушка твоего нового хозяина Шеранда, — быстро сориентировавшись, Канта ответила в тон крылатой деве.
Торговец замийской парчой, застывший от удивления при появлении Филиалы, молча наблюдал за разворачивающейся перед ним Санта Барбарой.
— Ты ошиблась, девушка, я не рабыня, — холодно и зло ответила ей островная дева.
— Тогда почему тебя можно купить? — Канта не менее зло высказала все это синеватым соскам демоницы. Не могла она отвести глаз от столь шикарных грудей.
— Офицер королевской флотилии не далее, чем вчера, сбил меня пращей, когда я летела по своим делам над морем.
— Ну хватит, Канта, что ты допытываешь ее, ей итак пришлось нелегко, в клетке…
На вступившего в разговор Шеранда с удивлением посмотрели две пары глаз — огромные демонические изумрудные и обычные, девичьи — молочно-кофейные. Три пары — если считать торговца позади них.
— Кажется, у вас, людей, женщины должны слушать, что говорят их мужчины, — стальным голосом, решительно контрастирующим с мямлением Шеранда, сказала дева.
— Ах, женщины?! — Канта, казалось, была в шаге от того, чтобы не повесить шерандову покупку прямо здесь, на базарной площади, за ее дурацкие соски. Черт, до чего же они хороши! Кроме того, глядя на ярко-голубые ресницы, обрамлявшие изумрудные демоницины глаза, девушка прекрасно понимала, что та не нуждается в косметике, чтобы прекрасно выглядеть, в отличие от нее самой, и насколько сама она смотрелась посредственно по сравнению с этой яркой экзотикой с крыльями. Но сдаваться в этом словесном поединке Канта не собиралась. — Женщины не светят голой задницей на всю площадь, Филиала, если уж мы заговорили о настоящих женщинах.
— Купите ткани! — Свой ход неожиданно сделал торговец парчой. Ему показалось, что его реплика была уместной, но Канта одарила его таким злобным взглядом, что тот предпочел зайти за прилавок от греха подальше.
— Я не буду ничего покупать этой продажной особи, — выцедила она и, развернувшись на 180 градусов, поспешила вон из супермаркета «Хиль-де-Винтер».
Шеранд, наконец, выпустив запястье Филиалы, заторопился за ней. Только вот и выкупленная им крылатая женщина не собиралась отставать.
— Куда путь держишь, спаситель? — Насмешливо молвила она, кокетливо заглядывая Шеранду в лицо на ходу. Если пять минут назад она, обретшая свободу, хотела улететь прочь, теперь ее планы изменились с точностью до наоборот. Она с интересом наблюдала за тем, как Канта истерит и сходит с ума при виде ее прекрасно сложенного тела. Во всяком случае, его верхней, человекоподобной части. Ведь Филиала ступала по хиль-де-винтеровской брусчатке когтистыми львиными лапами, и мерно обмахивалась львиным же хвостом. Голубые соски и полупрозрачная, синеватая кожа привлекали к ней внимание юноши, но также и пугали — она видела залегшую у него над бровями напряженно складку, видела и устремленный прямо перед собой, задумчивый, испуганный взгляд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
