Что она хотела сказать ещё, я не узнал, так как в это мгновение темнота изменилась. В ней не появился светлый овал, нет, но нас куда-то потащило со страшной скоростью. Мы неслись так быстро, что я с трудом набирал воздух в лёгкие. Но я крепко держал Гатею за руку. Я больше всего боялся, что мы разделимся и каждый будет предоставлен своей судьбе.
Тело моё казалось невесомым, лёгким и хрупким, как сухой лист, который несёт ветер. Я даже закрыл глаза, так как мы летели через сплошной мрак, и я боялся, что ослеп. Нас влекло вперёд и швыряло с такой лёгкостью, как будто мы были туго стянуты верёвками.
Внезапно ощущение полёта исчезло. Мы остановились, по-прежнему оставаясь узниками мрака, так как я открыл глаза и ничего не увидел. Но я ощущал что-то странное вокруг себя. Я удивился тому, что могу ощутить неизвестное. Мне не пришлось долго учиться этому, как Гатее. Что же пробудило во мне это новое для меня чувство, способность ощущать неизвестное?
Мы были совершенно беспомощны в ожидании того, что должно было случиться и чего я не мог даже предположить. Всё, что связывало меня сейчас с реальностью — это рука Гатей. Я хотел говорить с ней, но давление мрака было настолько сильным, что слова застряли у меня в горле.
Я был недалёк от того, чтобы призвать к себе смерть, как убежище от того, что обрушилось на меня. Слабый свет, который излучался кубком, исчез. Я сжимал его крепко и так же крепко держал руку Гатей. Я знал, что только в них я могу искать спасения.
И вдруг мы снова полетели. Тут же я почувствовал нестерпимый холод, как будто мы проскочили барьер. Появился свет… очень слабый, еле заметный… но я всё же видел его. Он был где-то внизу, как будто мы летели высоко в небесах, но он становился всё больше, ярче. Мы летели к нему со страшной скоростью, влекомые чьей-то волей. Чьей?… И почему всё это?
Вдруг меня что-то рвануло со страшной силой, и я потерял руку Гатей. Меня потащило куда-то в другом направлении. Я смотрел вниз, как будто глазами птицы или другого крылатого существа.
Внизу находился каменный круг, серебряно-серый, освещённый лучами луны. В центре круга стоял сверкающий каменный блок. Свет, исходивший от него, был так ярок, что я закрыл бы глаза, если бы мог поднять руку. Снова моё тело не подчинялось мне. На камне лежала женщина. Её растрепанные волосы свисали с камня. На ней совсем не было одежды, и я сначала решил, что она мертва. Во всяком случае, она не подавала никаких признаков жизни.
Вокруг стояли четыре каменные колонны, на каждой из которых были укреплены символы разных фаз луны. Точно такие же символы находились и в Святилище близ долины Гарна. Возле колонн что-то копошилось, колебалось, перемешивалось. Это было похоже на человеческие тела. Они становились более определёнными и чёткими по мере того, как я подлетал ближе.
Они все были голыми, как и женщина. Но это были мужчины. Каждый из них сжимал в руках посох, и они не стояли на месте, а переминались с ноги на ногу, как в танце, но с места не сходили. Какое-то возбуждение поднималось снизу, достигало меня, пыталось проникнуть в мой мозг, в моё тело.
Откуда-то из тени, окружающей сверкающий круг, вышел пятый человек. Чёрное тело его в лунном свете отливало серебром. Кубок в моих руках ожил, он стал нагреваться, наливаться гневом, яростью.
Я был инструментом, оружием в руках Мрака, с моей помощью он хотел исказить Свет. И я не мог сопротивляться этому.
Чёрная тень передвигалась в странном танце от одной колонны к другой, от одного человека к другому. Она останавливалась перед каждым на мгновение, воздевала руки к небу и двигалась дальше. Тот, перед кем останавливалась чёрная тень, становился реальнее, как будто в него вливались свежие могущественные силы. Но всё это время женщина лежала на алтаре, погружённая в глубокий сон.
Я всё приближался и теперь уже мог различать лица. Все лица, кроме лица движущейся по кругу чёрной тени, которая излучала могущество. Оно струилось вокруг меня, как бурный поток.
Если меня кто-нибудь и видел, то не показывал виду. Я уже достиг поверхности земли. Мои ноги коснулись поверхности вымощенного круга. Я внимательно всмотрелся и увидел — Инну!
Но это уже была не та девушка, что ехала в фургоне Гарна. Она изменилась, но я не понимал, как. Её губы, тёмные по контрасту с бледностью лица, были теперь не красными, а скорее чёрными в лунном свете. Они раздвинулись в лёгкой улыбке. Я был уверен, что она спит и видит во сне то, что никогда не могла бы видеть скромная девушка, которой она всегда была. Ведь она содержалась своим отцом в такой строгости, что боялась даже поднять глаза без его разрешения.
Инна! Жертва. Мне не нужно было это говорить. Всё, что происходило сейчас здесь, не было актом добра — здесь творилось зло, такое же чёрное, как Мрак там, откуда принесло меня сюда.
Я стоял, сжимая кубок, который продолжал нагреваться. Его металлическое сердце, наверное, переполняло пламя, так он жёг руки. Так он защищался от того, что собиралось произойти здесь. Серебряное лицо на кубке сверкало, глаза метали блестящие копья света — белые, как луна над нами — и всё же другие.
Танцующая тень, которую я так пока и не смог разглядеть — видны были только костлявые руки — отошла от последнего человека и, пританцовывая, двинулась ко мне. Голову её закрывал капюшон, в тени которого лица совсем не было видно. И всё же я знал, что человек обеспокоен моим появлением, что он находится в союзе с тем, кто бросил меня сюда.
Руки его вздымались в воздух и опускались. Рукава развевались в воздухе, и я мог видеть руки — кости, обтянутые кожей. Старая кожа, старые кости. Я мог видеть их до плеча. Скрюченные пальцы с длинными кривыми ногтями извивались и тянулись над спящей девушкой к кубку. Я крепко сжимал кубок, зная, что в нём заключено единственное моё спасение.
Я напряг всю свою волю, но не против того, кто принёс меня сюда, так как знал, что у меня нет ни малейшего шанса победить его. Нет, я постарался извлечь всё могущество, которое содержалось в кубке Рогатого Человека. На этом сосредоточил я все свои усилия.
Пальцы коснулись меня и ногти впились в тело, но я вырвался.
Однако чёрный человек возобновил свои попытки отобрать у меня кубок. При одном неосторожном движении капюшон свалился с его головы. Снова женщина! Пародия на женский пол. Она была стара, но вовсе не похожа на добропорядочных старушек, состарившихся в мирном труде. Нет, под капюшоном скрывалась маска ненависти, покрытая глубокими морщинами. На почти лысом черепе болтались жидкие пряди грязно-белых волос, а когда она открыла рот, чтобы выкрикнуть проклятие, я увидел во рту один или два жёлтых зуба, больше похожих на клыки Гру, чем на человеческие зубы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
