И вот откуда-то из тумана донеслось еле слышное позвякивание. Гарион тотчас же узнал этот звук: где-то неподалеку проезжал всадник, одетый в стальную кольчугу, а может быть, и не один. Гарион нашарил в темноте свой верный меч.
— И все же, я считаю, ты должен рассказать нам, что нашел в доме, прежде чем подпалить его, — раздался издалека голос с характерным маллорейским выговором.
Всадники были еще далеко, но звуки в ночи разносятся на большие расстояния, поэтому Гарион отчетливо слышал каждое слово.
— Да сущие мелочи, капрал, — уклончиво ответил другой маллореец. — То да се, всего помаленьку.
— Тебе следует поделиться с нами. В конце концов, мы же держимся друг за дружку. Один за всех, все за одного.
— Эта мысль, вот ведь странно, пришла вам в голову лишь тогда, когда выяснилось, что мне посчастливилось кое-какое барахлишко прибрать к рукам? Хотите свою долю награбленного? Надо было раньше думать. Трудно, что ли, было пошуровать по дому? А вы предпочли получить удовольствие — казнить пленников.
— Мы на войне, — торжественно проговорил капрал. — Наш долг — уничтожать врага.
— Долг! — саркастически хмыкнул его собеседник. — Мы всего лишь дезертиры, капрал. И в долгу лишь перед самими собой. Хотите рубить этих земледельцев — пожалуйста, не стану мешать. Сам же я предпочитаю запастись кое-чем впрок, чтобы было на что жить после отставки.
Гарион осторожно выбрался из палатки. Ощущая полнейшее спокойствие, словно все чувства его в одночасье умерли, он поднялся и бесшумно направился туда, где лежали тюки, и принялся шарить в одном из них, покуда не нащупал холодную сталь. Потом с величайшей осторожностью, стараясь действовать беззвучно, надел тяжелую кольчугу.
Тоф стоял в дозоре около лошадей — его огромная фигура отчетливо вырисовывалась в тумане.
— Мне надо кое-что уладить, — тихо прошептал Гарион на ухо немому великану.
Тоф серьезно поглядел на него и кивнул. Потом отвязал коня, под уздцы подвел его к Гариону, затем огромной своей ладонью дружески стиснул плечо друга и бесшумно отступил.
Гарион не хотел давать маллорейским дезертирам времени уйти далеко и затеряться в тумане, поэтому он вскочил на неседланного коня и тотчас же выехал из рощицы.
Похоже было, что мирно беседующие дезертиры направляются прямо к лесу, и Гарион тихо ехал за ними след в след, прислушиваясь к звукам, доносящимся из тумана и напрягая свое шестое чувство.
Проехав с милю, он услышал вдруг резкий и пронзительный смех — звук шел откуда-то спереди и немного слева.
— Ты помнишь, как они визжали, когда их сажали на кол? — донесся из тумана хриплый голос.
— Вот и славно, — пробормотал Гарион сквозь стиснутые зубы, обнажая меч.
Он поехал прямо на звук голоса, а чуть погодя сжал каблуками бока коня.
Тот пошел быстрее, но копыта его ступали по траве все так же бесшумно.
— Огоньку бы, — вздохнул один из солдат.
— Думаешь, это не опасно? Кругом шастают патрули в поисках дезертиров.
— Сейчас уже за полночь. Все патрульные солдаты дрыхнут. Не бойся, смело зажигай факел.
Мгновение спустя в тумане заколебалось алое пламя, решившее участь маллорейцев.
Нападение Гариона застигло их врасплох. Несколько солдат были мертвы, ничего не успев понять. Раздавались лишь отчаянные крики и предсмертные хрипы, а Гарион неумолимо прорубал себе дорогу сквозь скопление ополоумевших от ужаса дезертиров. От мощных ударов его меча, наносимых справа и слева, они слетали с седел, почти перерубленные надвое. Огромное остро отточенное лезвие легко пронзало кольчугу, плоть и дробило кости. И вот уже пятеро распростерлись на земле бездыханными. Потом Гарион кинулся на троих оставшихся — один из них тотчас же обратился в бегство, другой выхватил из ножен меч, а третий, державший факел, просто застыл в полнейшем оцепенении.
Самый отважный неловко взмахнул мечом, но лишь для того, чтобы защитить свою голову от страшного удара меча Гариона. Но он был уже обречен — сверкающее лезвие переломило клинок, словно сухую щепку, и рассекло солдата от макушки до пояса. Гарион стряхнул подрагивающее тело с клинка и обернулся к воину, замершему с факелом в руке.
— Умоляю! — воскликнул перепуганный маллореец, пытаясь поворотить коня. — Пощадите!
Но эта мольба отчего-то разъярила Гариона еще пуще. Зубы его сжались.
Широкий взмах меча — и голова убийцы покатилась куда-то в туманную муть.
Гарион пришпорил скакуна и, прислушиваясь к удаляющемуся топоту коня последнего солдата, спасающегося бегством, ринулся в погоню.
Он нагнал его в считанные минуты. Сперва он ехал лишь на звук, но вот различил в тумане силуэт всадника. Гарион взял немного вправо, легко поравнялся с отчаявшимся противником и вот уже преградил ему путь.
— Кто ты? — пронзительно закричал небритый маллореец, натягивая поводья. — Чего тебе нужно?
— Я — возмездие, — хрипло выдохнул Гарион, пронзая мечом последнего негодяя.
Дезертир изумленно уставился на мощное лезвие, торчащее из его груди.
Затем раздался булькающий звук — и он стал медленно заваливаться на бок, соскальзывая с обагренного кровью меча.
Все еще ощущая ледяное спокойствие, Гарион спешился и вытер меч об одежду убитого. Потом почти бездумно подхватил поводья его коня, вскочил в седло и поехал обратно — туда, где прикончил остальных. Он внимательно оглядел тела, чтобы убедиться, что никто не подает признаков жизни, и, прихватив с собой еще трех лошадей, поскакал в сторону лагеря, скрытого в ивняке.
Шелк уже стоял подле Тофа и вглядывался в туман.
— Где ты был? — хрипло прошептал он.
Гарион соскочил с коня.
— Нам ведь нужны были лошади, — ответил он, отдавая поводья захваченных в короткой схватке коней великану.
— Это же кони маллорейцев, если судить по сбруе и седлам, — отметил Шелк. — А где ты их отыскал?
— Всадники ехали мимо лагеря, и я услышал голоса. Они слишком веселились, вспоминая свой недавний визит на мургский хутор.
— И ты даже не пригласил меня к тебе присоединиться? — обиделся Шелк.
— Прости, — сказал Гарион, — но мне надо было спешить. Я не хотел потерять их в тумане.
— Их было четверо? — спросил Шелк, пересчитав лошадей.
— Еще четыре лошади убежали, испугавшись, я так и не смог их поймать. Но этих вполне достаточно, чтобы возместить наши потери во время кораблекрушения.
— Так их было восьмеро? — ошарашенно спросил Шелк.
— Я застиг их врасплох. Они даже не оказали сопротивления. Послушай, почему бы нам еще не вздремнуть?
— Знаешь, Гарион, — придирчиво оглядел его драсниец, — тебе не мешало бы умыться, прежде чем лечь. Сенедра — женщина весьма чувствительная и может сильно расстроиться, если поутру увидит тебя, залитого кровью с головы до пят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
