— Ну… накормил пять тысяч голодных людей.
Джек покачал головой.
— Но ведь было и что-то другое.
— Ну, да… это стих двадцать пятый. Он прошел по воде, «аки посуху»… Да вы и сами ведь это помните… сэр?
Последнее было обращено к полковнику, неожиданно вскочившему на ноги.
— Боже мой, Абсолют, — сказал Бургойн.
— Именно, сэр. Сын Божий. — Джек кивнул. — Он прошел по воде.
И оба они в один голос вымолвили одно слово:
— Брод!
Глава девятая
МЯТЕЖ
Дождь прекратился, но его последствия продолжали сказываться. От позиций драгун до брода было каких-то пять миль, однако земля так и оставалась размокшей, копыта коней то скользили, то вязли, и каждый шаг давался животным с трудом. Кроме того, скорость продвижения кавалеристов ограничивалась темпом перемещения самых неумелых из них, ибо, к досаде порывавшегося скакать в одиночку Джека, прикрытие ночной инспекционной поездки осуществлял весь Третий эскадрон. На том настоял сам Бургойн.
— Мы ведь не знаем, на какой стадии находится заговор, — сказал полковник. — Не исключено, что нам придется подавлять бунт, а для этого потребуются и лошади, и палаши. Поэтому ваше подразделение двинется первым, а за ним, по мере готовности, выступит и остальной полк. — Он улыбнулся. — Но мы с Сомервиллем отправимся с вами.
Хотя каждого всадника больше всего сейчас заботило, как удержать коня на скользкой дороге, попадались отрезки пути, позволявшие всем вздохнуть посвободней и не натягивать поминутно поводья.
— Так ли уж важен этот брод? — спросил Джек в один из подобных моментов.
— Исключительно важен, — ответил Бургойн. — Если испанцы сумеют переправить здесь крупные силы, то союзная армия окажется расколотой надвое, и они, используя численное превосходство, расправятся с каждой из ее половин. За неделю противник прорвется к Лиссабону, и нам не останется ничего другого, кроме капитуляции.
— Так вот каков замысел Рыжего Хью? — Джек поморщился. — Он ведь говорил мне, что хочет совершить нечто «впечатляющее». Поражение Англии в войне вполне с этим соизмеримо.
Полковник лишь хмыкнул, и Джек умолк.
Когда они выехали из леса, облака неожиданно расступились, позволив выглянуть сияющей полной луне. Однако прошел еще добрый час, прежде чем эскадрон придержал коней на вершине холма, в трехстах шагах под которым темнел небольшой, хорошо обустроенный форт.
— Неплохое сооружение, — сказал Бургойн. — Кто-то из них явно читал труды Мюллера.
— Сэр? — не понял Джек.
— «Основы фортификации», — пояснил Бургойн. — Наружные земляные валы наверняка укреплены бревнами, над передовой траншеей возведен равелин, дальше идут отдельные бастионы. Они даже навесы соорудили, чтобы порох не подмокал. — Он вздохнул. — Хорошая работа. Было бы жалко отдать все это врагу.
Полковник спешился и отвел свою лошадь за гребень холма, где прятались остальные кавалеристы.
— Совещание, джентльмены.
Решение было принято быстро. Сомервилль останется с эскадроном и, как только ему просигналят факелом с площадки заднего бастиона, мигом примчится на выручку. Джек и еще двое сопровождающих поедут вперед.
— Бунтовщиков, буде таковые объявятся, брать живыми, — распорядился полковник. — Необходимо выяснить, как далеко зашел заговор, потому что два ирландских полка — это треть численности британской пехоты, и терять их из-за каких-то смутьянов совсем не годится. Если кого-то поражает гангрена, хирург ампутирует пораженный орган, а не убивает больного. — Он улыбнулся. — Ну, нам пора?
— Нам, сэр? — удивился Джек. — Вы тоже едете с нами?
— О да, — ответил Бургойн. — По положению я стою выше полковника Трэйхерна, о чем мне, возможно, придется ему напомнить.
Джек кликнул пару бойцов, — разумеется, Паксли с Уорсли, — и четверо всадников поскакали вниз по склону, к задним воротам форта. Перед тяжелыми деревянными створками Бургойну пришлось остановиться и крикнуть:
— Эй, лежебоки! Может быть, хватит спать?
Наверху, над бревенчатым парапетом, показалась сонная физиономия.
— Что такое? — гаркнул часовой с явным ирландским акцентом. — Кого это черти тут носят?
— Черти, похоже, не с нами, а с вами, и неизвестно, что здесь творят! Ты почему не окликнул нас по приближении? А ну, живо спускайся и открывай ворота!
— А кому же, скажите на милость? — послышался ворчливый отклик.
— Бригадиру Джону Бургойну. И побыстрей, олух, не то до света спознаешься с плеткой. Давай, шевелись!
К невнятному бурчанию присоединился другой голос, над стеной промелькнула еще одна голова, но, так или иначе, засов был снят, и створки ворот распахнулись.
— Бригадир… как там вас? — спросил часовой, отступая в сторону, чтобы пропустить четверых верховых.
— Джон Бургойн. Немедленно проводи нас к полковнику Трэйхерну. Если хочешь сохранить шкуру целой.
Второй разбуженный ими ирландец оказался таким же брюзгой, как и первый.
— Что это за выходки, сэр? — кипятился он, заправляя рубашку в брюки. — Где это видано? Вы внезапно вторгаетесь на вверенный мне военный объект, поднимаете шум, да еще в такой поздний час. И вообще, зачем, спрашивается, вы сюда заявились?
Он был приземист, широкоплеч, с курчавыми черными волосами.
— Это я должен вас спросить: где это видано, чтобы часовые на посту спали? А ну, как вместо нас, сэр, нагрянули бы испанцы?
Если испанцы и нагрянут, то с реки, а не со стороны суши, — сердито возразил ирландец.
— Нагрянут и с суши, как только проведают, что у вас нет караулов.
Трэйхерн собрался было разразиться еще одной гневной тирадой, но Бургойн его опередил:
— Вы спрашиваете, зачем мы к вам заявились? Отвечу. Мы прибыли сюда, сэр, чтобы предотвратить мятеж.
У Трэйхерна отвисла челюсть. Потом, правда, рот его захлопнулся, но и без того красная физиономия побагровела еще пуще.
— Это злостная клевета. Я устал от напраслины, которую вы, англичане, непрестанно возводите на мой полк. Бог свидетель, если бы не военная обстановка, то я…
Рука его потянулась к бедру, на каком, будь он одет, висела бы шпага. Но Бургойн предотвратил развитие ссоры, задав новый вопрос:
— Есть у вас некий лейтенант Лоусон?
— Лоусон? Да, конечно. Мой отец лично завербовал его в прошлом году, когда набирал полк. Прекрасный, опытный командир! — Ирландец воинственно выпятил грудь. — Нам повезло, что мы заполучили такого отличного офицера.
— Не сомневаюсь, — кивнул Бургойн. — И где он сейчас?
