Мы расселись на лужайке. Баянист, наш каптенармус Василь Бойко, лихо прошелся по клавишам:
Жил отважный капитан, Он объездил много стран… Федотов взмахнул рукой, мы дружно подхватили: Капитан, капитан, улыбнитесь…
Потом пели «Раскинулось море широко», «Петроград мы не сдадим» и «Катюшу».
Меня мучило любопытство: что там, в подвале, увидел Женя? Но когда я подошел к нему, он ответил:
- Потом…
Было уже поздно: солнце пряталось за зубчатый край леса, надвигались сумерки, и о том, чтобы лезть сегодня в подвал, нечего было и думать.
- Ну скажи, что там! - допытывался я у Хатистова, когда мы улеглись на жесткие соломенные маты.
- Т-сс, - прошипел он. - Спи. Завтра все покажу. Темное, сырое небо все ниже и ниже опускалось к земле.
Во дворе накрапывал мелкий дождик. За окном шелестела береза. Где-то совсем близко плакала сова. Я, не мигая, смотрел в серое ночное небо, иногда поднимался, подходил к окну, прислушивался к таинственным ночным звукам. И тогда мне казалось, что все эти звуки идут не из лесу, а из глубины моего сердца. Проще, конечно, погибнуть. Раз - и ваших нет! Но это на крайний случай. Когда уж совсем деваться будет некуда, решил я, засыпая.
Рано утром во дворе нас встретили Шварц, Федотов, унтер-офицер, четыре фашиста из охраны, повар Герман, братья-близнецы Василь и Николай Бойко и вчерашний голубоглазый солдат.
- Юные друзья! - торжественно произнес Шварц. - С этой минуты ваше будущее зависит не только от нас. Мы, как и раньше, обещаем вам свое покровительство. Но и вы должны быть готовы в скором времени оказать нам маленькую услугу… - Обер-лейтенант положил руку на кобуру пистолета. - Кто не хочет принять наши условия, может выйти из строя. Я думаю, одной минуты вам будет достаточно, чтобы сделать правильный выбор?
Гладко выбритое лицо по-прежнему улыбалось, а глаза, неподвижные и холодные, настороженно смотрели на нас.
В напряженной тишине застыли тридцать щуплых мальчишеских фигурок. Я почувствовал, что сейчас, именно сейчас решается что-то очень важное в нашей дальнейшей судьбе. Мы все словно приросли к земле; сбычившись, уставились на Шварца. Всем было понятно: фрицы живьем от себя не отпустят, а помирать, «за так» - кому охота? И помощи ждать неоткуда…
На размышления времени уже не оставалось. В несколько секунд требовалось дать ответ на «предложение» Шварца. С лихорадочной поспешностью я переворошил в памяти все. Наверное, надо было во что бы то ни стало держаться, не выдать себя.
- Итак, возражений нет? - Шварц сделал шаг вперед. - Мы еще вернемся к этому разговору. А теперь я хотел бы сказать вам кое-что приятное. Это касается игр и различных спортивных соревнований. Мы пригласили опытных армейских спортсменов. Унтер-офицер Краузе, - обер-лейтенант кивнул в сторону сухопарого человека в очках, - Алексей Николаевич Федотов и младший инструктор Таболин, - Шварц повернулся к голубоглазому солдату в немецкой форме…
- Иван Семенович Таболин, - продолжал обер-лейтенант, - ознакомит вас с правилами военно-спортивных игр. Я надеюсь, что в ходе учений вы познаете захватывающее чувство необычных приключений и неизведанного риска.
Меня так и подмывало спросить, какую это услугу мы должны будем оказать фашистам, но, пока я раздумывал, заговорил Федотов:
- Минутку внимания! После завтрака мы познакомимся с рельефом местности. Потом, - воспитатель искоса посмотрел в блокнот, - исследуем приток небольшой речушки, протекающей у подножия холма, и выйдем к ее устью, где начинается озеро Вальдек.
- Алексей Николаевич! А что, если мы начнем прямо с этой самой… услуги, - сказал Валя Белов. - Мы хоть сейчас…
Валя так ловко подвернул Федотову свое предложение, что у того от неожиданности округлились глаза. Я смотрел на воспитателя и с интересом ждал: что же он теперь скажет?
Федотов наморщил лоб, задвигал скулами и сердито, в упор посмотрел на Валю. Валя выдержал взгляд, не отвернулся. И у Федотова разгладились на лбу морщинки, на лице появилась улыбка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Дурачок! Господин Шварц сказал: «Должны быть готовы». В первую очередь мы думаем о твоем будущем, о будущем всех вас, ну а потом… Потом может случиться и так, что никакая услуга от вас не понадобится. Ясно?
Мы вышли за ворота и походным маршем направились на северо-запад. Шли молча. А когда свернули с тропинки на просеку и построились в две шеренги, Федотов затянул «Петроград мы не сдадим». У нас получилось: «Ленинград мы не сдадим», но ни воспитатель, ни инструктор будто ничего не заметили. А вместо «русскую столицу» мы пропели «русскую станицу» - и тут сошло.
Взобрались на каменистую вершину холма. Федотов приказал остановиться.
- Перед вами маленький уголок необъятной немецкой империи. Здесь, на этой священной земле, мы проведем в играх много дней, но я должен предупредить вас: чтоб ни одна травинка, ни один листок без особого на то разрешения не были сорваны…
Вдали, за голубой полосой озера, мы увидели средневековый замок. А недалеко от места, где река впадала в озеро, остатки моста - груды исковерканных металлических конструкций, левее - огромный, утопающий в зелени сад, в глубине которого возвышалось двухэтажное каменное здание светло-зеленого цвета. Рядом виднелись еще два деревянных строения, похожих на солдатские казармы. Позади простиралась холмистая, покрытая лесом равнина, перерезанная серой лентой шоссе, белели какие-то домишки под красными черепичными крышами, а дальше тянулись вышки-скворечники.
- Что это там? - спросил Женя Хатистов, показывая рукой в сторону концлагеря.
- Там? - рассеянно переспросил Федотов. И вдруг оживился: - А! Там живут и работают на каменоломнях враги новой Германии. Вы же видели этих бандитов, когда проходили мимо. Каждого из них надо было бы давным-давно повесить, но фюрер по доброте своей даровал им жизнь. С ними он ищет другие пути окончательного примирения.
Я подумал: может, здесь, как и у нас в Смоленске, на улице Большой Советской, у дома Красной Армии, фашисты закапывают людей живыми в землю? И, чтобы скрыть волнение, повернулся в ту сторону, откуда мы только что пришли. Вон ржаное поле, через которое тянется тропинка. А вон и наш терем-теремок, зажатый со всех сторон вековыми елями…
- Давайте спускаться, - сказал Федотов. - Хорошенько запоминайте дорогу. Здесь вам еще не раз придется бывать.
На каждом шагу мы ахали от удивления. В зарослях кустарника мелькнула голова какого-то большого животного с большими раскидистыми рогами.
- Олень! Живой! - в восторге закричал Валька.
- Лось это, - добродушно поправил его Таболин. - Совсем такой, как у нас на Смоленщине.
Потом через лужайку проскакал заяц, а на опушке мы увидели пятнистых оленей и косуль. Они без боязни смотрели на нас и неторопливой рысцой убегали прочь.
Спустившись с холма, мы очутились в густых зарослях тростника.
- Учтите, - сказал Федотов, - во время военно-спортивных игр вам придется преодолевать не только пересеченную, заболоченную местность и лесные массивы, но и водные преграды.
Он вывел нас на поляну и подал команду:
- Привал!
Таболин развязал вещевой мешок и роздал всем бутерброды. Высоко над головой раскинулось безоблачное небо. В безбрежном голубом просторе резвились ласточки.
- Играют, чертяки, и война им нипочем, - прожевывая бутерброд, подал голос Федотов.
- Так и мы с вами не на передовой, - поддел его Таболин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Как сказать, - угрюмо промямлил Федотов, посматривая в нашу сторону. - Может, мы еще поближе, чем на передовой. Работаем-то на ощупь, в темноте. Самое главное, не хватает времени проверить как следует тех, кому доверяем…
Послышалось глухое покашливание.
Укрывшись в кустах жимолости, я ждал продолжения разговора.
- На фронте все ясно и понятно, не то что здесь! - бурчал Федотов. - Позади у тебя всегда тылы, друзья, наконец. А тут - тьфу!
