Мягким голосом, в котором звучала грусть, он добавил:
— У меня такое чувство, словно цирк только что закрылся и уехал из города. А ты… Я не понимаю, как ты выдерживала все это. Тебе больше не надо будет стоять в углу с бумажным колпаком нерадивого ученика. Как ты только это выдержала?
— Мне некуда было деваться.
Мы помолчали, как обычно. На этот раз в нашем молчании не было никакой сексуальности, это была гробовая тищина.
Позвонила плачущая Дафни. Я едва могла разобрать ее слова. Ей только что сообщили. Она получила свой пакет с драгоценностями от ведьм. Ридли и Саймона послали навестить ее. После того как она надела все украшения, ее убедили выбросить пустые конверты, подписанные ведьмами измененным почерком, на которых стояло ее имя. (Я хранила свои целый год и все еще храню конверт Флоринды.) Карлос «простил» Дафни перед смертью. Для нее это было относительно счастливым финалом. У тех, кого просто изгнали перед смертью Карлоса, конец был гораздо хуже.
Из-за этого случилось много трагедий.
Муни передала последние слова Карлоса, перед тем как он впал в кому. Не сумев найти нагвалю новый фильм про войну, она выбрала «Шталаг 17». Карлос огляделся тревожно и сказал: «Что за б…дь купила эту х…ню?»
Она рассказывала эту историю неоднократно, с глазами, полными слез. Ужасное колесо времени — последние слова возлюбленного…
На следующей неделе — калейдоскоп эмоций и невыносимая мука от всего.
Муни объявила нам о новом настроении и приказала перестать скорбеть и «быть светлыми». Я сочла ее поступок трагическим просчетом, — подавленная скорбь всех, кто уцелел, могла привести к взрыву: болезням, расстройствам пищеварения, наркотикам, переутомлению и вообще, бог знает, к каким последствиям.
Чтобы ускорить исцеление, Муни велела мне взять тетрадку и выполнить магическое задание: записать поток сознания. — Ты можешь изложить все, что хочешь, писать обо всем, что думаешь, выпусти это из себя! Ты даже можешь говорить все, что хочешь, обо мне! Потом положи это в стакан с водой и закопай на заднем дворе. Через неделю ты можешь прочитать это, сжечь или отдать мне.
Я написала эссе, положила его в банку и закопала на заднем дворе.
— Что ты написала? — спросила она.
— Я написала, что это был просто гребаный культ.
— О… — она замолчала.
Иногда мы с Муни принимали успокоительное. Никто из нас не был выпивохой, поэтому когда слезы уже невозможно было остановить, мы принимали детскую дозу транквилизаторов. Она просила немного для Фифи и чуть-чуть для себя. Однажды Муни удивила меня, спросив, принимала ли я «экстази».
Я не принимала никаких стимуляторов и сказала ей об этом:
— Стимуляторы всегда пугали меня, Муни. Не хочется терять контроль.
— «Экстази» не страшно! Нужно обязательно попробовать. Тебе очень понравится! Я принимала, когда эту штуку только придумали.
Я поведала об этом своей подруге Салли, которая, как всегда, сделала свои ошеломляющие выводы.
— Когда придумали «экстази», — сказала она невозмутимо, — Муни находилась во втором внимании.
Однажды днем Муни приняла валиум. Я делала ей массаж, и она уснула у меня на коленях. Зазвонил телефон, это была Фифи. Мы не говорили с ней несколько месяцев. Она была в истерике.
— Муни у тебя? Я не могу ее найти!
— О, привет, Фифи. Муни здесь нет. Я ей передам, если мы свяжемся.
Муни проснулась через час. — Звонила Фифи, но мне не хотелось тебя будить.
Она ухмыльнулась:
— Спасибо, Эллис! Они все гоняются за мной! Он ушел, и они хотят высосать меня. Почему они не могут позаботиться о себе сами?
Муни позвонила мне в тот же вечер и заявила:
— Я призналась Фифи, что спала. Я сказала ей, что приняла таблетку и заснула. Она сказала: «Ух ты! Я и не знала, что Эллис такая славная! Она молодец!» На них произвело впечатление, как гладко я солгала.
Позже Муни забеспокоится, что прибегала к стимуляторам в это ужасное время. Она странно будет лгать, что принимала их исключительно из-за меня: «Ты меня пичкала своими таблетками», — беспрестанно жаловалась фармацевтическая мать Тереза. Я предположила, что она пристрастилась к «крэку», и поинтересовалась, для чего она хотела взять горсть таблеток с собой домой. У нее и Флоринды никогда не хватало вдохновения солгать.
Как-то Рамон повел нас всех в кино, — я не помню, что мы смотрели. Фифи слонялась по фойе слегка обалдевшая. И вдруг пьяно улыбнулась мне и сказала:
— Я так рассла-а-абилась. А ты?
— Думаю, что да.
Муни налетела на меня после фильма: Фифи стала «новым Скаутом», а я провалила испытание. Она подсела на валиум, который я давала Муни, и от меня ожидался ответ на эту шутку вроде «я тоже рассла-а-абилась!»
Я в тот момент пристально посмотрела на Муни. Она теряла разум. А Фифи… Она, казалось, повторяет все мои слова, даже самые бессмысленные. Что она имела против меня? Возможно, ничего. Скорее всего, так она поступала со всеми, прокладывая себе дорогу наверх к успеху своей ненасытностью и пробивной силой. В смятении, в минуту слабости она призналась, что много пила и курила. «Как же ты скрывала запах?» — спросила я, поразившись ее ловкости. «Много ментола», — печально ответила она.
На этой же неделе случилось жуткое происшествие. Департамент полиции Лос-Анджелеса нашел брошенную машину Клод в Долине Смерти, с бумагами Саймона. По этому адресу они пришли в офис «Клеаргрина», к Саймону в кабинет. Тот пытался это скрыть, но история мгновенно облетела всю группу. Саймон тут же исчез, бросившись на поиски в Долину Смерти. Он был настолько подавлен и мы боялись, что он не вернется. Но он все-таки вернулся с каменным лицом и без Клод.
Говорили, что два слушателя видели Клод разъезжающей по Лос-Анджелесу. Все, что произошло с ней, мне рассказала Муни несколько недель спустя. Клод дозвонилась до нее из заброшенного мотеля в Долине Смерти. Муни отправилась к ней на встречу и обнаружила Клод в комнате — она «была вся в крови после попытки самоубийства».
— Она жалким образом повалилась мне в ноги, — сказала Муни с отвращением, — повторяя без конца, что она никчемная, полная неудачница. Я привезла ей МНОГО денег — ОЧЕНЬ МНОГО! — и велела ей отправляться в Ирландию и начинать издательский бизнес. Почему бы и нет? У нее вся жизнь впереди, и все деньги! Была ли эта история правдой или это очередная легенда, но холодность Муни поразила меня, отсутствие в ней сочувствия было прекрасным материалом для «Классификации психических болезней поведенческих расстройств» — безмерный нарциссизм — пример из учебника по психологии, по я ощущала постоянную горечь в отношениях этих двух женщин, о которых ничего не знала и не могла поэтому их судить. Вероятно, Клод внезапно покинула свою квартиру и оставила все хлопоты и уборку на Муни, Ридли и Саймона. Муни притворилась (я знала это), что Клод оставила мне часы. Меня тронул жест Муни, и я изобразила восторг от того, что это было подарком от самой Клод. «Перед ее уходом мы играли в куклы, — сказала Муни, — и она положила их на твою куклу». Тьфу!
