Испустив вздох облегчения, он чиркнул спичкой и в неверном свете увидел, что стоит на куче какого-то хлама. Дверь была на уровне его плеч. Он подтянулся, налег на нее всем телом, и она открылась. Освещая себе путь новыми спичками, он выбрался из шахты и огляделся. Он находился в просторном помещении, стены которого были сплошь увешаны полками с жестяными коробками для кинопленок, а вокруг стояла монтажная аппаратура, на полу валялся кабель. Ничего себе! Оказывается, я попал в монтажную, улыбнулся Камерон и представил, как Готтшалк вырезал здесь те куски пленки, где он появлялся там, на мосту. Вот так, дорогуша, я теперь не просто трюкач, которого ты столь великодушно спас от преследования полиции, я стал полноправным партнером Нины в нашем собственном, не зависящим от твоей воли сценарии.
Камерон влез на стул, открыл подвальное окно и выбрался наружу.
Нина сидела за рулем машины с откидным верхом, который она предусмотрительно успела поднять, рядом с ней лежало снаряжение. Молодец, девочка. Он быстро залез на заднее сидение. Не успев толком отдышаться, правой рукой взял ее за подбородок, развернул к себе ее лицо и поцеловал в губы. Внимание, мотор, подумал он.
— Я люблю тебя, Нина!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
В машине тихо урчал радиоприемник, но Камерон был слишком занят водолазным костюмом и не прислушивался. Только напялив тугую прорезиненную куртку, он понял, что местное радио вещало о предстоящем старте ракеты.
— Если не случится непредвиденного, запуск будет произведен завтра, — торжественно пообещал диктор.
Камерон надеж на лоб маску и взглянул на Нину.
— Если не случится непредвиденного, — повторил он, перебираясь на переднее сидение. — Оказывается, кое-что непредвиденное может произойти даже с таким гением интуиции, как наш Готтшалк. Надеюсь, это несколько пошатнет его незыблемую веру в реальность кино.
— Или укрепит ее, — сказала девушка.
— Душка-режиссер попал в неприятное положение, — усмехнулся Камерон, — и этим грех не воспользоваться. В любом случае, мы спутаем его карты, то есть устроим самим себе счастливую концовку, самый настоящий «хэппи энд». Он задумал другой конец, но мы не станем ждать и сами решим свою судьбу.
— Уехав в Канаду?
— Вот именно.
— Ты думаешь, там будет спокойнее? — поинтересовалась Нина.
Интересно, почему она так держится за. Готтшалка? Может, из-за неуверенности в себе? Должно быть, исполняя свою роль в его фильме, она чувствовала себя более спокойно и уверенно, чем в реальной жизни. Тогда становится понятно, почему ее смутили его измышления на тему влияния на нее режиссера, просто не хотела признаться, что он прав. Камерон подивился резким сменам своих ощущений. Только вчера он был бешено влюблен в Нину, ночью предавался любовным утехам с Денизой, подсматривая в замочную скважину, чем никогда раньше не 'занимался, сегодня, напрочь забыв о Денизе, сделал Нину своей сообщницей в попытке связать недостающие звенья в игре Готтшалка и вместе с ней удрать в Канаду. Вместе с ней? Или лишь с ее помощью?..
Она права, подумал Камерон, что-то изменилось в моем сознании. Действительно ли я ее люблю? Насколько глубоко это чувство? Фу, ерунда, что за дурацкие мысли! На него, видимо, влияет неизвестность, ожидающая их впереди. Берег, мол, дорога, мост…
— Поехали, — мягко сказал он. — Как говорится, Бог в помощь. Благословения всем путникам, а нам особенно.
Но даже произнося эти слова, он поймал себя на том, что думает о сцене автокатастрофы, как ее описывал Готтшалк. Серфингисты облачены в водонепроницаемые резиновые костюмы, всем, кроме, пожалуй, цвета, напоминающие легкую экипировку астронавтов. Это наводит зрителя на сходство двух враждебных человеку стихий. Воспоминание было неприятно Камерону, навевало какие-то смутные предчувствия, и он постарался отвлечься, чтобы не впасть в уныние.
— Кто там был на лестнице? — спросил он девушку. — Я слышал, как ты с кем-то поздоровалась.
— А, это Дэлтон Рот. Он искал тебя.
— Меня?
— Представь себе. Говорит, что весь день рвался в твою комнату, но ты на стук не отвечал. По-моему, он хотел что-то тебе прочитать.
Ну да, сценарий. Камерон выглянул в окно. Машина проезжала мимо здания полицейского участка, возвышающегося на пригорке. Он ухмыльнулся — снова ошибка, сколько же можно! Он-то думал, что это да Фэ, впоследствии превратившийся в чайку, или Бруссар, который на самом деле наверняка был занят поисками сборщика дорожного налога, слишком занятого, чтобы давать показания. Старина Рот принес свой сценарий, только и всего. Вчера Камерон убеждал Денизу не посвящать сценариста в их отношения. Сегодня утром он слышал, как Готтшалк сказал Нине, что намеренно держит Гота в некотором неведении. Бедняга! Все против него. А он нашел-таки время зайти к нему со сценарием, и даже не один раз. Друг познается в беде… Ну и черт с ним, со сценарием, подумал Камерон, больше он ему не понадобится…
Он проговорил:
— Я не знаю, будет ли в Канаде спокойней. Или еще где-то в другом месте. Давай лучше об этом не думать, Нина, иначе мы вольно или невольно начнем прогнозировать ситуацию заранее и заранее будем стремиться изменить ее в лучшую сторону, а это ни к чему хорошему не приведет.
Они уже миновали мол, выехали за пределы города, перевалили через кряж, отделяющий его от соляных болот, и теперь съезжали к развилке, где мощеная дорога сливалась с заброшенным трактом. Да, именно здесь он пытался остановить ту машину
Недолго же он задержался в городе. И вот уже мчится обратно мимо лесополосы, темнеющей по обе стороны мощенки…
От мыслей его оторвал тихий возглас Нины. Девушка вцепилась в руль, подавшись вперед, и нажала ногой на тормоз. Он взглянул в ветровое стекло. Дорогу впереди загораживали две патрульные машины, крутящиеся мигалки на их крышах бросали на щебенку тревожные нервные блики. Камерона вдруг охватило раздражение, словно эту сцену по чьей-то халатности забыли вырезать в монтажной и теперь она своей неуместностью портит весь вид. Последнее препятствие, подумал он и опустил на лицо маску.
— Я сам с ними объяснюсь, — сказал он. — Запомни, мы едем по мощенке к мосту, чтобы изучить обстановку для завтрашнего трюка. Мое обмундирование их в этом, надеюсь, убедит. Так все и было задумано.
Но когда они подъехали поближе, самообладание стало его покидать. Яркий свет фар, включенные мигалки, громкие властные голоса действовали на нервы, предвещая опасность и неприятности.
Нина опустила стекло со своей стороны, и в машину сразу же заглянул патрульный полицейский. На его фуражке играли малиновые блики. Это был молодой парень приятной наружности с не по годам серьезным лицом.
