на Кордон.
Звонаря в госпитале застать не получилось, пришлось тащиться по солнцепёку на западную окраину, не так давно застроенную множеством однотипных двухэтажных бараков. Высокие заборы делили их на отдельные кварталы, и ни студента, ни даже старшину ОНКОР туда бы не пропустили, но у меня как ассистента доцента Звонаря с этим не возникло никаких сложностей.
— Господин Звонарь в медчасти инструктаж проводит, — подсказали на проходной.
— Это где? — уточнил я, вытирая кативший по лицу пот.
— Сразу за школой. Прямо и налево.
Я поблагодарил начальника караула, зашагал в указанном направлении и сразу обратил внимание на всякое отсутствие в округе праздношатающихся молодых людей. То ли на занятиях все, то ли привыкать к излучению Эпицентра вывезли. Хотя, сразу такую прорву народа — это, конечно, вряд ли.
И точно — на обустроенной на задах школы спортивной площадке кипела жизнь, не протолкнуться оказалось от соискателей и в коридорах больничного корпуса. Я только заглянул туда и сразу вернулся во двор к легковому вездеходу с символикой ОНКОР.
— Долго ещё ждать? — уточнил я, отсалютовав шапочно знакомому шофёру.
— Да кто ж его знает? — удивился вопросу водитель. — Раз на раз не приходится.
— Ну, может, планы на день есть…
— Не-а. Порядок наводит. А то пока в Новинске был, тут успели таких дел наворотить, что иной раз от криков стёкла дрожать начинают.
Но нет — на сей раз остекление не пострадало, да и появившийся четверть часа спустя на крыльце больницы Макар Демидович выглядел не раздражённей обычного, а провожавший его дядечка хоть и отличался красноватым оттенком лица, но отнюдь не казался близким к апоплексическому удару. Они даже рукопожатием напоследок обменялись.
— Ну надо же! — подивился моему появлению доцент Звонарь. — Случилось чего?
— По заданию от студсовета тут, — слукавил я. — Вот и решил отчёты завезти.
— И поговорить? — проницательно предположил доцент.
— И поговорить, — подтвердил я.
— Поехали!
В автомобиле работу не обсуждали — пусть персональный шофёр доцента и был человеком доверенным и проверенным, но у нас все материалы сплошь грифом «секретно» отмечены. Вместо этого мы поговорили о грядущих выборах в наблюдательных совет, а ещё я сообщил о вчерашнем происшествии и отправке под домашний арест профессора Чекана, но доцента эти новости не заинтересовала.
— И Ломового в столице задержали, — поведал я напоследок будто между прочим. — Знаете ведь такого?
Вот тут Макара Демидовича аж перекосило.
— Легко отделался, поганец!
— Это как так? — поразился я, но Звонарь откровенничать оказался не расположен, лишь раздражённо отмахнулся.
В своём кабинете он перво-наперво попросил конопатую ассистентку принести два стакана чая, потом спросил:
— Ну так что у тебя?
Я открыл портфель и выложил на стол отчёты.
— Какие-то отклонения? — уточнил Макар Демидович, а после моего отрицательного ответа поинтересовался: — Сам как?
— Мощность — шестьдесят пять киловатт, длительность резонанса — девяносто две секунды, общий выход — восемьдесят четыре мегаджоуля. Всё по графику.
— По графику — это хорошо, — улыбнулся Звонарь и убрал отчёты в сейф. — Вечером посмотрю.
Я немного помялся и спросил:
— А корректировку множителя не пора начинать?
— Ты за этим сюда приехал? — нахмурился доцент.
— Нет, просто спросил.
— Не пора! — отрезал собеседник.
Мне только и удалось, что от печального вздоха удержаться. Очень уж хотелось в очередной раз границы собственных возможностей на прочность проверить.
Увы и ах, моя перенастройка на источник-девять соответствовала параметрам пятого витка лишь в части мощности, а вот предельная длительность резонанса по всем расчётам получалась ниже на целых двенадцать секунд. Две минуты или две минуты двенадцать секунд — разница вроде бы несущественна, да только прирост мощности в состоянии резонанса шёл в геометрической прогрессии, и на выпавший кусочек приходилась едва ли не половина общего выхода сверхсилы.
С длительностью ничего поделать было нельзя — как говорится, выше головы не прыгнешь, но помимо мощности и длительности в формуле присутствовал ещё и коэффициент прогрессии, который у отечественных соискателей увеличивался от витка к витку за счёт регулировки скорости движения транспорта. Чисто теоретически имелась возможность довести мой коэффициент до стандарта изначальной инициации и за счёт этого превысить выход резонанса операторов пятого витка чуть ли не в полтора раза, но именно что — чисто теоретически.
Практиковалось такое лишь в Айле в среде тамошних операторов, перенастроившихся на Эпицентр, а вот у нас подобного рода исследования не велись по причине полнейшей неактуальности.
Появилась Нюра, выставила перед нами два стакана чая, даже печенья не принесла.
— Что ещё? — спросил Звонарь, приложившись к гранёному стакану.
Я протянул ему подписанное председателем дисциплинарного комитета направление.
— Вот, по линии студсовета озадачили.
Макар Демидович глянул на бумажку, потом прищурился.
— А ты и рад стараться?
Лукавить я не стал, выложил всё как есть:
— Есть информация, что Ломовой вёл какие-то совместные исследования с Резником, а тот наш прямой конкурент по исследовательскому проекту. Нам бы его притопить.
— Дохлый номер! — отрезал Звонарь. — Ты хоть понимаешь, что контролируемая инициация для института всё равно что философский камень для средневековых алхимиков? Резнику авансом кафедру под его исследования выделили, и пока что полученные им результаты весьма и весьма впечатляют. Зафиксировано серьёзное отклонение от нормального распределения в сторону шестого витка. У вас попросту нет шансов победить в этом забеге.
Я поморщился будто от зубной боли и отпил чая.
— В этом-то всё и дело! Рашид Рашидович так же считает. По сути, победить мы сможем, лишь нарыв на Резника какой-нибудь компромат! — Прозвучало моё заявление предельно цинично, и я поспешил его смягчить: — В конце концов, это соревнование студенческих проектов, а не диссертаций!
Но Макара Демидовича заинтересовало другое.
— Подожди, а Рашид тут каким боком?
— Мы его в качестве научного руководителя привлекли.
— Да неужели? — поразился Звонарь и в его голосе проскользнули вкрадчивые интонации. — И он не отказался от вас, когда Резник с козырей зашёл?
— Не отказался, — подтвердил я. — Вроде как собирается проект в хорошие руки пристроить.
Звонарь усмехнулся, откинулся в кресле и, сцепив на животе пальцы, потребовал:
— Излагай в деталях!
Прежде доцент к нашему проекту никакого интереса не проявлял, теперь же мне битый час пришлось отвечать на его расспросы. Макар Демидович вникал решительно во все детали, но интересовали его
