Поводья норн у меня забрал. Из каких соображений — моей безопасности или страха побега — не знаю, но я была ему благодарна: управлять лошадью я не умела, в седле-то держалась кое-как, каждую минуту боясь упасть, наверное, со стороны являя потешное зрелище.
Когда ворота остались позади, хозяин с усмешкой поинтересовался:
— Будешь дальше мучиться или только на публику? Иди уж сюда, пока всю гриву у лошади не выщипала. Заодно хотя бы рысью коней пустим, а то до реки до вечера не доберёмся. Там красиво, Иалей, тебе понравится. Возможно, какие-то травки и ягоды остались, на сухой букет хватит. Да и если нет, птицы никуда не делись и пороги тоже.
Я не стала возражать и позволила норну аккуратно снять меня с седла и усадить впереди себя. Отогревая озябшие пальцы под его курткой (за городом холоднее, да и неподвижность, и постоянное напряжение не способствуют хорошему кровотоку), даже радовалась, что мои мучения окончились.
Господа пустили лошадей рысью, а потом и вовсе галопом. С такой горе-всадницей, как я, такого точно не вышло, собирали бы по костям в придорожной канаве.
Нам почтительно уступали дорогу, а тем, кто мешкал, напоминал это сделать один из солдат, скакавший впереди.
Потом свернули с дороги, пронеслись по сжатому полю с островками стогов золотистой соломы, сбавив темп, взобрались на пригорок, и я увидела реку, острова и пороги.
Хозяин не обманул, сказав, что там красиво. Даже в последних числах октября природа сохранила часть своей красоты, яркими красками расцветив пейзаж.
Как маленький ребёнок, я любовалась на отвесные берега, приютившие ласточек, на песчаную отмель, пороги, подставляла лицо брызгам воды, долетавшим сюда, на поросший высокой травой край острова, на который мы переправились на лодке.
А ещё там было дерево, высокая янтарная сосна, у корней которой приютилась скамья. Простая деревянная скамья.
Остров был чудесен, хотя, наверное, я просто давно не бывала на природе. Я бродила по нему, сначала с опаской, потом смело, трогая, что хочу, делая, что хочу. Ни солдаты, ни хозяин за мной попятам не ходили, так что я успела поговорить с любопытной белкой, едва не упасть в реку, заслушавшись птичку и не заметив коварного берега, полакомиться остатками ягод и сплести себе венок из палой листвы.
Довольная, раскрасневшаяся, опоённая свежим воздухом, я вернулась к мысу, на котором рассталась с господами. Норины Мирабель уже не было, как и одного из солдат. Второй — силуэт на том берегу — разводил костёр неподалёку от стреноженных лошадей.
— Проголодалась? Слушай, где ты так измазалась? Как ребёнок, право слово!
Хозяин подошёл ко мне, вытащил из волос хвою, отцепил какие-то колючки от пальто и протянул платок:
— У тебя на щеке смола. С соснами обнималась?
— Да, — смущённо пробормотала я, вытерев лицо, — когда белку увидела… А госпожа…?
— Мирабель уехала, у неё дела в городе. Она просила отпустить тебя с ней вечером. Наверное, фейерверк в королевском саду потащит смотреть: там сегодня праздник. Сходи, развлечёшься. Пальцем никто показывать не будет, у тебя есть, что надеть.
— А вы? — я догадывалась, что приглашение было на два лица и на меня не рассчитано.
— Сходи-сходи, у Его величества отличные придворные маги. Кстати, может, его увидишь. Да и жене интереснее будет с тобой.
Я не стала спорить, хотя придерживалась другого мнения. Да и супруге пристойнее и приятнее было бы пойти на праздник с мужем, а не с торхой, которая легко может её опозорить в глазах света.
Достав из лодки плед, норн постелил его на скамью и жестом пригласил меня сесть, сам же вернулся за корзиной для пикника. Видимо, она была у одного из солдат, иначе бы я её заметила.
— Вернёмся в город, поешь нормально. Думаю, через час тебе здесь надоест, и время я рассчитал верно. Впрочем, если нет, и мы опоздаем, то ничего страшного.
Значит, будет ресторан, а пока закуски и вино. Шоан, даже бокалы есть!
Всё очень вкусно, я ем с удовольствием, действительно проголодавшись после исследования природы острова. Вино лёгкое и будто нисколько не пьянит.
Первый тост за меня. Норн хотел ещё что-то добавить, но передумал. Потом выпили за Рагнара. Честно, я не хотела пить, я же кормлю, но хозяин сказал, что ничего плохого не случится, если его пару дней покормит кормилица, тем более, что сыну начали давать и другую пищу.
Я сижу на скамье, норн — напротив меня и пристально смотрит на меня. Держит в руках недопитый бокал, будто уже и не помнит о нём, и смотрит, задумчиво, снизу вверх. Мне даже как-то неуютно, не понимаю, почему он не сел рядом.
— Вам что-то нужно, хозяин? — не выдержав, спросила я. Неуютно вот так сидеть, когда будто не ты, а он у твоих ног. И когда так смотрят и молчат.
Он вздрогнул, покачал головой, залпом осушил бокал и поставил его на землю.
— Просто ты сидишь точно так же и там же, где сидела Алистер. Она тоже любила этот остров. Как и ты. Я же вижу, понравилось. Да не вставай, сиди. Мои воспоминания — это мои проблемы. И это давно в прошлом, — пробормотал норн, встал и прошёлся вдоль берега.
Не выдержав, я всё же встала и осторожно спросила, кто такая эта Алистер. Я однажды же слышала от него это имя, тогда, когда он напился, узнав, что норина Мирабель больше не сможет иметь детей.
— Сядь, чего ты вскочила? — улыбнулся норн. — Но за сочувствие спасибо, правильно почувствовала, что история малоприятная. Алистер звали мою первую жену. Алистер альг Нессир. Как видишь, второго имени у неё не было, что свидетельствует о незнатном происхождении.
— А почему норина Алистер не живёт с вами? — я с пыталась осмыслить то, что услышала. А я-то думала, что она торха — а тут норина, жена… Но в Арарге не существует разводов, неужели она сошла с ума? — У неё…что-то со здоровьем?
Хозяин усмехнулся и покачал головой:
— Она уже нигде не живёт, Лей, она умерла. Давным-давно умерла. Я женился, когда мне минуло восемнадцать. Получил свой первый отпуск, приехал к приятелю, увидел её… Мезальянс, но мне было плевать. Поссорился с отцом, жил с супругой у двоюродного брата. У неё были немного раскосые зелёные глаза и длинные, до пояса, тёмно-русые волосы. А кончики — с рыжиной. Потом она забеременела, отец смилостивился, разрешил ей пожить в замке, пока я болтался по делам военной службы. Родились два мальчика-близнеца. Пока мы в очередной раз воевали, на Неро вспыхнула холера. К несчастью, в наших краях. Сыновьям было по полгода, мне — двадцать. Алистер — на пару месяцев меньше. Только плакать не надо, дело прошлое. Иалей, да перестань ты! Она быстро умерла…как мне сказали. И в один день с ними.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
