При своей жажде наслаждения ему было непонятно или наплевать, что женщина тоже может испытывать наслаждение – он просто втыкал и кончал. Софью, свою 18-летнюю невесту, он после свадьбы выеб прямо в карете, от чего она в боли и неудобстве перепугалась и уже не кончала при ебле в кровати. И если ей был известен оргазм, то только собственноручный.
Она прекрасно понимала, но никак не разделяла причины нежности Толстого к себе, и холодно смирялась с ними:
Хотя приходит в голову, что причины твоей большей нежности от причин, которые не люблю я, – писала она[111], – но потом я сейчас же не хочу себе портить радости и утешаюсь и говорю себе: от каких бы то ни было причин, но он меня любит, и слава Богу.
Толстой сделал из Софьи сексуальную инвалидку на всю её жизнь. Не сумев научить Софью счастью ебли, Толстой воспитал в ней ханжеского и влиятельного цензора. Вот что она вспоминает:
Помню, я раз очень огорчилась, что Лев Николаевич написал цинично о каких-то эпизодах разврата красавицы Елены Безуховой. Я умоляла его выкинуть это место; я говорила, что из-за такого ничтожного, малоинтересного и грязного эпизода молодые девушки будут лишены счастья читать это прелестное произведение. И Лев Николаевич сначала неприятно на меня огрызнулся, но потом выкинул все грязное из своего романа… —
а ведь именно это и было бы самым важным для молодых девушек. И если бы Софья испытывала оргазмы от своего муженька, она бы не называла еблю развратом и описание его – циничным и грязным. Так кастрирующий бумеранг жениной цензуры откликнулся Толстому за его сексуальный эгоизм.
Лев Толстой, женясь в 34 года, до самой свадьбы истерично и трусливо взвешивал: жениться или не жениться. Он дал свои дневники, где описывал свои связи с женщинами, невинной невесте, чем хотел её напугать, чтоб она от него отвернулась и тем самым он бы выскользнул из жениховства, не запятнав своей чести. Но делал он это под предлогом честного поведения, что якобы перед свадьбой надо очиститься правдой – позиция, демонстрирующая либо подлость, либо полное сексуальное невежество, непростительное 34-летнему лбу. Софья была потрясена прочитанным, но решила во что бы то ни стало выйти за него замуж. В качестве последней вялой и трусливой попытки не жениться он так надолго опоздал на свадьбу, что уже гости стали было расходиться. Но всё-таки в последний момент явился и еле-еле женился.
Женившись же, Лев Толстой стал семейным тираном и деспотом, доведя молодую жену до ручки сумасшествия. Он мучил всех родных и близких идеями воздержания, греха и вегетарианства, вынуждал жену через боль кормить воспалённой грудью своих нескончаемых детей, заставлял семью жить по-скотски, беря пример с собственного народа.
Лев Толстой пренебрегал своими собственными детьми во имя крестьянских, чужих. А своих детей сторонился, брезговал их младенчеством – тоже мне отец хуев. Софья пишет:
Много было хорошего в стремлениях наших детей, но почему-то Лев Николаевич не видал или не хотел видеть их, так как дети шли своим путем, а Льву Николаевичу хотелось бы их согнуть по своим новым идеям.
Толстой был одержим одной из форм шизофрении – философической болезнью, постоянно ковыряясь в смысле жизни, веря и не веря в бога, балансируя на грани самоубийства.
Он нашёл справедливость в раздаче своего богатства, лишая средств к существованию свою семью, пренебрегая благосостоянием собственных детей и подлизываясь к народу с помощью физического труда и ебли крестьянок.
Жена знала своего муженька, как облупленного, и видела его насквозь. Софья пригвождала:
Лёвин – это ты, но без художественного таланта, а без художественного таланта ты совершенно нестерпим.
Другими словами, Лев Толстой был злым психом, лицемером и святошей, вечно кающимся ёбарем, а ещё точнее – он был настоящей дрянью (см. эпиграф).
Вот, что он говорит сам о себе, причём ещё изрядно приукрашивая:
Я дурен собой, неловок, нечистоплотен и светски необразован.
Я раздражителен, скучен для других, нескромен, нетерпим и стыдлив, как ребенок. Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое-как сам, урывками, без связи, без толку и то так мало. Я невоздержан, нерешителен, непостоянен, глупо тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой привычкой. Я умен, но ум мой еще никогда ни на чем не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового. Я честен, то есть я люблю добро, сделал привычку любить его; и когда отклоняюсь от него, бываю недоволен собой и возвращаюсь к нему с удовольствием; но есть вещи, которые я люблю больше добра, – славу. Я так честолюбив и так мало чувство это было удовлетворено, что часто, боюсь, я могу выбрать между славой и добродетелью первую, ежели бы мне пришлось выбирать из них…[112]
И вот это «человечище»-чудовище является литературным гением. А при его антисексуальных взглядах на жизнь влияние Толстого, неимоверно усиленное его гениальностью, становится особенно опасным: так, над заурядным человеком можно посмеяться, но над человеком с ядерной бомбой не похихикаешь. Вот и наплодились разные толстовцы, скопцы, непротивленцы злу насилием и прочие скоморохи, для которых умствования Толстого стали воплощением ума.
В Казаках он верно сказал:
Кто счастлив, тот прав!
А так как счастливым Толстой бывал лишь редкие мгновения, а в основном мучился своими надуманными несчастьями, то, значит, правым Толстой бывал лишь эти краткие моменты, а всё остальное время он был радикально неправ. Эта упорная неправота переползала в его произведения и ранила (часто смертельно) впечатлительных и слабонервных читателей, среди которых прежде всего – наивная молодёжь и невежественные взрослые.
Такой вот человек стал повелителем душ и угнетателем тел. Можно ли позволять подпадать под влияние Толстого отрокам и отроковицам, о сексуальной чистоте которых общество теперь заботится больше всего? Ведь научить он может их только тому, что секс греховен и грязен даже в браке, что настоящая любовь исключительно моногамна и если она ослабевает, то влюблённые обречены на смерть, что задача женщины – это рожать в замужестве как можно больше детей, пребывая в благородной бедности. А наслаждаться сексом может только порочная женщина.
В этом и опасность гения, который сладкозвучен, как спаситель с дудочкой, на которой он играет, и ведёт крысиный народ за собой, топя его в море фальшивой любви.
Влияние этих идей выразилось на Руси весьма практическим и роковым способом. Средняя продолжительность жизни для мужчин была тогда где-то 47 лет, и мужчины тратили месяцы и часто годы на ухаживания за бабами, и потому их сперма скисала, так как онанизм был смертельным грехом, и они себя корили за него до удушья – неудивительно, что российское дворянство выродилось, а свободно ебущиеся крестьяне и пролетариат одержали над ним революционную победу.
Читать Толстого позволительно лишь во взрослом состоянии, когда ты получаешь наслаждение от его словесных махинаций, но уже научился противостоять глупости и вредоносности его идей.
Если уж устанавливать запрет на чтение чего-либо до 18 лет, то надо запрещать не Святую порнографию (см. General Erotic № 151; том Что может быть лучше?), а произведения Льва Толстого, лицемера, утопавшего в похоти и её же хулившего – самого великого злыдня русской литературы.
Мелкочленистый герой[113]
Unhung Hero (2013)
Парень во время перерыва в игре на стадионе на виду у всех зрителей, записываемый на видео, сделал своей девице предложение, как положено: встал на колено, вытащил кольцо и вопросил: «Выйдешь за меня замуж?»
Народ, вперясь в огромные экраны, умилялся до слёз. А девица, сказала «нет» и убежала.
Когда парень потом стал домогаться у девицы, почему она ему отказала, она объяснила – потому что у него хуй маленький.
Парня это чуть не убило, и он решил докопаться, действительно ли так важен большой хуй, и если да, то как его увеличить. Все рассчитанные на дураков снадобья: таблетки, вытягивание и насос, – разумеется, не помогли. Вопросы всем знакомым бабам тоже давали неоднозначные ответы, даже поездка по странам мира тоже не помогла. Хорошо хоть, что у парня хватило ума не подвергнуть себя операции в Южной Корее в спецклинике и в Новой Гвинее у дикарей – по увеличению хуя. Вернулся он к себе домой, потратив много времени и денег, но зато сделал фильм, в результате чего проникся убеждением, что где-то его ждёт баба, для которой размер его хуя окажется достаточным.
Проще бы ему было обратиться ко мне – я бы его наставил на путь истинный быстрее и за меньшее количество денежных единиц.
А всё объясняется просто. Есть бабы, которым большой хуй обязателен психологически или физиологически. Для них большой хуй олицетворяет настоящего мужчину и большое наслаждение, у них чувствительное влагалище, а клитор расположен так, что большим хуем легче до него достать в процессе совокупления. У них чувствительная шейка матки, которую они любят насаживать на хуй.
