— Что это?
Она прокручивает страницу вниз, каждый город, который мы посещаем в НХЛ, указан в моих заметках.
Я не из тех, кто лжет, особенно ей, поэтому говорю правду.
— Раньше я вел список девушек, с которыми встречался в этих городах, чтобы, когда вернусь в город и снова пересекусь с ними, я знал, кто они такие.
Стиви замирает, прежде чем отреагировать именно так, как я ожидал.
Моя девушка разражается приступом смеха прямо на моем диване.
— Ты издеваешься надо мной! — хохочет она. — Боже мой, это просто смешно. Зи, ты действительно был маленькой шлюхой-мужчиной.
— Маленькой? — фыркаю я. — Здесь нет ничего маленького, милая.
— Ну, по крайней мере, ты был организованным и честным бабником, — она вытирает уголки глаз. — Могу я их прочитать?
— Конечно.
Стиви пролистывает папки, раздумывая, какую открыть первой, с крайне довольной улыбкой на губах.
— О, Нэшвилл. Это будет длинный список, — она останавливается на своем родном городе и нажимает на него.
Я наблюдаю, как сине-зеленые глаза Стиви сужаются в замешательстве, рот слегка приоткрывается, а веселье сменяется сентиментальностью.
— Можешь читать вслух, Ви.
Она сглатывает.
— Стиви. Кудрявые волосы и потрясающая задница. Не хочет спать со мной, но я надеюсь, что она передумает.
Перейдя на вкладку «Денвер», щелкает по ней.
— Стиви. Проявляет характер. Любит баскетбол и не прочь поесть гамбургеров.
Выходит, находя следующим «Вашингтон».
— Стиви, — продолжает она. — Лучший секс в моей жизни.
Следующий «Калгари».
— Стиви. Тайком протащил ее в свой гостиничный номер, чтобы вместе смотреть фильмы всю ночь.
«Сан-Хосе».
— Стиви. Безумный минет в душе. Надела мою футболку в постель.
Далее «Ванкувер».
— Стиви. Пришла на мою игру. Люблю тусоваться с ней.
Наконец, девушка поднимает на меня глаза.
— Что это?
— Я же говорил тебе. Это список девушек, с которыми я встречаюсь в этих городах. Сейчас он немного изменился, но концепция все та же.
Она снова сосредотачивается на моем телефоне, открывает «Лос-Анджелес», затем «Сиэтл» и находит их оба пустыми.
— В них ничего нет.
— Это потому, что мы там еще не были.
Она роняет мой телефон на живот, а затем закрывает лицо руками, чтобы спрятаться.
— Господи. Как ты можешь быть настоящим? Даже когда тебя ловят на том, что ты бабник, это происходит самым милым из возможных способов.
Девушка смотрит на меня, ее глаза немного блестят.
— Ты — мой первый выбор, Ви. Мой единственный выбор, — я убираю ее локоны с веснушчатого лица. — Будь это в Чикаго или в любом другом городе. Это только ты.
Стиви садится, притягивает меня за шею к себе, прижимаясь теплыми губами к моим губам. Я покрываю поцелуями ее подбородок, щеку и висок, когда она утыкается мне в плечо. Обхватываю ее рукой, крепко обнимая, пока продолжаю гладить спящую Рози с другой стороны.
— Я без ума от тебя, Зи.
— Значит, нас двое.
После нескольких минут поглаживания бока Стиви я чувствую, как ее тело тяжелеет в моих объятиях, и она начинает дремать. Положив свою голову на ее, я не могу не испытывать всепоглощающего чувства благодарности.
Никогда в своих самых смелых фантазиях я не думал, что у меня будет такое. Никогда не думал, что буду чувствовать себя настолько защищенным, оставаясь самим собой, как с этой девушкой. Она позволяет мне быть прямолинейным, честным и беззастенчивым и делает это абсолютно без осуждения.
Никогда не думал, что у меня будет своя семья, но, учитывая добермана у меня на колене, которая быстро стала моим закадычным другом, и кудрявую стюардессу у меня под мышкой, я бы рискнул сказать, что у меня есть своя маленькая семья.
И когда это осознание приходит ко мне, я вспоминаю, что у меня была семья.
По которой я скучаю.
— Ви? — шепчу я, проверяя, не проснулась ли она.
Она шевелится, обхватывает меня обеими руками за шею и зарывается головой в мою грудь.
— Хм-м?
Я колеблюсь, прежде чем выпалить:
— Я скучаю по папе.
Стиви замирает в моих объятиях, а затем крепко обхватывает меня за шею.
— Ты должен сказать ему об этом.
— Думаешь?
— Да, — Стиви берет с дивана мой телефон и протягивает его мне. — Когда ты скучаешь по кому-то, то должен сказать ему об этом.
Она сползает вниз, снова укладывая свои локоны на мои колени, ее глаза закрыты, и я остаюсь с телефоном в руках.
— И если он скажет что-то, что тебе не понравится, я позволю тебе купить мне мороженое, и мы сможем поворчать об этом вместе.
Я тихонько смеюсь, нажимая большим пальцем на контакт моего отца. Последним сообщением, которым мы обменялись, было его сообщение о том, что его самолет приземлился в Чикаго на Рождество.
Гнев все еще бурлит в моей груди, но он больше не направлен на отца. Он направлен исключительно на маму. Конечно, я испытываю разочарование по отношению к нему, но гнев рассеялся.
Вместо него — тоска.
Тоска по тем отношениям, которые у нас когда-то были. Тем, которые, как я думал, у нас никогда больше не будет. Но в последнее время я чувствую, что могу быть честным и сказать отцу, что он мне нужен. Может быть, я тоже ему нужен.
Не раздумывая больше, я печатаю сообщение.
Затем удаляю его. Оно слишком многословное и сложное. Я не знаю, что сказать. Не знаю, как выразить все, что я чувствовал последние двенадцать лет.
Поэтому я не пишу об этом.
Вместо этого говорю ему о том, что чувствую в данный момент.
Я: Я скучаю по тебе.
Я думал, что тяжесть спадет с моей груди, но вместо этого тревога скапливается в моих легких, вызывая нехватку воздуха, когда я вижу, как три серые точки танцуют на моем экране.
Папа:
