— Мне не нравится, что ты идешь на войну.
— А я, ваше императорское величество, не могу этого дождаться.
— А может, не давать тебе повышения? Кто тут со мной останется? Одни старики и жабы.
— Ваше императорское величество… можешь меня даже понизить. Я пойду в клине пехоты, с луком в руках, если другой возможности не будет.
Близко и далеко одновременно — в том же самом дворце, но в восточном его крыле, удаленном на четверть мили от покоев императрицы, трудился ее супруг император. Несносный военный язык, столь досаждавший ее величеству, достойнейшему Авенору приносил отдохновение. Управляющий личными владениями императорской семьи, имперский интендант и первый страж казначейства не изъяснялись на военном языке.
— Перемещение имперских войск не может не повлиять на стоимость государственных земель, и ваше величество прекрасно об этом знает.
Его величество не знал, но понимал, что имеет в виду интендант.
— Значит, я поступил в точности наоборот по отношению к тому, как следовало поступить.
— К сожалению, да, ваше императорское величество. На земли, лежащие возле северной границы, нет спроса. Впрочем, спрос на них никогда не был велик. Это опасные территории, которые не скоро приносят доход, сперва в них нужно немало вложить. Снижение арендной платы или даже продажа этих земель по самой низкой цене, возможно, и могло бы помочь, но не сейчас, когда оттуда ушли войска. Никто не купит землю, отданную на милость алерцев. Какое-то время спустя леса и пахотные земли и даже пастбища на севере не будут иметь никакой ценности. Следовало продать их два месяца назад.
— А имперские владения в Дартане? То же самое?
— Они не имеют никакой ценности.
— Мы вообще можем еще хоть что-нибудь заложить и продать? — Уставший император не скрывал раздражения. — А движимое имущество? Ничего?
— В лучшем случае — плата за мосты и порты. Всевозможные пошлины. Можно передать право взимания этих плат в частные руки. Продать эти права или сдать в аренду.
— Мы же разрушим финансовую систему Вечной империи! — запротестовал казначей. — Поступив так, мы лишим государственную казну лучших, гарантированных и постоянных доходов и тем самым потеряем доверие кредиторов. Кредиты под залог будущих налоговых доходов дают не слишком охотно, особенно если получатель кредита и без того уже отягощен процентами. Кредиторы умеют считать и знают, что чем больше мы отдадим в залог, тем больше будет хлопот с выплатой процентов и самого долга. А ведь достаточно случиться засухе или падежу скота, чтобы налоговые сборы резко упали. Это не имело особого значения, когда Кирлан получал доход от всех провинций империи, поскольку вряд ли стоило ожидать засухи сразу во всем Шерере, но теперь налоги и арендную плату мы получаем только из Армекта. Морская провинция до сих пор проедает все свои собственные доходы, и Дорона охотно попросила бы у Кирлана дотаций, вместо того чтобы…
Император махнул рукой.
— Городские бани, принадлежащие империи? Публичные дома?
— Публичные дома мы как раз сейчас продаем. Бани не приносят дохода, даже наоборот, требуют дотаций.
— Соляные копи?
— Уже заложены.
— Ведь не все? Знаю, что не все!
— Армектанские — все. Большинство уже несколько лет, а последняя несколько месяцев назад. С их помощью мы частично финансировали гаррийскую войну…
— У империи больше не осталось соляных копей?
— Остались, достойнейший. В Дартане.
У империи действительно не осталось соляных копей.
— Заложите и продайте что-нибудь. Берите в долг. — Авенор тяжело поднялся из-за стола. — Урезать все расходы, кроме необходимых. Все направить на войско.
Сановники встали, когда встал император.
— Достойнейший…
— Ваше величество…
— Все направить на войско. — Император не собирался уступать. — Если рухнет весь Армект, то мы будем сидеть на траве, но с луками в руках. Легионы уже представили примерные сведения о расходах. Наверняка завышенные, я иллюзий не строю… Поручаю проверить эти счета и уточнить. Деньги должны найтись, и меня не волнует откуда. Я подпишу все, что вы представите мне на подпись. Идет война. О торговых выплатах и доходах от пошлин будем беспокоиться после войны. Заложи или продай все, что у меня еще осталось, — обратился он к управляющему. — Дом в Роллайне не продашь, знаю… Лесов у меня, кажется, больше нет? Начни с Жемчужин ее величества, она никогда их не любила. И вообще, уволь лишнюю прислугу, одеваться я и сам могу.
— Ваше величество… — У интенданта имелся еще один вопрос.
— Да, знаю и помню. Неделя. В течение недели я хочу иметь полный отчет на тему того, где и как можно заказать всякого рода военное снаряжение. За подробностями, ваше благородие, обращайся к интендантам легиона. Что-нибудь еще?
Больше вопросов не было.
Император вышел.
В высоком канделябре у изголовья кровати горело несколько свечей. Несмотря на очень позднее время, ее императорское величество, по своему обычаю, читала на ночь. Маленькие дорожные свитки, все более распространенные в Армекте, были для этого весьма удобны.
При виде супруга императрица подняла взгляд и улыбнулась. Авенор подошел к кровати, присел на край и дотронулся до свисавшей со свитка титульной ленточки.
— «Настоящая история Белогривой»? Ведь это для девиц на выданье. Она его любила…
— …а он этого не замечал, — спокойно закончила она. — Для женщин подобные истории никогда не стареют.
Он кивнул.
— Но к сожалению, стареют люди. Я стар, ваше императорское величество.
— Без сомнения. Я тоже.
— Я приказал продать всех твоих Жемчужин.
— Спасибо. Мы разорены?
Он вздохнул.
— Я бы сказал иначе. Мы самая бедная императорская семья за последние лет двести. Но голод не заглядывает нам в глаза и заглянет еще не скоро.
— Не будем об этом.
— Еще немного, хорошо? Я не засну, если тебе не исповедаюсь.
— Мужчина — словно большой кот, — сказала она. — Во всяком случае, ходячее чудовище. Хотя… все эти вечные сомнения — наверняка не кошачья черта. Ты решил? Принял решение, отдал соответствующие приказы? Радуйся и спи.
— Я разрушил Вечную империю. Мне казалось, что армектанский мир, вечный мир, должен наконец принести нечто большее, чем застой и скуку. Я верил, что империя — действительно единое целое. Возможно, не считая Гарры… Я не успел сделать ничего, что объединило бы с нами этот великий народ.
— Не будь наивен, — сказала императрица. — Этот великий народ, если бы только мог, уже тысячу лет назад выжег бы огнем весь Шерер. И за эту тысячу лет ничего не изменилось. Лучше всего с точки зрения гаррийца ты бы поступил, если бы казнил всех подданных империи, после чего повесился бы сам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
