Таким образом, речь должна идти только о борьбе за мясо с дневными пернатыми хищниками — грифами, сипами и воронами. Отогнать от туши палками и камнями грифов и сипов, не борющихся с человеком, даже когда он добирается до их гнёзд[522], было задачей вполне безопасной и посильной для тешик-ташца.
Мало того, эти же самые птицы были его главными помощниками. Едва кончалась ночь, а вместе с нею время деятельности леопарда и гиены, как тешик-ташец мог, выйдя на скалы, по полёту птиц определить место в горах, куда ему следовало направляться. С первыми лучами солнца начинают медленно и плавно летать вдоль скал огромные снежные грифы и белоголовые сипы. Один за другим, заметив добычу с высоты, они медленно по спиральной линии, все меньшими и меньшими кругами, спускаются на неё вниз. Чёрный гриф, по-видимому, определяет наличие падали уже по копошащимся около неё другим хищникам и камнем падает на неё с огромной высоты[523]. Подойдя по этим приметам ближе, тешик-ташец мог ориентироваться уже и по летающему тут воронью. По словам Л. Г. Капланова, «присутствие птиц облегчает обнаружить задавленного зверя и точно определить место, где лежит жертва»[524]. Тех из грифов и сипов, которые успели наесться, как известно, можно брать голыми руками и убить палкой, ибо они не способны подняться, да и остальных ничего не стоит отогнать от туши. Если они и успели отъесть от неё тут и там несколько килограммов, то всё же палеоантропу доставалась немалая доля ночной добычи леопарда. Он, возможно, ввязывался в драку, кипевшую у туши, особенно между белоголовыми сипами. Последние обычно раньше других хищников слетаются к трупу. Они прорывают брюшную полость и, углубляясь в неё головами, выедают внутренности. Это могло быть отчасти даже полезно тешик-ташцу, ибо служило как бы естественным началом свежевания туши, так как быстрое освобождение её от внутренностей (главного резервуара микрофлоры и первого очага аутолических процессов) надолго предотвращало гниение мышечных и прочих тканей[525]. Может быть, вместе с сипами дрались за добычу и снежные грифы или кумаи. Претендентом на мышечные ткани, на мясистые части туши являлся бурый или чёрный гриф. У падали он, как крупнейший гриф, господствует над другими и, в отличие от сипов, не затевает ссор[526]. Благодаря своему сильному клюву он способен без труда свежевать тушу — разрывать кожу и перекусывать некоторые кости, но, естественно, что у палеоантропа именно с ним возникали более острые конфликты. Любопытно, что и сейчас чёрный гриф по отношению к человеку по своему инстинкту более осторожен, чем сипы[527]. Наконец, ягнятник, или бородач мог выступать как прямой конкурент палеоантропа. Когда грифы и сипы разрывают тушу, он не ввязывается с ними в ссоры, выжидает обнажения и расчленения костяка, и неожиданно ловким броском выхватывает у них из-под носа добычу и уносит в лапах, иногда на значительное расстояние. Он может разбивать крупные трубчатые кости, сбрасывая их на камни с большой высоты[528]. Он ещё больше чем черный гриф остерегается человека, — по-видимому, это след древних противоречий. Но, вопреки рассказам, ягнятник абсолютно безопасен для человека. Всех указанных птиц тешик-ташец мог отогнать или пришибить палкой, камнем и даже голыми руками.
Те же хищники, возможно, оказывались его помощниками и в другом отношении: по наблюдениям О. В. Егорова, туши козлов и архаров, объеденных сипами, бывают, как правило, значительно стащенными ими вниз по склону от того места где животное было убито ирбисом, в одном случае, например, не менее чем на 800 метров[529]. Вообще расположение стоянки тешик-ташцев в самом низу пояса обитания горных козлов оказывается вполне целесообразным, так как тащить туши или части туш вниз по склону было неизмеримо легче, чем подниматься с ними. Отпадает в связи с этим и необходимость в предположении А. П. Окладникова, что тешик-ташцы приносили в грот рога горного козла, совершенно бесполезные, с какими-то особыми идеологическими целями[530]. По сообщению О. В. Егорова, охотники обязательно сохраняют голову с рогами на убитом козле, так как за рога легче стаскивать тушу вниз по склону и удерживать от падения[531]. Однако предположение А. П. Окладникова не оправдано и потому, что рога вовсе не бесполезны: чехлы рогов прикрывают ту их губчатую костную часть, в которой содержится и вырабатывается костный мозг; чтобы его получить, рога требовалось прогреть в углях или в золе.
Впрочем, череп козла (с рогами) представлял и специальную ценность, как вместилище вкусного и питательного головного мозга, остававшегося нетронутым даже в тех случаях, когда туша козла была сильно объедена. В отличие от волков и других хищников, тигры, ирбисы и, видимо, леопарды не едят головы убитых ими животных (как и ноги), не трогают черепа[532]. Сипы тоже не наносят сколько-нибудь существенных повреждений черепам козлов[533], а также, по-видимому, и гиены[534]: пещеры, обитаемые гиенами, изобилуют цельными, не раздробленными черепами разных животных[535]. Таким образом, в самом плохом случае палеоантропу могла достаться хотя бы голова козла, с ценным головным мозгом, как и трубчатые кости конечностей, с костным мозгом, не тронутым никем из этих хищников. Зато и леопард, и гиена охотно разгрызают копытца; в помёте барса встречаются цельные мягкие копытца молодых козлят[536], более твердые же копытца взрослых особей разгрызаются. Сказанное, точнейшим образом подтверждается фактом, отмечаемым А. П. Окладниковым при характеристике костных остатков грота Тешик-Таш: «среди костей козла подавляющее большинство принадлежит трубчатым костям конечностей, но копытца всё же отсутствуют»[537].
Разумеется, обычно тешик-ташцу должно было доставаться и немало отличного мяса. Мясо забитых леопардом горных козлов, очевидно, было совершенно свежим, даже если палеоантроп добирался до него не в первое же утро (охотники смело оставляют туши убитых козлов в горах, прикрыв их от птиц снегом или камнями, так как стерильность воздуха на больших высотах способствует сохранению свежести мяса даже летом до десяти, а осенью и до двадцати дней). К тому же на мясе горного козла быстро образуется предохранительная корочка, что высоко ценится заготовителями[538]. Само умерщвление козлов леопардом служило предпосылкой наилучшей сохранности мяса. Решающее значение для развития интоксикации в туше имеет состояние животного перед смертью, — было ли оно утомлено от бега (чего нет при методах охоты леопарда); максимальное обескровливание туши служит важнейшим средством предотвращения интоксикации, а степень обескровливания зависит опять-таки от предубойного состояния (ослабленные, утомлённые животные обескровливаются плохо) и от выбора вскрываемых сосудов. На бойнях вскрываются обязательно шейные кровяные сосуды, что соответствует и охотничьему приёму леопарда[539]. Что касается аутолиза (глубокого распада белков в животных тканях), то этот процесс, происходящий преимущественно при высокой температуре, сам по себе создаёт лишь неприятный с нашей точки зрения запах, но не опасен, пока на его основе не происходит развитие микрофлоры, гниение. Однако все эти оговорки навряд ли и нужны применительно к тешик-ташцу, ибо, очевидно, в большинстве случаев он добирался до мяса козла в первый-второй день после убоя, т. е. имел мясо достаточно свежее.
С точки зрения изложенной гипотезы становится понятным наличие в гроте Тешик-Таш, наряду с костями горного козла, костей таких животных, как медведь или леопард. Тешик-ташец, очевидно, таким же образом, по полёту птиц, находил на склонах Байсун-Тау трупы этих животных, погибавших естественной смертью, каким он находил трупы горных козлов. Может быть, так же доставалась ему и часть более мелких животных, кости которых зарегистрированы в Тешик-Таше.
Каменные орудия, находящиеся в культурных слоях Тешик-Таша, несомненно, служили для освоения всей этой добычи: для отделения мяса от костей, сдирания шкуры, расчленения суставов, перерезания сухожилий. Без этих искусственных орудий, возмещавших отсутствие естественных органов плотоядных животных — клыков и когтей, палеоантроп не мог бы использовать ту высокоценную питательную мясную пищу, которую предоставила ему горная природа. Одним собиранием этой пищи он обойтись не мог — она требовала обработки.
Не следует думать, что вся эта среда требовала от тешик-ташца мало напряжения и оставляла ему пассивную роль. Данная форма собирательства, плотоядное собирательство, если разрешено будет применить такой термин, ставила перед палеоантропом неизмеримо более сложные задачи, чем простое растительное собирательство.
