с его святейшеством, угодником великого бога Ходжой Джуйбари. Когда его святейшество священный [Ходжа] узнал об этом, от сильного гнева он уединился в своей семье и закрыл двери перед близкими и чужими людьми. После долгих часов [уединения] он вышел и, обратившись к [своим] сподвижникам, сказал: “Абдулла-хан, не посоветовавшись с нами, /
112а/ поменял Бухару на Балх. Может, он думает, что власть над Бухарой находится в руках его обладания без чьей-либо помощи и поддержки, и делает все, что хочет, и отдает [ее], кому хочет”, В это время, разгорячившись, он соизволил сказать: “Посмотрим, в каком виде предстанет картина надежд, которую он начертал о своем деле, каким образом выступит из-за завес мысли картина, которую он нарисовал на доске своих упований”. По истечении пяти дней после соглашения об обмене [городов] прибыл в [Бухару] его высочество [Ибадулла-султан] и начертал на доске объяснений [мнение], противоположное тому, что предполагалось ранее в отношении Бухары. Он не позволил великому эмиру Кулбаба кукельташу переселить слуг [Абдулла-хана] и [переместить] все, что принадлежит [ему]. В тот же день [Абдулла-хан] отправился в Джуйбар и рассказал его святейшеству, ведущему по пути истины, об упомянутом выше событии (обмене городов) и начертал на его сердце письмена о [своем] раскаянии. Да, не удивительно и не странно, если по [воле] бога совершит такое чудо тот, кто имеет доступ ко двору, близкому к великому богу, и всегда восседает на троне, [где написано]: “У меня к Аллаху”[778].
Рассказ о восшествии Абу-л-Гази Искандар бахадур-хана, Сулаймана по достоинству, с божьей помощью на престол власти, на трон господства
Для чудодейственных сердец проницательных людей, для умов посвященных в тайны мастерской создателя да будет ясной и очевидной, как блестящие лучи солнца и как свет зари, следующая мысль. Великий Творец, согласно чудодейственному слову: “Я установлю на земле наместника”[779], облачает в халат власти прямой и сильный стан какого-либо [государя], для того чтобы он стал тем [властелином], на кого устремлены взоры, в ком лучезарные сердца находят опору для укрепления ислама и законов избранника [бога Мухаммада], мир над ним! [Когда] всемогущий господь, согласно с содержанием изящных, полных тайн [стихов]: “Он тот, который сделал вас преемниками на земле”[780], возлагает на голову какого-нибудь [государя], возвышающуюся до Фаркада, великолепную корону, украшенную драгоценными камнями, рубинами, жемчугами власти, [то он оказывает такую милость], с тем чтобы тот [государь], зная цену власти и господства, согласно [словам]: “Всем вам я внушаю страхи, все вы ответственные перед народом”[781], проявлял бы исключительную справедливость по отношению к [различным] слоям населения, этим руководствовался бы во всех делах, касающихся человеческого общества, с помощью блестящего меча постоянно увеличивал бы румянец на челе справедливости, острием своего копья, пробивающего кольчугу, удалял бы из груди раненых шипы тирании. Слава и благодарность Аллаху, что /112б/ помощь великого бога вложила в руки благословенной воли [хана] поводья [власти] над странами так, что солнце его милости светит для всех без исключения; туча милости проливает дождь и на море и на сушу. Божья воля, дарящая счастье, вложила в руки могущества и блаженства [хана] поводья для шествия по всем путям и дорогам, чтобы трон господства засверкал от сияния на лицах султанов и над троном власти светило бы солнце такого [великого] счастья.
Стихи
Воссел на троне справедливости такой государь,
Подобного которому не видел никто в течение тысячи лет,
[Могущественный], как небо, достоинством ангел, обладающий счастливой звездой,
[Рожденный] под счастливой звездой, счастливый судьбой, с ярким счастьем.
Благодаря ему расцвели сады страны справедливости так,
Как от северного ветра зеленеет фруктовый сад.
Цель изложения этих мыслей, написания этих слов заключается в следующем. Благодаря хакану [Абдулла-хану], могущественному, как Искандар, Бухарский вилайет благоустроился и украсился. Свет его милости и благодеяний, лучи его справедливости засверкали на лике дел, на челе надежд обитателей мира. После этого [Абдулла-хан] все время лелеял мечту о том, как он привезет из Мианкальского вилайета в стольный город Бухару своего великого, благословенного отца, то есть [того, к кому подходят следующие стихи].
Стихи
Он величественный, как Фаридун, счастливый, как Джамшид,
Могущественный, как Искандар, обладающий троном, подобным солнцу.
Он — тот, чье стремление властвовать всегда подчинялось желанию снискать одобрение бога, кто подражал лишь обычаям пророков, привычкам святых.
Стихи
Праведный образ жизни, добрый нрав, привычки, достойные похвалы,
Хороши для факиров, еще лучше для государей.
[Абдулла-хан] желал, чтобы украсили благословенное имя его (т. е. его отца) ханским достоинством, чтобы громким голосом провозгласили хутбу [с его именем], молясь за могущественную державу, а поверхность динаров и дирхемов обновилась бы благодаря чеканке [на них] почетных титулов того государя, величественного, как Джам. Однако поскольку в то время дела, [связанные] с ханской властью, исполнялись дядей его величества [Абдулла-хана] Пир-Мухаммад-ханом, то монеты и хутба украшались его именем. Поэтому [Абдулла-хан] из-за уважения к его величеству [Пир-Мухаммад-хану] осуществление этого дела оставил в сфере промедления, не стремился осуществить это дело, мирился с судьбой. При обмене Балха на [Бухару] Дин-Мухаммад-султан вступил на путь вражды [с отцом] и не повиновался приказам отца. Тогда картина упомянутых мыслей предстала перед его величеством великим, благословенным [Абдулла-ханом]. Все, что таилось в его лучезарном сердце, он вывел на ристалище ясности. После того как он вернулся из Балха и остановился в столице (Бухаре), он послал своего счастливого брата Ибадулла-султана к подножию /113а/ трона, достойного халифа, [Искандар-хана], повелевающего, как Искандар, в вилайет Кермине, который был родиной и основным местожительством последнего. [Абдулла-хан] объяснил ему смысл своих желаний, направленных к благу. Вместе с [Ибадулла-султаном были] и некоторые столпы государства и вельможи его величества [Абдулла-хана], такие, как Джан-Али-бий найман и другие. Когда [Ибадулла]-султан, достойный султанского звания, поспешно прибыл к высокому двору отца, величественного, как Сулайман, он удостоился чести приятнейшим образом беседовать с ним. Коснувшись земли смирения и унижения лицом повиновения и покорности, он раскрыл уста почтительности и изложил просьбу, с которой его величество [Абдулла-хан], обладающий ореолом счастья, послал доблестного султана. Это заявление дошло до приближенных [Искандар-хана] и было встречено с одобрением. Его величество [Искандар-хан], подобный Искандару, по просьбе своих сыновей, с благословения вельмож и знатных людей весенней порой 968/1561 года, соответствующего году Курицы, выступил из Мианкальского вилайета. Испытывая счастье и блаженство, в исключительном величии и великолепии он поднял знамя выступления и переселения в Бухару. Как только
