по земле. — Только нужно отойти подальше от Лей-кабелей… здесь мне тропу не открыть…
Ардан, волочась по разбитой бурсчатке, то терял сознание, то, словно по щелчку, возвращался в реальность.
В одно из таких включений он, вдруг, понял, что его уже никто и никуда не тащит. Он лежал… или сидел… но скорее лежал…
Прислоненный к холодной кладке дома, Ардан смотрел на то, как впереди, на широком проспекте, разворачивалось зрелище, одновременно чарующее и пугающее.
Там, посреди зданий, стояли две фигуры. Одна — эльф, что лишился правой руки, часть его лица оказалась обезображена кислотным ожогом, а вместо левой ноги в воздухе дрыгалась фонтанирующая кровью культя.
Но, даже в таком состоянии, вокруг него бушевало ревущее пламя. Неистовым вепрем оно бежало по улице, уничтожая и пожирая все, что оказывалось у него на пути. Широким потоком оно буквально разрывало асфальт и обращало в прах фасады домов, фонари и лавки. Не осталось и следа не только от снежных покровов, но и сам снегопад тоже стих. Лишь мрачное небо все еще свидетельствовало о том, что в Метрополии не осень, а зима.
Но не долго вепрю было бесноваться. Вторая фигура — человек в черном пальто, с черными погонами, в черных ботинках выставил перед собой столь же черный, стальной посох и с силой ударил о землю.
Перед ним вспыхнула печать таких размеров и такой сложности, что Ардан даже не был уверен — возможна ли такая или же он просто плохо видит. Юноша не успел сосчитать ни количество вложенных конструкций, ни контуров, ни рун.
А затем… затем все, на мгновение, замерло. И, когда вепрь застыл, то это было уже не пламя, а ревущий поток воды. Он, так же, как и огонь недавно, омыл улицы, заживляя ледяной коркой оставленные раскаленными бивнями разрезы и провалы. И, ударом сердца позднее, закружившись смерчем, поток взмыл на несколько метров в небо, чтобы, на долю мгновения застыв чудовищной волной, вновь обрушиться на проспект.
От удара по брусчатке пошли трещины, а когда вода растеклась лужами и ручьями, то на том месте, где стоял эльф оказалась яма диаметром чуть ли не в метр, а глубиной практически в ладонь.
Маг второй канцелярии подошел к ней и заглянул внутрь.
— Подох, — констатировал он. — Жаль… как бы я тебя допрашивал бы, фанатик… Ангелы бы зарыдали.
Ардан снова выключился, а когда пришел в себя, то по его телу уже растекалось чуть покалывающее тепло. Так ощущалась целительская звездная магия.
— Тебе придется о многом нам рассказать, — произнесло размытое лицо, и юношу вновь забрала в свои объятья мягкая тьма.
* * *
Ардан, лежа на жестком, соломенном матрасе, брошенном поверх каменной лавки, смотрел на чертеж в собственном гримуаре. Светила лампа. Немного неуютным, мерцающим желтым светом, порожденным фитилем и маслом. Благо, что его меняли каждое утро.
Так Арди мог отследить смену суток, потому как иного способа сделать это, пребывая в каменном мешке, не представлялось возможным.
Последних… Ардан посмотрел на загибы первой страницы… четыре дня он содержался под заключением второй канцелярии. Из той немногой информацией, которой юноша владел — находился он, скорее всего, где-то неподалеку от Ньювы, потому как в моменты, когда у тяжелой, кованной двери (служившей преградой на пути из тесного каменного мешка, где нельзя было встать в полный рост, а лежать можно было лишь упершись лопатками в стену), открывалось маленькое окошко у самого пола, то чуткий слух матабар улавливал шум прибоя. Это намекало, что, скорее всего, юноша находился, несмотря на казематы, не под землей.
Что же до самой еды, то на жестяном подносе, толкая по полу, гремела жестяная миска с такой же жестяной ложкой и стакан. Кормили его один раз и чем-то, что одновременно напоминало суп и кашу, а по вкусу — коренья и шишки. Но Ардан, в подобных ситуациях, не был особо привередлив в пище. Когда Эргар учил его науке, то бывали и такие дни, когда маленькому охотнику не улыбалась удача, либо он оказывался слишком слаб или медлителен. Тогда Арди приходилось питаться и похуже…
Что до остального — у него забрали все, включая любые элементы одежды, кроме посоха, книги и, что удивительно, писем матери, которые вернули уже спустя час — те лежали во внутреннем кармане пиджака.
Почему у Звездного мага не стали отнимать книгу и посох? Ответ одновременно сложен и прост. Для начала — за прошедшие четыре дня Ардан не смог восстановить ни единого луча, а когда пытался использовать взгляд Эан’Хане, то видел перед собой лишь мглу. Даже более плотную и индифферентную, чем ту, что царствовала, наравне с сыростью и затхлостью, в его камере без окон.
Нужду же юноша справлял в небольшое отверстие у противоположной стены. Оттуда, постепенно, начинало дурно пахнуть, но вскоре запах исчезал — видимо отверстие не имело отношения к канализации, а венчалось отхожим баком, который изредка очищали.
Самое же удивительное, что вот уже как два дня минул срок, когда к нему должен был явиться Тополь, прежде никогда не отклонявшийся от расписания. Но ни кота, ни его крикливых алых сапог — так и не появилось. Так Ардан и понял, что камень, из которого были сложены местами обшарпанные, местами покрытые царапинами стены далек от того, что можно встретить на улицах Метрополии.
Не говоря уже о том, что весь первый день своего заключения Ардан провел за весьма неприятным занятием — его тошнило. Голова кружилась. Из носа порой текла кровь, а в ушах звенело церковным колоколом. И вовсе не потому, что он все еще страдал от ран, полученных в битве с эльфом-Эан’Хане. Нет-нет. Их, как понимал юноша, насколько было возможно, подлатали еще до прибытия в казематы.
Так что с чем было связано подобное состояние — Ардан не знал. Но предполагал, что причиной стало отсутствие Лей-энергии. Раз уж та влияла на магнитные поля планеты, то, может, маленькая камера, где Лей отсутствовала, имела обратный эффект?
Но это мысли завтрашнего дня.
Рука юноши выглядела вполне себе здоровой, а нога и бок, хоть и были забинтованы и смазаны чем-то дурно пахнущим, больше не болели. Подобное отношение — врачевание ран, возвращение писем, книги и посоха — и заставили юношу спокойно отнестись к своему положению. Если бы с ним собирались сделать то, что обычно слухи приписывали заключенным второй канцелярии, то не стали бы так сильно заморачиваться.
Так что вот юноша
