— А вот и новая ученица, я полагаю, — ее голос походил на шепот ветра в листве — такой же настойчивый и неуловимый. — И что же заставило тебя задержаться, милая?
Вопрос был задан так доброжелательно, что заготовленная отговорка про перепутанные аудитории застряла в горле. Я покаянно опустила голову, заливаясь краской от смущения.
— Это из-за меня, — вмешалась в разговор Хани, выныривая из-за моей спины. В ладони девочка по-прежнему сжимала сосновый побег. — Я почувствовала себя плохо, и Найта позаботилась обо мне.
— Вот как? — улыбнулась женщина, зябким движением натягивая шаль выше. — В таком случае, мне надо поблагодарить твою подругу. Сейчас тебе уже лучше, Ханна?
— Да, спасибо. Мы пройдем?
— Конечно, — ее губы вновь сложились в улыбку. — Я только начала беседу. Вы не много пропустили… Как твое имя, милая?
Волшебный голос мурашками пробежал по спине, отдаваясь в мозгу болезненно-сладкой тяжестью. Почти колдовство… Темно-серые глаза за толстыми хрустальными стеклами внимательно смотрели в мои, и я не находила в себе сил отвести взгляд.
— Меня зовут На… Ната Верманова.
В последний момент виски предостерегающе кольнуло, и с языка слетело фальшивое имя. Тут же наваждение слетело рваными клоками. Что это было, интересно? Откуда такое облегчение? Имя — это всего лишь имя, в конце концов. Ничего страшного бы не случилось, назовись я Найтой. Многие здесь знают меня именно так.
— Вента Лобейра де Эскесименто. На уроках — госпожа Лобейра, — дружелюбно кивнула мне преподавательница. Бр-р, и померещится же! Все, завязываю с магией в неподобающее время. — Проходи и садись, пожалуйста.
Я деревянно кивнула и отступила за пределы круга света. Глаза автоматически выхватили в заднем ряду блеск разнокалиберных браслетов. Я тенью проскользнула мимо притихших учеников и опустилась на стул рядом с Ками. С другой стороны уже устроилась Ханна.
— Где вы были? — еле слышно прошипел парень. Эмоции хлестанули через край. — Нельзя позвонить что ли, предупредить? Руки дверью прищемило?
— Нет, голову, капитально и в детстве, — в тон ему ответила я. — С тех пор ужасно боюсь мобильных. Веришь?
— С тебя станется, — буркнул Ками, оттаивая. — И где ты откопала Хани… То есть Ханну?
— В коридоре, — честно ответила я. — Мы случайно встретились. И, Ками, я тебе потом расскажу… Точнее, мы расскажем.
Кайл вздрогнул. Зрачки неверяще расширились. Он догадался? Но как?
— Это связано с тем, что ты не смогла пообещать мне утром?
На меня накатила усталость. Боги, это утро было так далеко!
— Потом, ладно? Я и так уже Хани разговор должна. Вот вечером все вместе и пообщаемся. Ладно?
Ками кивнул. Так, похоже он не сердится, просто переволновался за нас.
— А что случилось с Ханной? — шепот жаром обдал ухо.
— Ками, все вечером, — так же тихо отозвалась я, не поворачивая головы. Голос госпожи Лобейра шелестел, продолжая прерванный урок.
— … пролетело незаметно, и вновь мы собрались вместе. Кого-то из вас я помню с прошлого года, кто-то — теплый взгляд в нашу сторону — присоединился к нам только что. Для тех, кто забывает быстро, напоминаю: здесь царят сказки. Но не простые, а те, что неразрывно связаны с прошлым и настоящим — я говорю о легендах, которые передавались из поколения в поколение у древних народов.
Она замолчала, и в аудитории воцарилась такая тишина, что слышно было, как тикают часы на стене. Пустота ощущалась почти болезненно. Я невольно прониклась уважением: чтобы так владеть голосом, нужен не просто врожденный талант, а еще и масса работы.
— Эти сказки не были добрыми, как те, которые мы видим сейчас на экранах телевизоров. Нет, в тех легендах царила жестокость. Мир вокруг в то время был безжалостным, в нем правили кровожадные, но справедливые боги. И даже детям рассказывали только страшные сказки, те, что могли сделать их сильнее. В них смерть могла настигнуть внезапно — бездумная, бессмысленная. С рождения каждый человек приучался слушать мир и быть готовым к тому, что он повернется своей темной стороной… — Лобейра замолчала, внимательным взглядом обводя класс. В свете лампы ее глаза сверкнули причудливым красноватым отблеском, как у кошки в темноте. Я поежилась. — В прошлом году мы закончили обсуждать эсхатологические мифы и мифы о сотворении мира. Вы убедились, что даже у разных племен они имели одинаковые детали, а порой и полностью повторяли друг друга. С этого дня мы начнем изучать легенды о самом сокровенном — о богах и демонах старого мира. Сегодня я расскажу вам одну, а к следующему разу вы найдете схожие мифы у других народов. Но это будет потом, а сейчас — слушайте, как на землю пришло зло…
…Давным-давно люди жили в вечном спокойствии, не зная не войн, ни голода, ни мора. Они смеялись и пели по вечерам у костров так задорно, что порой сами боги спускались на землю и танцевали среди простых смертных. И в одной деревне женщины возгордились, и решили, что стали равны богам. Злые духи увидели этот изъян, и смешались со слабыми душами. Вскоре те женщины стали рожать детей, сплошь девочек, наделенных даром совершать чудеса. Но так как сила их происходила от злых духов, то и чудеса не приносили миру ничего хорошего, лишь подрывая его основу. Но ни женщины, ни мужчины деревни не хотели этого замечать. Они решили, что достойны такой силы и сумеют ее обуздать. Но боги были могущественны и видели все. Когда они узрели, что творят люди в деревне и жутких детей с противными миру силами, то наслали на зверей вокруг деревни безумие, а чтобы волшебство злых духов не причинило им вред, осыпали животных звездной пылью. Звери врывались в дома и загрызали всех, кого находили. Тогда жрец обратился к богам и спросил, что делать, чтобы прекратить истребление. И был ответ — истребить детей-духов. Жрец объявил людям волю богов. Многие жители деревни согласились, и тогда и их боги осыпали пылью звезд. В назначенный день согнали к кострам всех нечестивых женщин, впустивших в себя духов, и их мерзких дочерей, и отрубили им головы, а тем, кто пытался применить чары, отрубили кисти рук и вспороли животы — так повелели боги. Тела отдали на съедение зверям — волкам и койотам. А головы сложили на алтаре, как подношение богам. И тогда безумие отпустило животных, и люди снова смогли охотиться и собирать урожай. А новых жен они взяли в другой деревне…
Все время, пока госпожа Лобейра рассказывала легенду, я почти не дышала. Было в ее словах нечто жуткое, но трудноуловимое. Вспомнился старый кошмар, преследовавший меня в детстве. Будто бы прихожу я к своему дому и не могу найти входную дверь. И вдруг поднимаю глаза и понимаю, что дом вывернут наизнанку. Снаружи болтаются занавески, обои размокли от дождя, крыша впивается в землю, как фундамент, а все коммуникации, как вспухшие вены, корчатся по стенам… И я с криком просыпалась — не столько от ужаса, сколько от отвратительного чувства неправильности, искаженности происходящего. Этот сон приходил ко мне еще два или три раза, а потом я забыла о нем… до сегодняшнего вечера.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
