— Ты — не слабая, ты просто слабее меня, — подчеркнула я. Ох, эти разговоры по душам явно мне не даются. Кажется, все только запуталось еще больше. — Теоретически и номинально. А практически… у тебя даже больше возможностей совершенствовать свою магию.
— А от чего это зависит? От опыта? — не утерпел Кайл в своем кресле. Мы с Ханной синхронно вздрогнули: кажется, и она тоже успела забыть, где и с кем находится.
— Нет, не от опыта. От стихии, — вздохнула я. Признаваться не хотелось, но без этого, к сожалению, не обойтись. — Я — тьма и свет. Это очень опасные сферы. Разрушительные. Не думаю, что рискну когда-нибудь взяться за освоение своих возможностей всерьез. А ты, — я сощурилась, — принадлежишь Эфемерату девяти отражений.
— Чего? — недоуменно протянула девочка. Я внутренне содрогнулась. Ну почему здесь нет Айне или хотя бы мамы! Уж они-то смогли бы разъяснить все так, что ни одного вопроса не возникло бы. Ладно, придется выкручиваться.
— Эфемерат девяти отражений… по сути дела, это управление слоями реальности. Нижний слой — первичные материалы, из которых состоит окружающий мир. Нечто неодушевленное, не имеющее ни формы, ни памяти, ни особенностей. Из этой самой первичной формы можно создать все, что угодно — от углерода до водорода. Второй слой — мир вещей. Стул, стол, потолок — это все принадлежит второму слою. А вот зеркало, например, находится сразу в нескольких слоях, потому что оно отражает одновременно и вещественный слой, и первичный, и третий, наш, в котором существуют одушевленные живые и неживые объекты, создавая этим слой четвертый — зазеркальный. Вот дальше уже сложнее, — я поморщилась. — В верхних пяти слоях разбираются только сами сестры иллюзиона, как еще называют равейн, имеющих сходный талант с твоим. На пятом, если память мне не изменяет, обитают Древние и Вечные, то есть, проще говоря, демоны и боги. Еще этот слой называют «тонкий план» или чаще — «тонкий мир». На шестом — мечты, сны, воплощенные фантазии. На седьмом — смешение разумов или что-то в этом духе, — я нервно поерзала на стуле. Не люблю углубляться в теоретические дебри. Особенно те, которые касаются чужих стихий. — То есть мечты и сны, общие для всех… архетипы, что ли, или то, что называют менталитетом… Не знаю. Все сложно. Восьмой… восьмой, кажется, занимают изначальные стихии, кроме Иллюзиона, пронзающего все слои. О девятом отражении, или слое, не знаю ничего. А что касается магии эфемерата… Айне как-то говорила, что она манипулирует реальностью на том уровне, который легче поддается влиянию разума и воли — четвертом, пятом, шестом… А эффект проявляется на реальных слоях.
— Все так запутано, — разочаровано протянула Ханна. — Я думала, что магия — это волшебные палочки и длинные слова на латыни. Ну, и всякие там черные коты и совы.
— Не так уж ты и ошиблась, — улыбнулась я. — Палочки, кольца и другие артефакты действительно существуют. Например, этот браслет, — я демонстративно потрясла перед ее носом Мэйсоном. — Или бусины у Ками на руке… да, эти, зеленые, правильно, Кайл. А многие заклинания из классической некромантии и магии действительно произносят на мертвых языках. И ничего, это вовсе не запутанно, разберешься, — у меня вырвался смешок. — В конце концов, разве музыкант понимает, откуда к нему приходят мелодии? И все равно музыка звучит.
В комнате воцарилось молчание. Я прокручивала в голове разговор, ругая свой корявый язык. Ками внимательно разглядывал злополучный браслет с таким видом, будто бы боится, что магическая вещица его вот-вот покусает. Ханна закрыла глаза, погрузившись в себя. Интересно, о чем она думает? Для меня магия и разговоры о ней естественны, как дыхание, а эта девочка всю свою сознательную жизнь считала, что волшебство — это сказка. Повезло же ей родиться равейной… Даже магам и ар-шакаи в этом плане легче: они могут наставлять новеньких. Классическая магия понятна и больше смахивает на науку. Стараешься — значит, можешь, и никакой мистики. А все, на что способна я, — это составить пару зелий или заклинаний.
— А для чего ты подарила мне этот браслет? Он правда волшебный? — тихо спросил Кайл, катая пальцами бусину по запястью. Искры в глубине зеленого камня вспыхивали и гасли, как далекие отсветы фейерверка. Красиво…
— В нем защитное заклинание, — ответ сразу на оба вопроса. — Активируется автоматически, если поблизости оказывается существо, желающее тебе смерти, и передает сигнал мне. А если потереть друг о друга два соседних камешка, то окажешься под куполом вроде того, об который обломал зубы Жадный.
— Кто там жадный? — мгновенно среагировала Ханна. Ками кинул на меня вопросительный взгляд. Я разрешающе кивнула. Пусть поговорит, а я отдохну. К тому же интересно будет послушать, как это выглядело со стороны.
Кайл не обманул моих ожиданий, превратив сухую череду событий в красочную историю. Иногда приходилось поправлять его или давать различные пояснения, вроде того, кто такие дриады и почему лосты — это не люди. Но в принципе рассказ его был достаточно полным. Единственное, о чем парень умолчал — собственное вероятное нечеловеческое происхождение. Впрочем, именно на этой детали я не настаивала. Потом разговор снова незаметно свернул на равейн и их магию. Давно у меня не было таких серьезных бесед об истинном лице мира: о Вечных и Древних, о множестве Старших, живущих среди людей, о Младших, подобных ведарси, о непознаваемых Изначальных силах… Когда я, в очередной раз увлекшись этимологией, пространно расписывала происхождение термина «равейна», Ханна ощутимо напряглась.
— Эй, в чем дело? — осторожно поинтересовалась я, касаясь ее плеча. Девочка дернулась и одарила меня тяжелым взглядом.
— Получается, мы дети «беспечных женщин?»
Поначалу я оторопела. Какие еще «беспечные женщины?» Элен уж никак нельзя назвать беспечной, как и любую равейну, достигшую четвертой эпохи — власти. А в ином возрасте матерями не становятся.
— Слушай, и правда, — протянул Ками, откидываясь на спинку. — Эти твои Изначальные и равейны — копирка со сказок старушки Лобейра.
В голове щелкнуло. Вот оно. Раздражающий фактор в рассказе. И как я сразу не просекла аналогию?
— Это не копирка, — зубы ощутимо скрипнули. — Та идиотская легенда — и есть извращенный пересказ того, как равейны пришли в мир.
Кайл задумался. Ханна сидела так же напряженно, ловя каждое мое слово.
— Хочешь сказать, что все было немного по-другому?
— Конечно, — раздраженно откликнулась я. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы успокоиться. Госпожа Лобейра всего лишь пересказала местную легенду. Неприятную, но интересную. Это всего лишь совпадение. — Никакие духи не входили в матерей первых равейн. Изначальные просто смешались с кровью умирающих женщин и вернули их к жизни. К слову, тогда это были аллийки, а о людях и слыхом еще не слыхивали. И наша магия вовсе не приносила зла. Да, порой она разрушает, порой бывает излишне жестокой, но никакая сила изначально не несет негативной окраски. Это просто дар, талант. Он не может быть злым или добрым. Все зависит от того, какому человеку он достанется, только и всего. Можно снести мир, а можно его спасти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
