— Вам не показалось, Сергей Альбертович, что Вано Георгиевич какой-то странный сегодня? — спросил один из них.
Михайлов затормозил: это был голос Игоря Вячеславовича. Сергей резко обернулся и внимательно посмотрел на говорившего.
— Да, это я, — сказал Трофимов, отклеивая бутафор-скую бороду и снимая парик. — Спасибо за пригласительный билет. Кстати, познакомьтесь, представил он своего соседа, — это Валентин Петрович, наш самый главный контрразведчик.
Сергей и Валентин Петрович пожали друг другу руки, после чего контрразведчик тоже снял с себя театральные аксессуары. В рассеянном свете фар Сергей увидел черноволосого смуглолицего мужчину лет сорока-сорока пяти, плечистого, хотя и не слишком мощного телосложения.
Вновь раздался голос Трофимова:
— Поедемте, Сережа. Я думаю, вы запомнили в прошлый раз мой новый адрес? Там нас ждут гости.
— Да, да, конечно, — сказал пришедший в себя Михайлов и тронулся с места.
— Пока мы будем ехать, я расскажу, зачем мы с Валентином Петровичем устроили весь этот маскарад.
Недавно к вам в посольство приезжала группа депутатов Государственной Думы. После окончания их командировки все уехали, а один из них остался…
— Да, это писатель Поляковский.
— Вот-вот, именно Поляковский. Лет десять назад похожий на Поляковского человек попал в поле зрения одной из бывших советских спецслужб, сотрудником которой в то время был Валентин Петрович. Но до конца распутать историю, в которой был замешан этот писатель, не дал драматический распад Советского Союза.
К руководству этой спецслужбы пришли другие люди. Почти все, кто вел это дело, остались без работы. Проводилось или нет расследование дальше, никому не известно. Скорее всего нет.
А наш Поляковский вдруг стал очень популярным писателем, народным избранником, а попросту говоря, неприкосновенным.
Но не в этом суть. Он часто встречался с одним пенсионером из подмосковного городка. Что было между ними общего, неизвестно. Конечно, официально Поляковский собирал материал для своей новой книги, но ни самой книги, ни рукописи, ни упоминания об этой встрече или ссылки на героя в других книгах Юрия Владимировича мы не нашли.
А старичок и сейчас живет себе там же. Только близко к нему уже не подступиться: у него вдруг выросли одновременно и клыки, и когти, и жало.
— Вот мы и приехали, — дед Трофим дал понять, что разговор временно прекращается. — Приглашаю вас, Сережа, в дом на чашечку чая, там и договорим.
Машина подкатила к двухэтажному дому, скрывавшемуся за вечнозелеными деревьями, а через минуту отворилась входная калитка, и на улицу выбежали и заняли свои места три кавказские овчарки — Бакс, Фунт и Бек.
Глава 105
Суздальский вызвал к себе на доклад начальника службы безопасности. Вадим Олегович видел, как за последние недели сдал его шеф. Понимал он и то, что долго такой нагрузки старик не выдержит. Поэтому тот в последнее время стал вызывать Полковника и постепенно вводить в курс всех дел. К сегодняшнему дню Котов уже знал практически все об империи Суздальского: как делались деньги, откуда и куда они шли; что на них приобреталось, а что, наоборот, продавалось; как делались очень большие деньги на торговле оружием не только с чеченскими властями, но в большей степени с руководителями бывших союзных республик и дальнего зарубежья; как и каким образом работал Матвей Борисович с криминальными структурами и почему те в свою очередь беспрекословно работали на него; какие взаимоотношения строились у Суздальского с «силовиками», особенно с чиновниками из администрации Президента, Прокуратуры, МВД и ФСБ, и многое другое.
Обладай Котов такой информацией во время своей службы в органах государственной безопасности, ему бы практически ничего не стоило навести в стране порядок.
Понимал Полковник и то, что Суздальский создал свою контору во многом для того, чтобы развалить и уничтожить то государство и ту систему, которые он ненавидел с раннего детства.
…Матвей Борисович достал из ящика стола папку-досье.
— Вадим Олегович, вы, видимо, догадываетесь, что все, что случается в нашей конторе в последние два-три года, никак нельзя объяснить простой случайностью. И здесь явно не замешаны потусторонние силы, хотя, если бы не мой атеизм, я бы в них поверил.
— Вы думаете, что у нас выросли уши спецслужб? Но я уверен, что на самых важных местах и объектах сидят наши люди, а остальные проверяются. В таком деле, как безопасность…
— Верю, верю, Вадим Олегович. Если бы не доверял вам полностью, то и разговора не было. Так вот, по всем косвенным признакам — а достоверных фактов в нашем распоряжении, к сожалению, нет, — старик бросил укоризненный взгляд на своего подчиненного, — против нас действует группа одного бывшего вашего коллеги. Только, если бы он сейчас был жив, ему было бы столько же лет, сколько и мне.
— Вы хотите сказать, что этот человек умер? — спросил Котов.
— Да, по официальной версии властей он умер, застрелился.
— А не может этот случай быть представлен так, что…
— Нет, не может. Я сам присутствовал при этом, если так можно сказать, самоубийстве, и могу вас заверить, что этот человек мертв.
Но я продолжу. Полученные нами копии архивных материалов свидетельствуют о том, что руководит этой группой умный и знающий человек. И, по всей видимости, он является соратником и преемником того, Суздальский подбирал слова, — кто покончил жизнь самоубийством.
— Выходит, что он тоже прошел войну, точнее, участвовал в ней.
— Да, и не только. Один случай я вам с Иваненко уже рассказывал. Но есть ещё один, более примечательный. Этот человек, по сути дела, ограбил меня, — Матвей Борисович заулыбался. — Да, да, ограбил. В свое время я со своими людьми вывез и спрятал в Восточной Германии в штольнях бывшего немецкого авиационного завода «золотой» эшелон, железнодорожный состав с золотом…
Суздальский посмотрел на Полковника, оценивая, какое впечатление произвели его слова.
— …Да, там было около двухсот тонн золота. Всего! Но до того момента, когда оно стало полностью моим, этот человек уменьшил мой стартовый капитал ровно наполовину.
— Он украл у вас сто тонн немецкого золота? Но это просто технически невозможно! Это то самое золото гитлеровской партии? — удивился Вадим Олегович.
— В нашем мире все возможно. Конечно, в то время, сразу же после войны, технически осуществить эту акцию было намного труднее, чем сегодня, но все-таки возможно. Правда, я не знаю, как именно он это сделал. Но ведь сделал же! — взволнованно произнес Матвей Борисович. — Да и вовсе не германским было это золото. То есть оно было немецким, потому что стало их добычей. Но лет двадцать назад, когда я запускал в оборот это золотишко, я через архив Центрального банка выяснил, что это золото было советским, но предназначалось англичанам и американцам в счет поставок военной техники, снаряжения и боеприпасов по ленд-лизу. Так что трудно сказать, чье оно. Но сейчас оно только мое, вернее, его половина.
— А как оно оказалось у немцев? — спросил Вадим Олегович, хотя по его виду можно было подумать, что на самом деле он хотел задать совсем другой вопрос: «А как оно оказалось у вас, Матвей Борисович?»
Старик понял это, потому что они с Котовым были чем-то сродни. Он в общих чертах рассказал, как к нему попало золото. Сейчас он ничего не утаил от своего шефа безопасности.
— После того как в этой стране стал возможным частный бизнес, я стал наводить справки об этих слитках. Каждый «кирпичик» имеет свой личный номер. Оказалось, что золото по каким-то причинам в активах Центробанка не числилось.
— Но ведь, если это золото предназначалось для уплаты англичанам и американцам за поставленную военную технику, тогда это вполне естественно: оплатили счета и списали с актива.
— Логично. Но в банке должны были бы остаться банковские документы на получение слитков от производителя, правительственное решение на оплату финансовых операций золотом, проводка этих средств, документ, подтверждающий получение золота. Все эти документы отсутствовали, за исключением извещения от изготовителя. Кроме того, слитки, а их было очень много, имели разные номера партий. И в формулярах на каждую такую партию отсутствовали все документы.
— А документы на списание финансовых средств? — спросил Вадим Олегович.
— Да, такой документ имелся. Я могу вам его процитировать дословно: «Народному комиссару финансов товарищу такому-то. По распоряжению Советского правительства, номер энный от такого-то числа сорок такого-то года с актива Государственного банка из золотовалютного резерва списано двести шестьдесят тонн золота. Извещение о приемке указанного количества золота получено. Директор Государственного банка такой-то». Самое интересное, что на данном документе стоит подпись самого Сталина.
